Ехали недолго. Чтобы не ходить вокруг да около…, расставили нас в оцепление. Организовали большое мишенное поле. Причём в качестве мишеней были поставлены не только макеты танков и прочего, но и несколько старых грузовиков и даже два реальных танка. Т-34. Предстояли показные стрельбы ствольной артиллерии и установок залпового огня. Что-то типа "ГРАДа". Сейчас не вспомню как точно название. Это по тем временам было оружие новое и по результатам показа ожидалось решение о перевооружении стран участниц ВД.

Нас расставили по границам этого самого мишенного поля. Было велено, сразу после ракеты, кажется зелёной, надеть каски и спрятаться в окопчики. Радиостанции мы настроили на волну КП. В обязанности входило, во-первых, всех тормозить и не пропускать за зону оцепления и в случае нештатной ситуации немедленно докладывать на КП. Что считать нештатной ситуацией не объяснили — думайте сами — не маленькие. Забегая вперёд, скажу, никаких ситуаций и не случилось. Ну, кто там мог оказаться? В радиусе пяти километров не было никого посторонних.

Сидели долго. Но вот и ракета. Одели мы каски и попрятались по окопчикам. Т. к. полигон постоянно работал на боевую подготовку нескольких дивизий ЦГВ, то боевые стрельбы там были не новинкой и поэтому были и окопчики и прочее-всякое. Стрельбы обычно обеспечивала полигонная команда и либавский полк, но тут видимо людей не хватало или ещё что. Поэтому привлекли и нас.

И вот заухало, загрохотало. Вообще ощущение жуткое. Мы сидели как-то сбоку что-ли от площадок, откуда вёлся огонь, поэтому видели картину как бы со стороны. А вот ощущения ребят, которые стояли по фронту против этих площадок я себе представляю. Честно говоря, было красиво. Видимо для наглядности, обычные выстрелы чередовались с трассерами. Я-то до этого никогда не видел, как стреляет артиллерия, кроме как в кино, конечно, поэтому было действительно интересно. Да ещё нам была видна часть мишеней. Попадания в макеты были наглядны, конечно, но не очень интересно. Впечатления от полётов трассеров были гораздо острее.

Вот когда начали стрелять установки залпового огня. Это было нечто. Они лупили по реальным грузовикам и танкам. Ну, грузовики ладно. Чего там — жестянки стояли на чурбаках. Понятно, что внутри и не было ничего, кроме бочки с мазутом. Красиво конечно — бах-тарарах, чих-пых!!! Бочки горят… дым… вонь… огонь. А грохоту, а пыли. Оно и страшновато было высовываться из окопчика поначалу, но потом мы осмелели, конечно. Тем более что разобрались, что мы вне опасной зоны. Осмелеть то осмелели, но страшновато, повторюсь, было все равно.

Когда отстрелялась первая и вторая очередь, и пыль подрассеялась стало видно, что танки стоят нерушимо. Мы даже возгордились — вот какие танки у нас. Хоть и старые, а не убиваемые.

Но тут опять ракета.…

И только два выстрела. Один и через секунду второй. И к танкам протянулись два следа, как два щупальца. Тонкие такие. Ну, совсем не впечатляющие. Но результат был. Был результат! Представьте себе грецкий орех. Крепенький такой, коричневый. Представили? Коричневый, это потому что танки были ржавоватые. Не ржавые, но именно ржавоватые. Так вот этот орех вдруг разрывается. И не на куски какие-то вульгарные, а просто превращаются в ком плазмы. Вот именно — так ффух!!! И ничего нету, только облако пыли оседает. Ну конечно там обломки всякие остались… оплавленные, но первое ощущение осталось именно таким.

Большая настоящая боевая машина превратилась в облако огня. Сначала одна, потом другая. С паузой в секунду. Очень, знаете, наглядная получилась агитация во славу советского оружия.

Я, кстати, потом, года через полтора, будучи на Либаве снова, посмотрел на этом месте. Обломки так и валялись. Подобрал кусок оплавленный. Долго он у меня был, потерялся потом с переездами.

