Вторыми для доклада встали корабельщики Кудряши. Они принялись говорить о заложенных на верфи малых судах, поставках леса и прочего материала.

А Непоседа, меж тем, проложил беседу с самим собой.

«Конечно… конечно, — рассуждал он, — Кания, да и Тенебра тоже, не желают терять такого союзника, как гибберлинги. При этом демонстрируют эдакое пренебрежение к нам, делают вид, будто наш народ пропадёт вне Лиги. Пугают Империей… А сами в страхе смотрят, как начинается распадаться то, что строили все эти десятки лет».

Действительно, зачем им сильная Иса. Сильная и самостоятельная.

Н-да… Надо ехать к Тенсесу. Надо вновь с ним говорить. Мы не для того создавали Лигу, чтобы один из трёх народов взял верх над остальными.

Это наше общее дело. Ведь поначалу как было? Лига задумывалась, как единое государство — эдакая конфедерация, в которой все его члены имели одинаковое право голоса. Да, у каждого из народов была и своя казна, и своё войско, и свои законы… А мы решили объединиться. Создали Большой Совет Трёх Рас, приняли решение о выделении определённого количества средств, как денежных, так и материальных, для содержания и общего войска, и общих приказов, регулирующих и законы, и налоги… Даже решились на создание общей столицы — Новограда.

А теперь? Теперь канийцы, в руках которых оказалось сосредоточие всех ключевых постов, при поддержке Церкви Света, гильдий, некоторого числа радикально настроенных эльфийских Домов, предполагают создать совершенно новое политическое устройство Лиги, в котором они окажутся главенствующими силами. Чем тебе не новая империя!

Было бы смешно, не будь всё так грустно. А они ещё талдычат о том, что кто-то, где-то пытается возродить валирскую вотчину с её имперским духом. А сами?

Н-да… надо всё же ехать к Тенсесу. Надо снова с ним говорить… Я думаю, он и сам прекрасно видит сложившуюся ситуацию.

А ещё нам нужно собирать старейшин со всех диаспор… Нужно!

Ох! Как много ещё чего нужно! А тут ещё эти дикари… варвары…

Старею. Теряю хватку… И не вижу, кто бы смог возглавить наш Совет. Мы, гибберлинги, расползаясь по аллодам, стали терять связь друг с другом. Всё живём собственными мелкими проблемами, и никто не думает о благе всего нашего народа. Эх-эх-эх!

Конечно, это всё громкие слова. В них мало кто верит…

Откинулся полог и внутрь стремительно вошёл один из стражей. Все замерли, глядя на него, а он стал покорно ждать, когда Старейшина даст добро приблизиться и доложить новость.

Фродди посмотрел на всех присутствующих, и лишь потом жестом подозвал стражника.

— К вам прибыл некий Семён Рожинов, — негромко сказал тот.

— Проведи его в Великий Холл, — ответил Старейшина.

Он сердито нахмурился и жестом показал, что на сегодня доклады окончены. Потом обратился к Краснощёким:

— Подготовьте в Холле верхнюю террасу.

Старейшина хотел сказать что-то ещё, но отчего-то передумал.

Через полчаса Фродди вошёл в шумный Великий Холл. Тут пировали свободные от трудов воины, рыбаки, охотники да прочие гибберлинги. Откуда-то выскочили Краснощёкие, которые тут же сопроводили Непоседу вверх по лестнице.

Рожинов сидел на широкой скамье. Его шуба небрежно валялась слева от стены. Увидев Старейшину, Семён поднялся и широко заулыбался.

— О! Приветствую тебя, мой друг! — зычно проговорил он, приближаясь к Фродди.

— И я рад тебя видеть, — сдержанно отвечал последний.

Они чуть обнялись и сели за низкий столик.

— Ты что-то хмур, — заметил Рожинов. — Случилось чего?

— Нет… просто устал…

Семён несколько наигранно закачал головой.

— Ты приехал выражать обеспокоенность? — улыбка Фродди походила на оскал сердящейся собаки.

Семён погладил бороду. Вокруг его глаз возникла паутинка морщинок. Кажется, Рожинов был чем-то доволен. Фродди нахмурился: что могло вызвать это довольство?

— Ты ещё более стал… стал нелюдимым, — проговорил гость. — А как насчет поесть, попить да спать уложить? А уж потом и слово держать?

