Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Об этом вам тоже лучше не упоминать…

— Господин мой, — в голосе Андреса послышался металл, — запомните раз и навсегда, что газета «Кампилан» — независимый орган и никто не смеет ей указывать, что печатать, а что нет…

— Ну смотрите, вам виднее, — не то примирительным, не то безразличным тоном сказал адвокат.

Андрес положил телефонную трубку, и Магат пригласил его в свой редакторский кабинет обсудить передовую статью. Закурив, Андрес погрузился в чтение.

«Пятьдесят лет тому назад, 30 октября 1908 года в газете „Эль Ренасимьенто“ появилась редакционная статья под заголовком „Хищные птицы“. Видный американский чиновник из колониальной администрации обвинил газету в клевете и подал на нее в суд. Этот американец оказался замешанным в грандиозном скандале, разразившемся в те дни на Филиппинах. Но суд поддержал иск американца. Газета была закрыта, и все имущество конфисковано. Но редакционную статью вытравить из памяти людей не удалось. И каждый раз, когда мы сталкиваемся с угнетением, насилием, несправедливостью, нам на память приходит эта статья».

— Я слышал об этой статье, но до сих пор все как-то не удавалось ее прочесть, — сказал Андрес, окончив чтение.

— Прошло полвека, но все, о чем рассказывается в ней, можно наблюдать и сейчас. Только хищники стали еще прожорливее.

— Совершенно верно, — согласился Андрес и принялся за чтение той давнишней передовицы, которую они решили поместить в газете в связи с последним скандалом.

ХИЩНЫЕ ПТИЦЫ

В этом мире одни рождаются для того, чтобы есть, другие — чтобы служить для них пищей.

Есть люди, подобные чудовищным хищникам. Один такой субъект забрался высоко в горы Бенгета якобы для того, чтобы изучить племя игоротов.

В действительности же этот хищник присвоил собранное игоротами золото, ссылаясь на законы, которые в каждом случае толковал так, как это ему было удобно. Он наживался на непригодном для употребления мясе; призывая науку, пытался доказать, что рыба в этой стране малопитательна и безвкусна, и ратовал за привозную, и все это с единственной целью — извлечь побольше выгоды.

Этот хищник через подставных лиц скупил по дешевке у трусливых отцов одного города свободные земли, чтобы впоследствии нажить баснословные капиталы на поте и крови филиппинского народа.

Иноземный хищник в образе и подобии человека, стервятник, алчущий чужой плоти, не брезгающий и падалью, напустивший на себя вид всеведущего мудреца, словно вампир пил каплю за каплей кровь своих жертв.

Ныне подобные ему многочисленные хищники торжествуют победу, и пока никто не может остановить их зловещего полета. Одни слишком слабы, чтобы вступить с ними в единоборство, другие поглощены собственными делами, третьи вошли в долю с хищниками и предали родной народ.

Вновь встают в памяти бессмертные слова: «Взвешено, сосчитано, разделено»[58].

Нет сомнения в том, что наступит день — он не может не наступить, — когда всех этих хищников, пока еще могущественных, покарает рука угнетенного человека, когда восторжествует попранная справедливость.

— Вот это действительно передовица, — восхищенно произнес Андрес, дочитав последние строки.

— Это будет удар нашего «Кампилана» по врагу, — ответил ему Магат.

Глава двадцать девятая

Несколько дней спустя все газеты сообщили о готовящемся в Конгрессе обсуждении законопроекта о «филиппинизации» розничной торговли. Этот законопроект в первую очередь касался владельцев мелких лавок. В день его обсуждения перед зданием филиппинского Капитолия собралась огромная толпа народа.

Заседание было назначено на девять часов утра. Пробило одиннадцать, а большинство мест в зале сената все еще пустовало. Зато галереи для публики оказались заполнены до отказа. В первых рядах сидели мелкие торговцы, больше всего заинтересованные в принятии нового билля. Хотя все газеты без устали кричали о том, что билль будет поддержан единогласно, все же сердца многих замирали от страха: «А что, как осечка?» Ходили упорные слухи, будто иностранцы — владельцы крупных торговых фирм и Магазинов на архипелаге истратили не один миллион песо, чтобы провалить новый законопроект.

