Ростом Ярый был в полтора раза больше моего. Если бы его громадная медведеподобная башка с большими мохнатыми ушами не крутилась на короткой шее, то казалась бы вообще пришитой к телу.
— Как это зачем? Вы звали, и я…
— Нет! Зачем ты пришёл сюда? На наши земли? — на моё удивление, Ярый заговорил на гибберлингском. Правда, с характерным акцентом.
Кто эта личность? — думалось мне. — Старый вождь? Старейшина? Шаман их культов? Кто же? Почему медвеухие опасаются его? А они ведь опасаются, это факт.
— Зачем твои воины нападают на наши отряды? — продолжил Раэвукас.
Он сказал «мои воины». Почему он сделал явное ударение на этих словах? Неужели медвеухие полагают, что за всем стоят не гибберлинги, а дело в моих личных притязаниях? Может, потому они именно меня и пригласили на переговоры?
Надо быть осторожным в ответах.
— Я показал вам силу, с которой следует считаться. Каким бы ни был большим жук, но кучка муравьёв всегда сможет его одолеть. Согласны?
Ярый молчал, переваривая сказанное.
— Это наши земли, — послышался голос отца Таонтугева. Толмач, явно растерявшись, едва успевал переводить его слова. — И много-много лет они были нашими.
Ярый поднял руку, останавливая вождя.
— Зачем тебе быть здесь? Чего ты хочешь? — спросил Раэвукас.
— Мы… я не желаю вашему народу ни погибели, ни иных бед и горестей. Пусть у вас всегда будут здоровые дети, сильные мужчины и красивые женщины. Пусть у вас всегда будет достаток. Для себя… для народа гибберлингов прошу лишь возможности жить на южных окраинах этой земли. Прошу разрешить им строить там свои жилища, охотиться… вести мену с вами.
— И вырубать наши леса?
— Взамен гибберлинги обязуются садить новые. Дерево им нужно для строительства.
— Ты должен понимать, что наш народ всегда чтил законы. С тех самых пор, как Колдуны одолели Змея, пытавшегося огненным мечем сжечь землю; с тех самых пор, как Великая Стужа сковала наш мир льдом, превратив его в безжизненную пустыню, минуло сотни лет. Боги завещали эти земли нам… Это небесный дар за верность.
Ярый повернулся к вождям, словно его слова предназначались именно им.
— Великая Стужа, — оскалившись, продолжил медвеухий, — не придёт в сей мир. Зима всегда сменяется летом. Таково условие Великого договора меж богами и нашим народом…
И пока Ярый произносил свою торжественную речь, я лихорадочно пытался понять, что, собственно, происходит.
Несомненно, было одно: медвеухие вовсе не понимали реального мироустройства. Все разговоры о «землях» касались лишь Мохнатого острова. Собственно, обёртыши даже и не считали его островом. Незнакомые с астралом, они полагали, что вокруг нет «земель», а только лишь «небесная вода», где живут боги. Как, например, сейчас:
— Мы думаем, что вы прибыли в своих деревянных домах, — говорил Ярый, — чтобы забрать эти земли. Мне непонятно, чем наш народ прогневал Таара. Ведь мы никогда не нарушали законов и традиций, завещанных предками. Старательно оберегали и хранили…
— Ваша верность богам достойна восхищения. Но их планов ничто не сможет изменить. Все мы лишь Нити в Ткани мира. Если боги чего-то желают, то так и будет. Возможно, они хотят видеть в вас не только ревностных воинов, стоящих на страже этих земель.
— А кого же ещё? — Ярый, наконец, поднял глаза.
Мы встретились взглядами. Я решил идти наобум. Не знаю, что нашло на меня, возможно, какое-то «просветление».
— Ваше племя разделилось на кланы. Боги смотрели сквозь пальцы, пока вы не стали открыто враждовать друг с другом. (Признаюсь, что сего факта я не знал наверняка, но решил рискнуть.) И вот пришла угроза извне, пришли мы. Признайтесь, что до сих пор вы не смогли нас победить, только потому, что не можете найти общий язык друг с другом.
Тут я ненадолго замолчал. Судя по тому, как напряглись вожди кланов, мои слова достигли цели.
— Гибберлинги меньше вас, слабее… но… и дружнее. Они откинули противоречия, объединились, став едиными, как кулак. Боги показывают вам, что коли вы не примиритесь друг с другом, эти земли передадут другим народам.
