Уже сквозь дремоту я почувствовал знакомое тепло, исходившее от прижавшейся сбоку Стояны.
Мне ничего не снилось. Сознание окунулось во тьму усталости и отключилось.
Утренний ветерок заставил меня пробудиться. Я оглядел лагерь: все мирно спали, даже часовой.
Небо очистилось от туч, но солнца всё ещё не было видно. Осторожно встав, чтобы не разбудит Стояну, я отошёл в сторонку помочиться.
Потом, всё также стараясь не шуметь, соорудил костерок из зачарованных стрел. Нет, я не собирался готовить еду, просто знобило от утренней свежести. Ургов кряж был вообще довольно прохладным местом.
Зябко протягиваясь, я протянул руки к огню. Языки пламени потянулись к моим ладоням, словно зверёк, что хочет ласки, и тут же дёрнулись назад.
Хозяин… это хозяин. Нельзя его кусать, — «прочитал» я мысли зачарованного огня.
Да, хозяин. Твой хозяин… Помни это.
Первыми встали Крепыши. Вар толкнул в плечо дремлющего часового, а потом отпустил ему хорошую оплеуху.
Расслабились мы. Часовой спит, а я, вместо того чтобы дать ему нагоняй, сижу в стороне и зеваю… Расслабились. Думаем, коли возвращаемся на корабль, так можно не сторожиться.
Вскоре уже поднялись все.
Мы дружно поели, выпили воды, и пошли дальше. Настроение было неплохим: сказывался отдых и отсутствие опасности. Урги. Скорее всего, если и пошли за нами, то догонят не скоро.
Вчерашнее приключение с Эя почти никто не вспоминал.
Дорога пролегала через ряд нешироких ущелий, и после обеда мы вышли на последний склон.
Меня же вновь стали тяготить мысли о похищенном рубине. Я попытался поговорить с сестрицей Сутулой.
— Ну, тут тебе нужен алхимик, — отмахнулась она. — Мне кое-что приходилось слышать. Но немного… Говорят, что рубины дают силу тому, кто ими обладает. Это камень испытаний. Малодушный человек под его влиянием становится храбрее и увереннее. А те, кого считают жестоким и не в меру гневливым — тому надо сторониться рубинов. Они только усилят эти качества.
— Добрый станет ещё добрее, — услышал я голос Крепыша Орма. — Злой же…
Гибберлинг цокнул языком, как бы подводя неутешительный итог.
— Ты что-то упоминала про драконов, — снова обратился я к Сутулой.
— Мы верим, что они — застывшие капли их крови…
Тут мы поднялись на гребень и увидели вдали пришвартованный когг.
— Дошли! — обрадовано зашумели гибберлинги.
Вниз мы спустились довольно быстро и вскоре взобрались на борт корабля.
Востров с командой, казалось, очень обрадовались нашему возвращению.
— Ну, наконец-то! — ухмыльнулся капитан. — Какие распоряжения?
— Домой, — устало бросил я и подмигнул. — Теперь уж, домой.
Когг отшвартовался и начал медленно отходить от берега. Можно было спокойно вздохнуть.
Мы повернули на северо-восток и поплыли вдоль побережья. Востров не хотел продолжать движение по Змеиной протоке, опасаясь, что течениями нас может отбросить на астральные «рифы» — громадные куски скал, парящие в море.
Дальнейший наш путь должен был пролегать практически вокруг всего острова. А уж только тогда, как мы обошли бы его по периметру, судно преспокойно устремлялось к Корабельному Столбу.
Через несколько часов когг достиг выхода из Змеиной протоки.
— Фух! Дальше уж полегче, — Востров облегчённо вздохнул. Но тут же не преминул мне заметить, что море сегодня какое-то беспокойное. — Лишь бы бури не было.
На это я пожал плечами, а сам огляделся, намереваясь поговорить со Стояной. Но на палубе её не было.
— В каюту спустилась, — ответил кое-кто из матросов.
Узкая лестница привела меня к запертым дверям.
Чего вдруг закрыто? Я прислушался: внутри в каюте кто-то был.
— Стояна. Ты там? Открой!
Некоторое время за дверями слышалась возня, потом раздался щелчок замка и дверь открылась.
Даже в полумраке каюты от меня не скрылся то факт, что друидка выглядела расстроенной.
— Что происходит?
Стояна густо покраснела и опустила голову. Девчушка отвернулась и присела на лавку. Или мне показалось, или она действительно… заплакала.
— Ты чего? — испугался я.
Стояна судорожно всхлипнула и попыталась вытереть рукавом слёзы. Я присел рядом с ней и обнял за плечи.