Фродди хитро осклабился. Откуда-то вынырнули какие-то гибберлинги и вскоре на круглом столе появились весьма заманчиво пахнущие яства. Прикатили бочку. Угрюмый бородач живо выбил дно и наполнил кружки ароматным элем. Потом обслуга тактично удалилась.

— Другое дело, — потёр ладони Рожинов. — Я уж подумал, что ты не очень рад видеть старого приятеля.

Некоторое время они вдвоём просто ели, иногда перебрасываясь ничем не значащимися фразами. Потом вспоминали былые времена. Те самые, когда солнце светило ярче, рыбы да дичи водилось вдосталь, все кругом были веселы и беспечны.

— Да-а, — потянул Рожинов. — Стареем, брат. А знаешь, как тебя прозывали эльфы? — Рожинов сощурился. Он вдруг стал покусывать нижнюю губу. — Балансир.

Фродди выразил непонимание.

— Ты всегда мог найти… найти равновесие… верный путь, даже находясь между противоположными по взглядам сторонами. Как змея… как уж проползал через такие передряги, где иные просто тушевались. И всегда оставался на плаву…

— К чему ты всё это говоришь?

— К чему? Ты верно подметил: я приехал выразить обеспокоенность. Уж не потерял ли Фродди Непоседа, мой старый друг, своей хватки!

Старейшина молчал. Его мохнатая физиономия абсолютно ничего не выражала. Он напряжённо сидел на скамье, глядя своими глазками-бусинками в тучную фигуру Рожинова.

— Нельзя бороться с ветром, — проговорил последний. — Прежний Фродди это понимал.

— Давай без обиняков. Чего ты хочешь?

— Понять… Всего лишь понять.

— Кто тебя прислал? Совет Лиги?

— Поверить в то, что я приехал по своей воле, тебе трудно? — Рожинов взял кружку и сделал солидный глоток эля. — Разве мы не были друзьями все эти годы?

Фродди по-прежнему молчал.

— Не стоит играть в такие игры, — продолжал Семён, — где ты неожиданно для себя можешь оказаться лишь фигурой.

— Ты об Исахейме?

— Можно и так сказать.

— Хочу тебе ответить так: мы, гибберлинги, наконец-то стали такой силой в Лиге, с которой теперь стоит считаться.

— Разве ты не видишь, куда может привести эта дорога? Даже если лично ты, Фродди, и не видишь ваш народ вне Лиги, то это не значит, что остальные гибберлинги об этом не думают. Мало того…

— Пока я жив — мы будем идти вместе с канийцами, вместе с эльфами. И никак иначе.

— Извини, но когда тебя не станет, какой дорогой пойдут твои соплеменники? Молчишь? А я тебе вот что скажу: внутри Лиги множество течений и не только среди гибберлингов… тут и эльфы, и люди, и даже гоблины… Некоторые «текут» назад, другие в стороны. Большинство же вливаются в общий поток, тем самым давая возможность нашей «реке», под названием Лига, продолжать свой бег к…

— Я не какой-то безмозглый неуч из Темноводья, — возразил Старейшина. — Гибберлинги не откажутся от создания Новой Родины. И дело Лиги им в том помочь.

— Вижу, ты настроен идти до конца.

— Вот что я тебе скажу, — наклонился Фродди. — Вы верите в своих богов, а они, насколько я понимаю, уж коли и показывают грядущее, то лишь затем, чтобы вы же и смогли его «исправить». Говорю это затем, чтобы ты понял следующее: у Лиги лишь два пути — либо с гибберлингами, либо без них. Передай тем, кто тебя послал, что теперь им это решать. А я уже своё слово сказал.

Семён потупил взор.

— Мне так и представлялось… именно так, — сухо проговорил он. — Я вижу, что не ошибался в своих выводах. Поверь, Фродди, что полностью поддерживаю твоё… ваше общее стремление к возрождению Исахейма. Скажи, что видят ваши Ткачихи?

— Мы вступили в такой период, когда нам не остаётся ничего иного, как продолжать идти вперёд. Будут потери, будут слёзы и страдания, но, в конце концов, будет и успех.

— Ясно… ясно… Завтра я отправлюсь в Новоград. Пойду в Совет… к самому Тенсесу… Я постараюсь убедить всех в благости вашего пути к Новой Родине. Сделаю что смогу и даже больше.

Фродди выглядел несколько растерянным. Кажется, он не совсем верил словам Рожинова. Тот понял это и вновь попытался убедить старого приятеля в своём к нему расположению.