А потом однажды поздоровалось. Я шла мимо, думала о своём, и тут… ветка как бы невзначай коснулась моего плеча, словно окликнула. Я ощутила, как часть моей силы куда-то «вышла». Её «взяла» ель. Так мы впервые с ней «заговорили»…

— Добрый вечер! — сказала я, гладя шершавый ствол. — Вы сегодня задумчивы… Что-то случилось?

— Весна, — услышала в ответ.

Это был тихий плеск речной волны. Так, по крайней мере, можно описать «голос» ели.

На самом деле разговора не было. В голове вспыхивал ряд ассоциаций, неких эмоций, картинок… Всё это складывалось в своего рода «предложения».

А ведь смешно бы было, коли деревья говорили, как люди. Ей-ей. Смешно! Эдакие болтливые деревяшки. Дупла — рты, ветки — руки… Да, смешно.

— Разве это плохо? — спросила я. — Весна — это жизнь.

Много лет это дерево встречало весну, набиралось сил летом, готовилась ко сну осенью, а потом впадало в спячку на зиму. Что поменялось сейчас?

Наступила тишина. Глубокая, звенящая, пронзительная. Мне вдруг стало чётко понятно, что для ели наступающая весна, это… это какая-то… грязь… какая-то недоделанность… вонь…По крайней мере, подобные чувства испытывало дерево. Ели не нравилось… ведь сколько бы надобно ещё сделать, а твоё естество охватывает апатия… безразличие к самой жизни.

— Старость, — неожиданно шепнула ель. — Эту зиму мне удалось выстоять… Следующую — нет.

Я вновь коснулась ствола. Ель «болела» и мне нечем было ей помочь.

У деревьев была своя жизнь. Она очень… очень отличалась от нашей. Даже не так: она вовсе отличалась от самого нашего понимания сути жизни.

Деревья неподвижны… статичны… Мир течёт вокруг них. Прошлое, настоящее, будущее… не думаю, что они воспринимают мир именно так.

Я ощутила приятный внутренний жар. Ель делилась со мной своей «силой». Подпитывала, как добрая старушка уставшего путника.

«Как там Бор? — подумалось мне. Я закрыла глаза, мысленно уносясь вдаль. — О, Сарн Всемогущий! Прошу тебя быть к нему благосклонным. Да, он резок, упрям, горд… не терпит чужой помощи… И всё же, он в ней нуждается».

Снова «волна жара». Старушка-ель опять по-своему подбодрила меня, мол, всё с твоим мужем будет хорошо. Мол, я это точно ведаю.

Я напоследок погладила сморщившийся облупившийся ствол и пошла к себе в твёрдой уверенности, что Бору ничего не угрожает…

Тропа шла вверх. Я хоть и продолжал идти по ней, но в глубине души подозревал, что в конечном итоге выйду к вершине. А мне, конечно, надо было бы добраться до южного берега острова, к порталу. Вместо этого я с каким-то яростным упорством продолжал следовать этой дорогой. По разумному, мне надо было бы остановиться и пойти назад. Очевидно, где-то я упустил поворот.

Угрюмый пейзаж навевал угрюмое настроение. Белёсое небо освещалось яркими сполохами. Но даже они не поднимали духа.

Скорее всего, я просто устал. Выдохся.

Ещё бы! Сколько дней в одиночестве в этом неприветливом ледяном мире.

Мыслями я вдруг вернулся к Стояне. Как она там? Уже должна была родить… Эх! Какого хрена я согласился отправиться на Нордхейм?

Опять скулю, как бездомный пёс. О, Сарн, что же за натура у меня такая? Стоит только натолкнуться на тоскливую обыденность и… и понеслось.

Поднимающаяся позёмка, как и мои мысли, тоже не сулила ничего приятного. И чем дальше я продолжал идти, тем тоскливее становилось на душе.

Следующий шаг и моё тело вдруг потеряло опору под ногами. Секунда, три десятка оплеух и ударов в голову, в плечи, в спину, по ногам и… бац! Я растянулся на чём-то твёрдом.

Вот, сука! Расщелина! Мать его так!

Ругайся, не ругайся, а я провалился в засыпанную снегом расщелину.

— Так тебе, Бор, и надо! Смотри в следующий раз под ноги!

Я огляделся: эта трещина в скале была не глубокой. Слава Сарну, при падении ничего себе не сломал. Видно, Бог Света меня всё ещё оберегает.

— Хозяин, не шевелись! — прошептали Вороны.

В эту же секунду я услышал странный свист и похлопывание. Эти звуки доносились откуда-то сверху справа. Они становились громче и чётче. Сюда что-то приближалось.