— Да ты чего?
— Я… я… я…
И тут Стояна вовсе разрыдалась. Да так горько, что я аж оторопел.
— Да скажи ты… в конце-то концов!
— Я… будет… я… жду ребёнка-а-а-а…
И снова слёзы и рыдание навзрыд.
Что за..? Бор, что происходит? — у меня было такое ощущение, что по башке зарядили дубиной. — Ждёт ребёнка? Стояна ждёт ребёнка… Почему? Как это? Что делать?
— А-а-а…
— Тихо! Спокойно! — я встал и тут же снова сел.
Стояна всхлипнула и подняла на меня красные заплаканные глаза.
— Тихо, я сказал! Кто ждёт ребёнка? Какого ребёнка? Ничего не пойму… Ты что, беременна?
— Да, — тихо прошептала Стояна.
Она испугано глядела на меня. Может, действительно в этот момент моё лицо выражало что-то несуразное. Но оно и понятно: в голове полный кавардак.
— Ребёнок… мой? — осторожно спросил я.
— Да…
И тут меня «стукнуло» по башке во второй раз: «О, Сарн! Тенсес! Арг! Да все! Слышите? Все! У меня будет ребёнок! Ха!»
— Бор? — тронула меня рукой Стояна.
Я бросился к ней и с такой силой сжал в объятьях, что она тут же сдавленно пискнула.
— Ой-ой-ой! Задушишь!
— И чего ты, дурёха, рыдала? — захохотал я. — Боялась сказать?
Стояна пожала плечами и потупила взор. Из её глаз снова потекли слёзы.
— Да перестань ты! Это же прекрасно! Великолепно! А кто будет? Мальчик или девочка?
— Не знаю-ю-ю… — заревела девчушка.
Дверь каюты распахнулась, и внутрь заглянул Вар и Упрямый.
— Капитан зовёт наверх! — пробасил Крепыш.
Гибберлинги с удивлением посмотрели на заплаканную Стояну.
— Что там? — недовольно спросил я.
— Да… какой-то корабль кружит в астрале меж обломков скал. Вроде как прячется, — сказал Упрямый.
— Сейчас иду.
Гибберлинги вышли вон, а я вновь обнял Стояну.
— Дурёха, ты, дурёха! Это же прекрасно. Вернёмся на Корабельный Столб и… и…
Я не знал, как закончить предложение.
— Ладно… ты это… посиди пока тут. Я поднимусь, гляну, что к чему.
Стояна кивнула головой и снова стала вытирать рукавом водопад своих слёз.
Поднявшись на палубу, я подошёл к Вострову.
— Что тут случилось?
Капитан напряжённо вглядывался куда-то вдаль. Наше судно продолжало держаться береговой линии.
— Видишь, — ткнул пальцем капитан. — Вон там… правее…
— И что?
— Судно… когг…
— И что?
— Что да что! Прячется оно!
— Чего ты так решил?
— От того! — сплюнул Востров. — Вон оно! Сейчас выйдет.
И точно: я увидел сначала характерный киль, а затем и само судно. Это действительно был когг.
— Туда его в… Да это «Филин»! — удивлённо сказал Востров. — Ну, да! Он!
— «Филин»? — название показалось знакомым.
— Ну, да! Пропавший когг Странников.
— А, точно! — вспомнил я эту историю. — А что это он тут делает?
«Филин» полностью вышел из-за каменной глыбы. Между нами было не более двухсот саженей.
— Право руля! — дал команду капитан. — Идём на сближение.
И в эту секунду от борта «Филина» отделился яркий слепящий шар. Он стремительно полетел в нашу сторону.
— Бля-я-я..! — услышал я сдавленный вскрик Вострова. — Что он творит!
В его глазах прочиталась одна только мысль: «Это конец!» От выстрела астральной пушки нас ничего не могло спасти. Уже ничего: ни манёвр, ни парящие обломки скал. Мы были, как на ладони.
Последнее, что помню, как вцепился пальцами в деревянный борт, не в силах оторвать взгляда стремительно мчавшегося ослепительного шара.