На галерее собралась самая разношерстная публика: были тут и безработные, и просители, пришедшие в надежде повидать своего конгрессмена или сенатора, были студенты манильских колледжей, будущие юристы, и просто любопытные.

Истомившиеся ожиданием зрители разбирали по косточкам отцов-законодателей, критически оценивая каждого из немногочисленных сенаторов, прибывших на заседание точно к назначенному времени. Каждый раз, — как открывалась дверь и в зал заседаний сената входил очередной депутат, на галерее шепот перерастал в неясный гул, прорывавший пелену табачного дыма, плававшего над головами зрителей. От одного к другому разносились подробности политической деятельности и частной жизни каждого из законодателей.

Вот в зал вошел, поигрывая тростью, франтоватый господин средних лет в смокинге с розой в петлице. «Сенатор Эстрельядо», — пронесся по галерее громкий шепот.

— Смотрите, какой красавчик! И вид серьезный. Даром что завзятый бездельник. А ведь он здесь попросту просиживает место. Никогда не выступает, ему лень даже оторвать одно место от стула. Разве что «да-да» говорит, когда голосует. Зато на выборах ему всегда везет — фаворит публики.

— Как же это ему удается? — заинтересовался кто-то из новичков.

— Да тут нет никакого секрета. Все решают деньги. Тратит он их без счету. У него на жалованье и журналист и фотограф. Поэтому в газетах всегда печатают его предвыборное заявление с портретом. И каждый раз в отчетах о работе очередной сессии сената Эстрельядо упоминается в числе наиболее деятельных конгрессменов. В действительности же он ровным счетом ничего не делал всю сессию. И все потому, что он раздает конвертики с деньгами направо и налево.

— Значит, он их всех подкупает? — не унимался наивный новичок.

— А то как же! Если есть деньги, то можно даже ворону перекрасить в белый цвет, а цаплю — в черный, стоит только захотеть. Вот так-то. — И завсегдатай галереи прищелкнул языком.

— А с виду все они такие серьезные, такие солидные, — разочарованно проговорил новичок.

— Они только с виду такими кажутся.

Тем временем в зал прошествовал джентльмен в изящном костюме, а с ним моложавый мужчина в традиционной тагальской рубашке.

— Вот эти два — доки, — зашептал завсегдатай. — В костюме — это сенатор Ботин, отчаянный картежник. А в рубашке — сенатор Маливанаг, говорят, самая светлая голова во всем Конгрессе… Поэтому-то он частенько оказывается в одиночестве. Тут, знаешь ли, умных не очень-то жалуют. Вот какой-нибудь шут или шулер — другое дело. Сенатор Ботин, например, способен добиваться большего. Не зря ведь насобачился блефовать в покер.

Большие стенные часы в зале заседаний сената показывали одиннадцать тридцать, когда председатель взошел наконец на помост и, стукнув молоточком по столу, объявил заседание открытым. Потом сел, откинувшись в огромном кресле, и задымил дорогой сигарой.

Лидер большинства предложил не делать поименной переклички сенаторов и не зачитывать актов предыдущего заседания. Никто против этого не возражал. Тогда он взял текст билля, утверждение которого значилось в повестке дня, и приготовился зачитать его. Но тут проворно вскочил с места лидер оппозиции и заявил, что в зале нет кворума.

— Вы вправе требовать кворума только при голосовании законопроекта, — с нескрываемым раздражением возразил лидер большинства. — Если же мы будем требовать кворума для открытия заседания, то мы никогда не сможем начать ни одного заседания.

— В таком случае, — выкрикнул представитель оппозиции на коверканом английском языке, — ответственность за это падет на сенатское большинство. Это противоречит правилам ведения заседаний.

вернуться

58

«Взвешено, сосчитано, разделено» — эти слова, предвещавшие падение древнего Вавилона, якобы были начертаны невидимой рукой на городской стене во время пира вавилонского царя Балтасара (Библия).

48
{"b":"279769","o":1}