Мне показалось, что Павел сказал последнее с какой-то иронией.

— Для священника у вас слишком… вольные взгляды.

— Для священника? А много ли вы их видели?

— Да есть один знакомый… товарищ… эльф…

Павел улыбнулся.

— Наша религия, — мягко начал он, — как в прочем и любая другая, не должна быть служанкой «политик». В Лиге, честно скажу, это не настолько явно проглядывается, но очень успешно к сему стремится…

— А где же, по-вашему, явно проглядывается?

— В Империи. Да-да, в ней. Некоторые недальновидные или нечистые на руку личности ищут спасения в хадаганском устрое жизни. Даже призывают к незамедлительным изменениям. И забывают, что когда-то Кания уже это проходила. Он тоже была империей. И род Валиров, правящий в ней, в своей алчной погоне за богатством и властью привёл бы её…

— Ого! Так смело! Валиры, особенно Четвёртый, чуть ли не записаны в сонм святых, а вы так пренебрежительно говорите о них. Их почти тысячелетнее правление…

— В любой империи есть силы, противоположные по своим взглядам. И если меж ними нет понимания, то, каким бы крепким ни было «здание», оно рухнет.

— Тут вы передёргиваете. Правление Валиров кончилось с наступлением Катаклизма, расколовшего Сарнаут на части. Их империя не пала из-за алчности и…

— Я говорю о тех последствиях, к которым постепенно приводило правление Валиров. Тенденция к упадку, росту недовольства… Сразу после Катаклизма каждый аллод стал сам по себе. Тенсесу понадобились гигантские усилия, чтобы вновь объединить Канию. А ещё большие, чтобы создать Лигу. А потом Церковь… Между прочим, Дар Тенсеса имел целью раз и навсегда положить конец разногласиям и с Хадаганом. А вместо этого, мы ведём войны на Святой Земле…

— Да вы отчаянный человек, Павел Расторгуев. Первому встречному высказываете такие крамольные речи…

— Крамольные? Вы ошибаетесь, господин Бор. Да и в вас я вижу родную душу, страстно желающей противостоять несправедливости… И, кстати, разве мы все не для этого были созданы?

— Нихаз его знает для чего! — отмахнулся я.

— Нихаз? Славное уточнение…

Снова ирония. Я упёрся взглядом в лицо Павла. Тот вдруг мне подмигнул:

— Знаете, а Валиры были моими предками. Удивлены?

— Есть немного.

— Когда я жил на Умойре, то изучению периода их правления посвятил немало времени.

— Надеюсь, это принесло пользу.

— Принесло, — согласно кивнул головой Павел. — Если вам кажется, что я осуждаю род Валиров, то это не так. Скорее, восхищаюсь… но не всеми его представителями.

Он вдруг так странно заулыбался, что я волей-неволей напрягся.

— За всё приходится платить, — заявил Голубь. Мне показалось, что подобное выражение я уже от кого-то слышал. — К примеру, меня за свои взгляды… отлучили от Церкви.

— Да? То есть… Подождите! А как же слова про то, что вы приехали сюда…

— По своей воле, — вновь улыбнулся Павел. — Я приехал сюда по своей воле.

— Зачем? И почему до сих пор носите рясу?

— Во-первых, я не перестал верить в Свет, в его силу. Во-вторых…

— Они возвращаются, хозяин, — ослышался шёпот Воронов. — Хфитнир и друидка.

Я резко встал и направился к двери. Голубь осёкся и удивлённо поглядел на меня.

— Ну, наконец-то! Где их только Нихаз носил? — распахнув двери и выйдя наружу, я увидел знакомую парочку.

Стояна восседала на огневолке. Она заметила меня и помахала рукой.

— Кто это? — послышался удивлённый вскрик сзади.

Это был голос Голубя. Бывший священник удивлёно глядел на Хфитнира.

— Это же… это же… О, Сарн!

— Не надо его бояться.

— Бояться? Да я поражён! Никогда бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами! Огневолки вымерли ещё до Катаклизма.

Через некоторое время Стояна подъехала к дому.

— Где вы вдвоём подевались? — недовольно проворчал я.

— Ездили на Лысый взгорок, — улыбнулась друидка. — Там сейчас Вербова обитает. Вот и решила повидаться с ней…

— Ну, даёшь! Ты же…

Тут я запнулся и покосился на Павла, который с каким-то восторгом в глазах смотрел на огневолка. Хфитнир чуть присел, позволяя Стояне спуститься вниз, а сам сердито уставился на гостя.