И ещё была мысль. Одна единственная мысль: «Стояна же осталась внизу…»
А потом ужасающий треск и в то же мгновение мир окутала темнота…
«Между Канией и Исахеймом (то бишь, гибберлингами) за много предшествующих лет сложились отношения, в силу которых люди в некотором роде занимают наступательное положение, а гибберлинги — оборонительное. Более того, отсюда становится ясно, отчего у последних возникает столь явное стремление к «отделению», обозначаемое поиском их прародины — легендарной Исы. Здесь надо искать корни разлада меж этими расами, и тем пользоваться для блага нашей Империи…
Новоград в силу своих древних патриархальных устоев, восходящих ещё к великой династии Валиров, не может и не хочет допускать даже мысли о существовании, да ещё и рядом с собой, так сказать, под одной крышей, такого явления, как вольный град Сккьёрфборх. Уж слишком там широки и живучи «народные» начала, что в сознании канийца само по себе уже «дерзко»… выше его понимания… Надо признать, что у местной общины гибберлингов действительно немало «непозволительной» вольности, а это само по себе неслыханно для существования такого понятия, как «государство».
Ко всему выше сказанному, нельзя не добавить и тот факт, что Сккьёрфборх и гибберлингские диаспоры на Ингосе, в Сиверии, в Светолесье (в самой канийской столице) и прочих местах — то же сами по себе являются противоположностями. У последних под давлением Кании, эдакого строгого отца, или старшего брата, наблюдается стремительное развитие идеи государственности… Но, а на Новой Земле лучшей формой для «сохранения индивидуальности гибберлингского народа» (это цитата из переписки эльфийских послов), является всяческое стремление, я даже скажу — поощрение, к удержанию вековечных прав и вольностей… От того канийцы зорко следят за каждым шагом гибберлингов, особенно это касается проявления их «самостоятельности».
В понимании Новограда — не должно существовать силы самой по себе, а только «в сплочении под одним крылом». То есть в Лиге трёх наций. По мнению самой Кании на то, чтобы сохранить гибберлингов, как союзников, тратится немало сил и средств, а в политическом же контексте — им идут на многие уступки, как то: снижение торговых пошлин, выделение свободных земель для создания поселений и прочее…
Но вместе с тем канийцы несколько надменно смотрят на гибберлингскую расу, пытаясь «загнать» её рамки собственных устоев. Эльфы никак не вмешиваются в это, поскольку сейчас заняты приближающимся Балом и борьбой с остатками Дома ди Дусер. И сие необходимо продолжать постоянно учитывать в дальнейших наших планах, добиваясь ещё большего раскола…
Сккьёрфборх безусловно прекрасно понимает истинное отношение к ним со стороны Новограда, и насколько это возможно силится отстоять право… на существование своих «вольностей»…
Явного прогресса нам удалось добиться весной прошлого года, в самом начале войны Сккьёрфборха с арво-ургами. Не смотря на все уверения со стороны Новограда о «братской дружбе и любви», гибберлинги оказались один на один со своими проблемами. Лишь их диаспоры предлагали всяческую помощь, Новоград же слал «уведомительные листы»… В этих событиях, как в зеркале, отразились те самые, так старательно скрываемые от обывателей, «дружественные» отношения внутри самой Лиги, когда одна из наций вдруг начинает считать себя «старше»… нежели остальные. И парадокс в том, что никто при этом не собирается уступать…
Виноваты, конечно, и сами гибберлинги, которые не хотели считать себя в чём-то обязанными канийцам. Ведь начавшаяся война поначалу носила характер некой мести, справедливого возмездия, за учинённые арво-ургами обиды. И помощи как таковой не требовала из «этических» соображений. Мол, напали на нас, следовательно, и воевать нам, и к тому есть повод. И повод крепкий: горняки «по-воровски» набросились на дозорные посты, а мало того — призвали в помощь себе дрейка, который множество гибберлингов побил…
В результате сего вышло так, что теперь канийцы (хоть, конечно, и в купе с эльфами) оказались без поддержки гибберлингов. И где? На Святой Земле. Добавьте к этому усилившуюся в Темноводье деятельность «Державы» — тайного союза нескольких дворянских родов стремящихся к возрождению дома Валиров…
Так что, считаю, что на сегодняшний момент следует сосредоточить наши действия по следующим направлениям.
Первое: продолжение снабжения коренного населения архипелага оружием (ножами, копьями, дротиками и прочим), посредством всё тех же канийских контрабандистов. Для этой цели рекомендую снова использовать людей, входящих в «Державу». Но считаю необходимым отметить тот факт, что поступающее арво-уграм оружие никоим образом не должно быть связано с Империей. Полагаю это немаловажной деталью, ведущей к росту межрасового неприятия внутри Лиги.
Второе…»
Из закрытого выступления перед главами ведомств действительного статс-секретаря хадаганского комитета имперской безопасности Мансура Сафина «О состоянии дел в землях Лиги на начало 1014 года, а также перспективах и направлениях дальнейшей деятельности комитета…»