— Ты призываешь нас к тому, чтобы мы…
— Вот ты, Раэвукас, — перебил я Ярого, — постоянно говоришь, что вы народ, которому боги отдали сии земли. А мне не видится тут никакого народа. Северяне почти не помогают южанам, так? Наверное, им интереснее беречь лишь вашу Священную землю?
Ярый молчал. Он долго сверлил меня взглядом своих карих глаз.
— Оставь нас, Бор… Законник. Я хочу обратиться к вождям кланов и нашим старейшинам.
— Понимаю.
Таонтугев с несколькими воинами вызвались отвести нас, и мы с Шелкобородым пошли следом за ними.
— Ну, как? — тихо спросил я у толмача. — Всё перевёл варварам.
— Надеюсь, они поняли. Слушали очень внимательно…
— Вот что, друг мой: надо переговорить с Таонтугевом. У меня тут вопросиков накопилось. Подсобишь?
Гибберлинг кивнул головой.
Наш путь пролегал по широким коридорам, тоже освещённым встроенными кристаллами кварца. Через несколько минут мы очутились в полукруглой комнате.
— Постой, — обратился я к Таонтугеву, который явно вознамеривался вернуться в главный зал.
Медвеухий сделал знак воинам стать на входе, а потом повернулся ко мне.
— Спроси его, — попросил я гибберлинга, — сможет ли он поведать мне о своём мире.
Сын вождя задумался. Его морда приобрела глуповатое выражение, а мохнатые уши вдруг стали торчком, как у охотничьей собаки.
— Зачем вам? — сухо спросил он через Шелкобородого.
— Не хочу обидеть ваш народ тем, что случайно свершу какую-нибудь непростительную глупость.
Таонтугев долго молчал, застыв словно статуя.
— Он говорит, — начал толмач переводить, — что мир раньше был иной. Что тут было много…
Тут гибберлинг запнулся, подбирая слова, но я уже понял, про что пытался поведать Таонтугев.
— Много Колдунов, так? — мой вопрос привёл Шелкобородого в недоумение.
— Кажется, да…
— Кто были те Колдуны? Спроси у него, — попросил я.
Таонтугев выслушал гибберлинга и стал рассказывать.
Много-много лет назад был совсем иной мир, и жили в нём великие Колдуны. Они были красными гигантами…
— Кем? — переспросил я.
— Красными гигантами, — смущённо пробормотал толмач.
— Давай дальше.
— Наряду с ними были ещё и белые гиганты… но жили они далеко отсюда… очень далеко… Таонтугев говорит, что и у тех, и у других был один общий страшный и жестокий враг, имя которому… не могу понять дословно, но кажется «змееподобный». Он и ему подобные страстно желали уничтожить сей мир, но Колдуны всячески препятствовали этой затее. И была битва меж ними. На огненную мощь «змееподобных», Колдуны ответили Великой Стужей. Этот мир превратился в безжизненную ледяную пустыню.
Я понимающе кивнул и попросил продолжить рассказ.
— И вот пришёл такой день, когда красные гиганты подвергли себя страшному искушению, а именно: им захотелось стать подобным богам. Но своим колдовством они только навредили всему… на земле стали плодиться множество ужасных существ…
— Спроси у него, а их народ, откуда пошёл?
Шелкобородый кивнул и задал вопрос Таонтугеву. Тот растерянно почухал затылок, и лишь потом ответил:
— Мы — создания красных гигантов. У некоторых из них не было своих детей, и они сотворили нас из того, что нашлось под рукой: земли, мха, звериных костей и своей собственной слюны. Опасаясь, что «змееподобные» пожелают уничтожить «людей» (тут Шелкобородый сделал знак, что другого слова подобрать не смог), они поселили нас в горах. После Великой Стужи, когда большая часть животных и птиц погибла от холода; после того, как Колдуны погубили себя, появился Таар — бог молнии и грома. Он пожалел прячущихся в Пещерах «людей» и дал им огонь. Священный огонь. Он метнул свою молнию в ствол сухого дерева, а потом пошёл к Пёолке…
— К кому? — переспросил я.
— К богу солнца, спавшему в «небесной воде». Таар попросил того растопить лёд, чтобы земля, Маа, смогла родить травы и лес. Когда это произошло, в мире вновь появились и птицы, и звери. «Люди» заключили Великий договор с богами, что они будут соблюдать все их заповеди и законы, не будут плодить чудовищ и заниматься злым колдовством. Как суровое напоминание о былом, боги каждый год шлют зиму, сыпят снег, замораживают воду… Это испытание нашей веры. Мы молимся. Ждём. Греемся у огня.