Надо сказать, что огневолк никогда не заходил в дом. Он выбрал себе местечко у стены и обосновал там лёжку. Вот и сейчас зверь важно туда прошествовал.

— Ты же беременна, — негромко сказал я, приближаясь к друидке.

— Конечно. А что тебя пугает? Несколько месяцев отсутствовал, небось, про это не думал?

Кажется, я покраснел.

— Извини… переживал… А ты бы могла сказать, куда направляешься. Я уже такое подумывал.

Стояна скорчила милую рожицу и ласково потерлась о моё плечо.

— Я тебя люблю, — тихо прошептала она.

Мы обнялись.

— А кто это за тобой? — спросила Стояна.

Я обернулся, и вяло проговорил:

— Это гость. Павел Расторгуев… Он в некотором роде священник. Шёл, кстати, на Лысый взгорок, да вот заплутал.

Голубь кивнул и приблизился.

— Это ваша жена? — поинтересовался он.

— Ну… да…

Взгляд Павла опустился на живот Стояны.

— Благое дело, — заулыбался он. — Как вас зовут?

— Стояна, — мило улыбнулась девчушка. — Стояна Молчанова.

— Вы друидка, так? — Павел сощурился, внимательно оглядывая её.

— И что? — нахмурился я.

— Да ничего, — пожал плечами Голубь. — Просто… просто я знал одну женщину… тоже Молчанову… О, а вы, часом, не дочка ли Ильяса Кобула? Нет?

Я почувствовал, как Стояна крепко сжала мою руку. Она пожала плечами и по-прежнему не сводила глаз с Голубя.

— Ладно, не обращайте внимания, — махнул рукой Павел.

Он развернулся на месте и направился в дом. А мы пошли следом. По лицу Стояны было видно, что она взволнована. Очевидно, это было реакцией на последние слова Голубя.

Друидка не торопилась задавать вопросы. Она тяжело опустилась на полати.

Павел присел на своё место и как-то восторженно поглядел на нас двоих.

— Замечательно! — проговорил он, хлопая себя по ноге.

О чём это он? Вот странная личность!

«Хозяин, — зашептали Вороны. — Хозяин, тут что-то не так…»

— Хорошие у вас клинки, — заметил Голубь. — Наверное, древние.

— Угу, — кивнул я, присаживаясь напротив Расторгуева.

— Вороны, если не ошибаюсь? Что-то они у вас задремали… Не пора ли их разбудить? Чего вы так нахмурились, господин Бор? Устали от нашей беседы? Раньше, такого за вами не наблюдалось…

— Раньше? — переспросил я. — То есть?

— Помните нашу первую встречу?

— На дороге в город?

Павел сощурился.

— Н-да… Я тогда к вам приблизился, но уже понял, что вы меня не узнали.

«Хозяин! Хозяин!» — завопили Вороны, прямо аж выскакивая из ножен.

— Не узнал? Мы встречались раньше?

— Это я тебя учил, — сменил тон Павел и перешёл на «ты». — Вернее, учил Сверра…

— Чему учил?

— Сверр был очень любопытным человеком. Его интересовало всё… А кто ты такой? — неожиданно спросил Павел.

— Сам кто таков? — я встал, кладя руку на гарду фальшиона.

— Долго же мне пришлось гнаться за тобой… аллод за аллодом… всё не успевал… А главное, не мог поверить! Думал, ты просто предатель… А вот нет!

Я облизал пересохшие губы. Мысли скакали в голове, как блохи: «Кто же он такой? Друг или враг? Чего пришёл? Что хочет?»

— Ты ведь не Бор, — проговорил Павел, как-то ехидно улыбаясь. — Похож на него. И голос, и внешность… Но ты не он!

Я кинул взгляд на Стояну. Она недоуменно смотрела то на меня, то на Голубя.

— Как же тяжело было к тебе подойти, — продолжил последний. — Вон каких «ищеек» завёл!

Павел кивнул на пояс, где висели клинки.

— Чего ты хочешь? — сухо спросил я.

— Чего? Ну… справедливости, — тут Павел нехорошо усмехнулся. — Я же тебе уже говорил, что за всё надо платить…

— За что это «за всё»?

— Да хотя бы… хотя бы за Северских. Помнишь таких? Велеса, Береста… их отца? Весь род под корень…

Тут Павел весьма красноречиво поглядел на Стояну. Я мигом ощутил, как на разум опускается пелена глухой ярости.