Я прижался к стене и заворожено уставился в небо, вернее, в тот его кусок, который был виден со дна расщелины. Хлопки стали ещё ближе, но вот через какую-то секунду стало ясно, что «нечто» удаляется.

— Это дрейк, — сообщили мне Вороны. — Их тут всего четверо. Небольшие… Кружат в разных местах у тропы…

— Ищут кого?

Клинки промолчали. Оно и понятно: откуда им знать планы дрейков.

Я подпрыгнул и уцепился руками за край расщелины. Потом собрался духом и постарался подтянуть тело выше. Честно скажу, что мне понадобилось полчаса, чтобы выбраться из «ловушки». А когда это удалось сделать, я ещё несколько минут валялся на спине, пытаясь придти в себя.

— Возвращается, — сообщила мне Лютая. — Дрейк возвращается.

Я живо вскочил и огляделся: в сизом небе появилась тёмная жирная точка, которая стремительно летела в моём направлении. И спрятаться негде, кроме как залезть назад в яму.

— Да твою же мать!

Но вот я потерял и свой шанс остаться незамеченным. Дрейк резко отвернул, и его туша помчалась прямиком ко мне. На белом снегу я был заметен, как не успевший полинять заяц.

Дальнейшие действия носили чисто автоматический порядок: скинул с плеча лук, достал зачарованную стрелу.

— Ну, помогай мне Сарн и все Святые Великомученики, — прошептал я, натягивая тетиву. — Взрыв!

Стрела не долетела и стремительно стала опускаться вниз. Видно не рассчитал расстояние.

Громкий грохот взрыва сотряс здоровенные камни, которые взлетели вверх, подобно пушинкам. Дрейк резко отвернул и стал заходить по кругу.

Я выхватил следующую стрелу и приготовился. Стрелять теперь надо было с опережением.

— Раз… два… ну-у… три… Взрыв!

И вновь мимо. Стрела прошла в нескольких саженях позади хвоста дрейка.

— С-сука! Соберись ты, Бор!

Я уже прекрасно различал все детали фигуры атакующего дрейка. А он внимательно поглядывал на меня, выбирая момент.

Третий выстрел зацепил его крыло. Чудище закружилось в воздухе, будто юла. И через несколько секунд громыхнулось на землю, вздымая вверх тучи земли и снега.

До дрейка было каких-то сто саженей. Подходить ближе я опасался, вспоминая, к чему привела встреча с подобным монстром прошлой весной. Слава Сарну этот дрейк был раза в два меньше того Андкалта.

То, что эта гадина свалилась вниз, мигом меня приободрило. Я выпустил ещё одну стрелу, но, правда, наличие толстой бронированной чешуи сыграло своё дело.

Эх, жаль, что сейчас нет астральной пушки. Вот бы тогда был потеха! А сейчас мне надо целиться в голову.

Дрейк перевернулся на ноги и бросился ко мне с такой прытью, будто ничего не весил. Бежал он смешно перебрасывая лапы. Одно крыло — раненное — волочилось по снегу, поднимая, как говорится, пыль столбом. И из-за этого теперь визуально дрейк казался больше своих размеров.

— Ни хрена себе! — попятился я.

Даже не знаю как, но в правой руке оказалось копьё. В мгновение ока оно «удлинилось», превращаясь в полноценное оружие.

Лук был отброшен в сторону. Я двумя руками схватился за древко и выставил копьё вперёд, готовясь им принять удар от несущегося на мне дрейка.

Чудище вытянуло свою длинную шею, и из разинутой пасти вырвался яростный крик. Уши вмиг заложило, я даже пошатнулся, но устоял.

Удар был крепким. Отлетая в сторону, я всё же увидел, как наконечник чуть изогнулся. В эту секунду мне подумалось, что он просто лопнет от натиска дрейка. Но нет: острие прошило чешую, словно нож масло. Потом меня перевернуло в воздухе. Земля и небо несколько раз менялись местами. Я больно шлёпнулся на спину и покатился, пока не бахнулся затылком. Звякнули зубы. Кажется, я чуток прикусил губу. Во рту стал ощущаться солоноватый привкус.

Вскочил на ноги чисто рефлекторно. Тряхнул головой, пытаясь разогнать муть перед глазами.

Дрейк дёргался на земле, пытаясь вырвать из груди копьё. Это ему никак не удавалось. Но меня сейчас удивило то, что место, где торчало оружие, приобрело белесоватый оттенок. И с каждой секундой это явление становилось отчётливее.