— Не думаю, что вы добьётесь тут успеха, — оборвал я речь Павла. — Мир гибберлингов совсем не такой, каким вы себе представляете.

— Я не собираюсь никого принуждать к вере в силу Света.

Мы вышли к воротам. В воздухе стал ощущаться характерный запах рыбы.

— Вот что, Павел, — остановился я. — Мне надо наведаться к Старейшине. Он меня очень ждёт…

— Понимаю, дела… Ну, тогда до следующей встречи.

Прозвучало это, скорее, как вопрос. Или вызов. Я, молча, кивнул на прощанье и заспешил в город. Священник остался стоять на месте, рассеяно поглядывая то на небо, то на стражников, то на дорогу к Тихой Гавани.

Чудной парень, — подумалось мне. — Но безобидный.

У входа в дом Фродди как всегда стояли ратники. Не смотря на то, что они меня знали, гибберлинги деловито преградили путь и спросили о цели визита.

Сразу захотелось сказать какую-то гадость. Я сдержался и потребовал, чтобы они просто доложили о моём приходе.

— Старейшина отсутствует.

— То есть?

— То есть его нет, — натянуто заулыбался гибберлинг.

Врёт. Чувствую, что это так.

— Мне думается, что коли кто-то, соизволит зайти дом, да сообщить отсутствующему Старейшине о моём приходе, то он этому обрадуется. Передайте ему…

— Господин Бор, его там нет. Идите отдыхать.

— Ладно, — буркнул я и развернулся.

— Вы будете у Ватрушек? — вдруг поинтересовался стражник.

— Да. Но буду там недолго. Утром ухожу…

— Хорошо, учтём, — отрезал стражник.

В доме Ватрушек как всегда пахло разнообразной снедью. Тут я понял, насколько проголодался.

Хозяйки меня радостно встретили и тут же потянули за стол.

— Спасибо, — кивал я головой. — Не откажусь.

Через полчаса уже хорошо подкрепившись (ну, и выпив для приличия кружку тёмного елового пива из Гравстейна), стал расспрашивать о городских делах. Ватрушки, как и всякие женщины-болтушки, живо поведали об изменениях в укладе Сккьёрфборха.

— Говорят, — весело щебетали сестрицы, — будут строить водовод. Каменный! А ещё переделывать городские стены.

— Да, я заметил, что в Сккьёрфборхе много и мастеровых, и материалов… Он мне даже сейчас чем-то стал похож на Новоград: там извечное строительство и тут что-то вроде того же.

— А ты надолго здесь? — спрашивали меня сестрицы.

— Завтра утром ухожу к Голубому озеру. К Стояне.

— Жаль, что так быстро… но, дело верное.

Сонное состояние уже давно прошло. Видно здорово в том помогла прогулка от Тихой Гавани до Сккьёрфборха. Поэтому, я оставил вещи и решил пройтись по вечернему городку.

Дни стали короткими. Приближался период «вечной ночи», как окрестили его знакомые мне эльфы. Но на общий уклад жизни это не влияло.

Как всегда в городе вовсю горели уличные лампады. И ещё было много праздно шатающихся ватаг ратников. От отсутствия дела, они много пили, но, слава Тенсесу, не буянили, как это принято в людской среде.

Я добрался до рыночной площади. Лавки уже были закрыты, но они мне и не были нужны. Просто хотелось послушать местных новостей.

Но, видно, судьбе было интересней поступить иначе и обозначить этот день неожиданными встречами.

За поворотом в Узкий переулок я столкнулся с Чернавой. Сразу не понял, кто передо мной. Увидел знакомое лицо и по привычке поздоровался. Мозг тут же порылся в своих закоулках и выдал, что это паладин, с которой мы встречались у повытчика Головнина.

Странно, что она ещё в Сккьёрфбохе. Думал, улетела восвояси.

Женщина, как мне показалось, досадно сжала губы. Кажется, её не прельщала подобная встреча.

Мы глупо таращились друг на друга, и я вновь отметил притягательность её натуры. Паладин ли ты, священник, или Сарн его знает кто ещё, но коли являешься женщиной, то этого не скрыть. А уж тем более не скрыть и женских прелестей.

— Гуляете? Дышите воздухом? — спросил я, чуть улыбнувшись.

— Да так… дела есть…

— Дела? Что паладины забыли в землях гибберлингов?

— Во-первых, это земли Лиги, — парировала Чернава. До этого она явно собиралась пройти мимо, но вдруг передумала.