Размах учений я понял уже потом. На разборе той части учений, которая происходила на полигоне. Разбор был организован, что называется, "по полевому". Натянули тент…, для руководства. Остальные сидели на стульчиках. Вне тента. Но руководства было… я за всю службу, потом не видел столько генералов в одном месте. И это небольшая часть "войны", разыгранной в рамках этого балета. А ведь такие группировки "воевали" и во внутренних приграничных округах, и в ГСВГ, и в ЮГВ и в СГВ. А во внутренних округах ещё и "всеобщую мобилизацию" проводили. Партизан призывали, переодевали, туда — сюда возили. А перемещения только в нашей группе. Прикиньте. Две или три дивизии полностью развёртывали и на полигоны выгоняли. От мест постоянной дислокации, сколько машин своим ходом шло, а сколько гусеничной техники туда-обратно возили по дороге по железной. Горючки сколько пожгли.… Да силён был Советский Союз.

Силён и могуч. Тут не поспоришь.

Вернулись мы на место. А там уже наш ПРТК стоит около нас. Спят как сурки, только командир с начальником станции карту рисуют, записи монтируют — к разбору готовятся. Состояние у людей — спички в глаза вставляй. Зашёл поздоровкаться и… вообщем с удовольствием подключился. Люди хорошие, а потом начальник станции Валера, земеля.

Изо всех отпусков мне передачки от родителей привозил — ну разве тут откажешь? А главное — интересно мне было — как там, кто, где и с кем воевал. Знание, знаете, оно сила. Хотя бывает так, что меньше знаешь … дольше проживёшь.

Сижу, помогаю монтировать, реестр писать. Все довольны. Тут Ионыч приходит…, домой ехать пора. В батальон. Нам отбой дали — выдвигаться пора. Ионычу, понятно, домой охота. К жене и деткам. Это нам… чем дольше на полигоне — тем не хуже. Мужикам то из пункта всё одно разбора этапа ждать, никуда не тронешься. Вот командир и запросил разрешения у руководителя учений (формально-то мы в его распоряжении до окончания "войны") оставить меня в своей группе. Естественно получил добро.

Долго мы сидели, концерт клеили. Ребята глаза продрали, даже не удивились. Командир с Валеркой такую карту красивую нарисовали, Греков, практически с Айвазовским. У них секрет один был, они все обозначения на карте не карандашами "поднимали", а краской акварельной. Перетирали их и ваточкой, ваточкой… насухую. Очень получалось красиво. Только не дай Бог, влага попадёт — тогда всё растекается и расползается. Но на это рассчитано не было. Не для полевых же действий готовился документ.

И вот в процессе этой нашей работы, можно сказать, ковки победы над злобным и коварным врагом, прибыло начальство. Начальник нашего отдела, тот самый подполковник "из Внешторга", который….

Нас выгнали на волю покурить и долго там вели секретные переговоры. Но чай пить позвали. Даже кофий предлагали, но мы не стали. Потому как хотелось хоть пару часов поспать. Подполковник привёз конфет и пару шоколадок, так что мы оторвались.

Вот ответьте — почему в армии так хотелось сладкого? Помню больше всего шли леденцы, от кроны до трёх пакетик стоил. В пакетике сто пять грамм. Или орешки засахаренные, т. е. зажаренные в сахаре. Кажется, две кроны пакетик стоил. Бросишь его в рот, орешек, в смысле. Сначала сахар этот обожженный рассасываешь, а потом начинаешь орешек потихоньку разгрызать. Не спеша так… с удовольствием. Кайф! Но больше всего конечно мы любили конфеты "БОН ПАРИ". Но это для богатых. Три кроны пакетик. Леденцы такие фруктовые. Это просто словами не выразить. Они такие разноцветные и с разным вкусом. Т. е. со вкусом разных фруктов. И просто как будто ешь эти фрукты. Кстати когда через восемнадцать лет прилетели мы в Чехию, и я такую конфетку взял в рот…, то испытал разочарование. То ли я изменился, то ли конфеты, но осчучение было не то. Были ещё такие малинки. Те две кроны стоили. Тоже леденцы, красного цвета, в форме малинок. И вкус был малины — правда, не вру.

Вот за чайком и состоялся разговор. Со мной и Лёнькой. Серьезный такой разговор. По поводу службы и жизни дальнейшей. Мы обещали подумать. Причём без иронии и не в смысле — лишь бы отвязался. Потому что, повторюсь — разговор был серьезный и на равных. Тут не отмахнёшься.