- Выдумываешь здесь чёрт знает чего, вместо того чтоб делом заняться.

- А я, блин, что - не дело говорю? - возмутился барсук.

- Дело - это воду надо искать, а ты тут козни строишь, Че Гевара Блин Хренов!..

Кто и когда дал барсуку такую кличку - никто не знал, равно как никто не знал и что она означает. Звери давно бы уж дали ему новую - понятную, но, как уже было сказано ранее, привычка - великая вещь. Звери привыкли и продолжали звать его - Блин Хренов, а иногда, в особых случаях, называли его полным именем - Че Гевара Блин Хренов.

- А мне и выдумывать нечего, - оскалил зубы барсук и метнул в миротворца презрительный взгляд.

- А раз нечего, - перебил олень, - то и не выдумывай. Давайте голосовать! Кто за войну - перебирайтесь к барсуку, а кто против - становитесь за мной.

Звери зашевелились. Они вообще любили играть в демократию. В этот момент каждый из них ощущал свою значи╛мость, и многие даже сделали вид, что серьёзно раздумывают над выбором. Так или иначе, но игра скоро всем наскучила, и все как один выстроились в две шеренги за спиной оленя.

- Ну вот и славненько, вопрос решён, - спокойно сказал олень и развернулся, чтобы уйти.

- Что? Решён? Трусы! Попрятались все за спину - как зай╛чата. Да мне стыдно быть вашим главнокомандующим. Поджали свои хвосты...

Он хотел было продемонстрировать все свои лингвистиче╛ские познания, но неожиданно на плечо ему сел верный друг - соратник, а по совместительству ещё и адъютант - стриж. Немного пошептавшись, тот мотнул головой и снова улетел, а барсук, несколько сбитый с мысли, не нашёл ничего умнее, чем продолжить свои ругательства сначала.

Минут через пять он наконец добрался до сути вопроса и всё вышесказанное подытожил:

- Ну, глядите сами!

Барсук спустился с берега пониже - туда, где не успевший ещё высохнуть песок образовывал ровную гладкую поверхность.

- Да! Не спорю! На их стороне численное превосходство.

И он нацарапал на песке длинную жирную полоску.

- Но на нашей стороне внезапность!

И перечеркнул эту полоску так, что та стала походить на могильный крест.

- У них медведь, - ещё полоска, - а у нас тактика, - ещё крест...

Далее следовало перечисление недостатков противника и собственных достоинств, к коим также относилось и наличие верховного главнокомандующего. По мере накопления на песке могильных крестов - сначала волк, потом кабан, а потом и все остальные переметнулись на сторону барсука, и у оленя за спиной остался один-единственный тушканчик. Тут как раз возвратился и стриж, который, как выяснилось, летал на соседний берег, и, судя по его довольной физиономии, слетал удачно.

- Ну, как самочувствие? - тут же осведомился барсук.

- Нормально, - отрапортовал тот, - я и не устал ни ка-пельки.

- Идиот! - оскорбил его самочувствие барсук. - Я не про тебя спрашиваю, а про противника.

- А-а! - дошло до стрижа. - Пьяные в навоз! Два ведра уже вылакали.

- А медведь как себя чувствует?

- Держится.

- Молодец, - одобрил барсук, уважающий серьёзных про╛тив╛ников, - а водка-то у них ещё осталась?

- Во! - стриж чиркнул ребром крыла по горлу, - два ведра ещё.

А тут и волк неожиданно вмешался в разговор.

- Я так думаю, пора переходить к военным действиям. Заодно и водку отобьём.

- А тебе, Хвост, слова никто не давал, - огрызнулся барсук и указал тому на место в строю. - Рано ещё. Подождём. Пусть нажрутся поосновательней. А уж пьяный медведь - не воин. - Барсучья морда расплылась в коварной улыбке и, повернувшись к оленю, важно добавила: - Это и будет наш козырь.

Олень тут же пораскинул мозгами, почесал для верности копытом единственный рог и при наличии таких козырей решил вистовать.

- Ну ладно. На этот раз, соглашусь, - сухо сказал он и, растолкав всех, влез в начало строя.