— А во-вторых?

— Скажем так: у меня природный интерес. Люблю изучать других. При этом получаешь немало… полезного…

— Вы говорите, как… как…

— Эльф? — подсказала Чернава.

Она чуть улыбнулась, отчего ямочки на её щеках стали более заметными.

— Нет. Скорее, как историк.

Пожалуй, подобные слова её удивили. Наверное, не думала их услышать от «дикаря», вроде меня. Чернава закусила верхнюю губу, словно на что-то досадуя. Это выдавало в ней некую нервозность характера.

— Возможно, — сухо сказал она. — Возможно, вы в чём-то правы.

Я огляделся: и площадь позади, и улицы быстро пустели. Все уже давно решили расходиться по своим местам.

С неба повалил мелкий снежок. Стало по-особому тихо.

— Ну, а что вы? — спросила паладин. — Получается ли служить гибберлингам? Мне господин Головнин говорил, что вы отправились на Мохнатый остров. Вроде как с местными варварами договариваться.

— Этот ваш повытчик очень шустрый малый. Всё-то он знает, всё ведает. Правды только не любит…

— Не все её готовы принять.

— Это почему?

— А кому она понравится?

Я невольно улыбнулся, слушая подобное заявление. Судя по всему, Чернава была не простым паладином. Возможно, маршалом. На то многое указывало, а в особенности неплохие знания.

— Выбрать Тьму всегда легче, нежели Свет, — продолжила Чернава. — Так проще жить. Вот взять вас, Бор.

— И что со мной не так?

— В вашем сердце есть место и для добра, и для зла…

— Как у всех, — добавил я.

— Как у всех, — согласно кивнула Чернава. — Но каким тогда считать вас, как личность?

— Наверное, чего больше свершил. Либо по значимости поступков.

Чернава вновь сделал удивлённое лицо:

— А вы… хм!.. хм!..

Она явно не нашлась, что сказать. Но чуть подумав, паладин со вздохом проговорила:

— Воисвет Железый говорит нам так: «Добр не тот, кто не делает зла, а тот, кто его не желает».

— К чему нам эта религиозная…

Я чуть не сказал «чушь», вовремя остановился.

— Вы интересовались моими делами на Новой Земле, вот это и был мой ответ. Да, кстати, он не в малой степени относится и к вам.

— Ко мне? — я слишком явно смутился и тем выдавал свои чувства. Мои мысли вновь вернулись к событиям на Мохнатом острове. Поскорее бы забыть… поскорее… — Вот что я вам скажу, госпожа маршал (Чернава тут же вздрогнула; видно, я угадал с её статусом): в любой… абсолютно любой личности идёт не борьба добра и зла, Света и Тьмы, а борьба меж собственной волей и властью обстоятельств. И только. Жизнь каждый раз требует делать подобный выбор, от которого зависит судьба, весь дальнейший её ход.

— Это спорно.

— Конечно. У вас у паладинов всё просто: добро против зла… Вот кстати, ответьте, чем ваш Сарн отличается от Нихаза? — задал я провокационный вопрос.

— Ну и место мы с вами нашли для подобного разговора.

— Место, как место… ничего в нём особенного… Так что скажете?

— Многие об этом спрашивают, — вполне серьёзно отвечала Чернава. — Нихаз не просто бог Тьмы — он губитель сего мира! Взять тех же драконов…

— Странно, но некоторые эльфы говорят кое-что иное. Скорее, даже противоположное. Может, и крамольное.

— Вы о чём?

— О чём? — я огляделся. — Да о том, что и Свет губит этот мир, а вот Тьма порой бережёт. А драконы это вообще тема запутанная. Откуда они пришли, кому служили… тайна!

— А! Понимаю… Тоже сталкивалась с подобными мыслями. Мол, как есть восход, так есть и закат, а за ним ночь… и тьма.

— И вы против?

— Я служу Церкви Света! Я верю в то, что Лучезарный Сарн создал сей мир из благих побуждений.

— Естественно… иного не ждал. Отсюда и ваша уверенность, что паладины служат благу. Но мне знакомы и такие, которые отказались от подобного служения.

Я говорил о Владе Стержневе, главе Защитников Лиги в Молотовке. Будучи в прошлом паладином, он весьма неоднозначно описал то, как «птенцы» Воисвета Железного разделываются с инаковерцами. Конечно, не все они были столь нетерпимыми к последним, но факт оставался фактом. И Божена тому была свидетелем.