- Кхе! - лукаво усмехнулся бурундук, оставшийся стоять в гордом одиночестве.

- А ты чего там? Улизнуть собрался? - воинственно по-ин╛тересовался волк.

- Да нет. Что вы. Я просто... Это... Мне нельзя, - толково разъяснил он ситуацию.

- Это с какого тебе перепугу нельзя? - не стал вникать в разъяснения барсук.

- Ну, это... Как его? Забыл. Я - этот. Ну, который там против насилия всякого, против войны.

- Идиот, что ли?

- Да нет! Я просто. Ну. Ну, я же говорю, забыл. Вот пом-ню только, что как-то на букву "с" начинается.

- Сионист? - предположил кабан.

- Да нет! Или, может, на "м".

- Мазохист? - снова предложил кабан.

- Да нет же!

- Мудак?

- Да нет же говорю! - терялся в догадках бурундук. - Там без оскорблений было, и, кажется на "а".

- Олигофрен? - выдвинул свою версию заяц, но ему прости╛тельно. Он и в буквах не разбирался и уж тем более в значениях.

- Сам ты - олигофрен, - совсем расстроился бурундук. - Ну, это тот, которому по идейным соображениям воевать нельзя. На "б", что ли, или на "в". Или, может, быть на "п".

На "п" - звери тут же предложили очень убедительную версию. Версия, действительно делала его к армейской службе совершенно непригодным, но бурундук от неё моментально открестился, заявив, что у него есть и жена, и любовница. Он даже собрался было рассказать какую-то забавную историю о своих любовных похождениях, но был грубо перебит волком.

- Ну ты, ловелас хренов, хорош мозги пудрить. Раз не можешь вспомнить, то становись в строй, а не то меня сейчас обвинят в зоофилии.

- Понятно. Чего уж тут непонятного, - тяжело вздохнул бурундук и побрёл в конец строя, на ходу проклиная склероз и недостатки лесного кодекса, в коем зоофилизм уголовно не преследовался.

Когда последняя брешь в строю заполнилась, барсук приступил к подробному инструктажу своего войска.

- Друзья! Задача перед нами стоит не из лёгких. В столь трудный для родины час от каждого из вас потребуется терпение, мужество и полная самоотдача. От дисциплины и слаженности действий зависит не только наше с вами будущее, но и будущее всей нашей цивилизации. Битва предстоит не на жизнь, а на смерть, так что, если есть среди вас сомневающиеся в собственной храбрости, пускай скажут об этом заранее.

Он важно обошёл строй и каждому заглянул в глаза.

Хотя храбрости ни в одном глазу обнаружить не удалось, осмотром барсук остался доволен, ибо явных признаков трусости там тоже не оказалось. Сделав многозначительную паузу, он взобрался на старый пень и, не желая более тянуть время, приступил к инструктажу.

- Итак! План "А"...

* * *

А на другом берегу всё шло по расписанию. Два ведра уже присоединились к трофейным, а в третьем не хватало четверти. Зверей понемногу разморило, и по старинному обычаю, заведён╛ному ещё дедами, началась передышка.

Передышки в лесу бывали двух типов. Первая - устраи-вала всех, а вторая устраивала всех, кроме зайца. Он в это время бегал за очередной порцией спиртного. Нечего и говорить, что обычно превалировал второй тип передышек, но тем радостней для зайца был первый. В этот раз, как вы понимаете, заяц остался доволен, так как впервые с начала июня мог позволить себе расслабиться.

Другие звери тоже могли себе это позволить и позволили, а некоторые, так даже и преуспели, отчего передышка плавно переросла в сонное царство. Требовалось срочное вмешательство извне.

- Что-то тоскливо стало. Может, споём? - первым предложил побороться со скукой кабан.

- Запросто! - тут же согласился доктор и затянул:

Чёрный дятел,

что ты вьёшься...

Над колючей головой, - подхватил ёжик.

Ты добычи

не дождёшься -

чёрный дятел, я не твой...

- Нет, чего-то не то. Вы б ещё "Степь да степь" затянули, - посетовал ёжик, - и так тоска дремучая.

- Точно! - согласился волк и сменил репертуар:

Степь да степь кругом.

Путь лежит далёк.