— А как же? — ответил другой и вдруг резко ударил Мандо по голове.

Но Мандо не был застигнут врасплох, он интуитивно почувствовал опасность, как только увидел троих мужчин с на редкость несимпатичной внешностью. В памяти мелькнула фраза, в шутку сказанная недавно сенатором Маливанагом: «Ну, теперь тебе, Мандо, нельзя появляться на улице без телохранителей». И вот он один против троих… Итак, Мандо был начеку и успел вовремя уклониться от прямого удара. Фонарь со звоном стукнулся о металл, а Мандо правой рукой нанес нападавшему меткий удар в челюсть. Противник, выпустив из рук фонарь, плюхнулся на землю. Но второй вцепился в Мандо сзади и пытался его повалить. Однако Мандо, изловчившись, вывернулся, но тот снова вцепился в него уже спереди. В конце концов они оба очутились на земле. Мандо сдавил противнику горло, но тут подскочил третий с пистолетом в руке и стал ждать подходящего момента, чтобы выстрелить в Мандо. «Подлые трусы!» — прохрипел Мандо и еще крепче притянул к себе того, что лежал на нем сверху.

Они катались и катались по асфальту, и тут Мандо допустил оплошность, подставив свой бок под пули. В следующее же мгновение грянул выстрел. Мандо почувствовал, как ему обожгло грудь, но в то же время он испытал облегчение, потому что сжимавшие его руки вдруг ослабили хватку, а придавившее его сверху тело обмякло. Оказывается, пуля, нацеленная в грудь Мандо, скользнула по его ребру и вошла в живот противнику. Стрелявший растерялся, а Мандо воспользовался минутным замешательством, быстро вскочил на ноги и бросился на него. Тот, не целясь, выстрелил и угодил Мандо в плечо, но Мандо, не обращая внимания на боль, схватил его за горло и так сильно сдавил, что бандит выпустил из рук оружие. Тем временем пришел в себя тот, кто хотел ударить Мандо фонарем. Оглядевшись по сторонам, он неожиданно резко вскочил и пустился наутек. Мандо вскинул пистолет и приказал ему остановиться. Угроза подействовала, и он покорно вернулся. Мандо велел ему сесть на землю и обхватить ладонями затылок. Затем Мандо дважды выстрелил в воздух и тотчас же примчались две полицейские машины. Мандо сидел, прислонившись к джипу, левой рукой он прижимал к плечу окровавленный платок, в правой держал револьвер. Он сильно ослаб от потери крови, но не спускал глаз с двух оставшихся в живых бандитов. Полицейские осторожно перенесли Мандо в полицейскую машину и повезли в больницу. Другая машина доставила в полицейский участок двух гангстеров и труп.

В больнице Мандо сразу же положили на операционный стол. На ребре оказалась пустяковая царапина, зато пуля, попавшая в плечо, застряла под лопаткой и доставила хирургу немало хлопот. Едва узнав о случившемся, в больницу приехали Магат и Андрес, а следом за ними — доктор Сабио. После беседы с дежурным врачом они решили, что Андрес должен немедленно отправиться в редакцию, чтобы для очередного номера подготовить статью о покушении на Мандо Плариделя. Тем временем операция закончилась, и Мандо перевезли из операционной в палату. Прогноз хирурга был обнадеживающим. Через две недели Мандо поднимется с постели.

— У него не было личных врагов, — уверенно заявил Магат. — Я совершенно убежден, что это преднамеренное политическое нападение.

— Видите ли, все, кого так или иначе задевала газета, стали его личными врагами, — возразил доктор Сабио. — Эти бандиты не кто иные, как наемные убийцы.

— Вот и выходит, что в наше время опасно быть честным человеком и призывать к этому других, — сказал Магат.

— А вы как думали? — откликнулся доктор Сабио. — И Мандо, и вы, и сенатор Маливанаг — вы все играете с огнем.

— Ну, положим, и вы тоже, — не удержался Магат.

— Разве не за это поплатился жизнью Манг Томас? Битва становится все ожесточеннее.

— Да, и так будет до тех пор, пока мы не одолеем всех их, до единого.

— И если те, кто на вашей стороне, не струсят и не отступятся.

— Но если нас одолеют, то в таком обществе не стоит и жить, — подумал вслух бывший партизанский командир. — Сбросили японцев, теперь творят зло сами филиппинцы.

Друзья Мандо размышляли о том, кто мог быть заинтересован в уничтожении Мандо. Кому это более всего необходимо в данный момент? Магат рассказал доктору Сабио о разговоре, который состоялся у Мандо с доном Сегундо Монтеро в Багио. Мандо тогда сказал Монтеро, что ни деньги, ни красота его дочери не спасут его от разоблачений, он дал ему ясно понять, что располагает кое-какими материалами о его преступном синдикате. В свою очередь, старик намекнул Мандо, что если на него не подействуют слова, то пусть, мол, пеняет на себя: есть и другие способы воздействовать на несговорчивых.

— Чего только эти негодяи не сделают, чтобы устранить все препятствия на пути к наживе! — горестно воскликнул доктор Сабио.

— Да он гораздо хуже самых последних уголовников! — в тон ему проговорил Магат.

— И подумать только, что все это люди, занимающие видное общественное положение, стоящие на самой верхней ступени нашего общества. В действительности же они хищники, стервятники.

— Но теперь их дни сочтены…

— Вы думаете? — усомнился доктор Сабио. Он попрощался и уехал.

Магат остался дежурить у постели Мандо. Мало ли что еще могут придумать те, кто подослал убийц. Сиделка ничего не сможет сделать. Ночью у Мандо поднялась температура, и Магат ни на минуту не сомкнул глаз. Утром снова приехал доктор Сабио, на этот раз в сопровождении Пури и Пастора. Старого Матьяса тоже известили о случившемся, но доктор Сабио упросил его остаться дома, под тем предлогом, что Мандо необходим покой. Пури вошла в палату и, не скрывая чувств, нежно взяла обеими руками руку Мандо. Он открыл глаза, и слабая улыбка озарила бледное лицо молодого человека. Девушка беззвучно плакала.

Андрес и Иман привезли свежие оттиски очередного выпуска, где сообщалось о покушении на Мандо. Оказывается, на первом же допросе арестованные признались, что являются охранниками с асьенды Монтеро.

— Вот видишь, значит, мы правильно угадали, — торжествующе сказал доктор Сабио, обращаясь к Магату.

Во второй половине дня навестить Мандо пришли сенатор Маливанаг и Рубио с друзьями. Побывал у него и Тата Матьяс, тяжело переживавший случившееся. Он успокоился только тогда, когда своими глазами увидел, что жизнь его молодого друга вне опасности.

— Если тебе нужны телохранители, — серьезно предложил Рубио скромно улыбнувшемуся Мандо, — то у нас найдутся крепкие ребята.

В течение дня в больнице перебывали все друзья и знакомые Мандо. Не было, разумеется, никаких известий только от Долли: она не приезжала и не звонила. Пури упросила отца разрешить ей остаться в больнице, чтобы помогать сиделке ухаживать за Мандо. Старик согласился, но неожиданно запротестовал Мандо, сославшись на то, что Пури надо посещать занятия в Университете.

— Спасибо, Пури, — поблагодарил он девушку, — но мое состояние не требует столь тщательного ухода. Завтра ты придешь?

— Ну вот, оказывается, мне нельзя сидеть возле твоей постели. Сиделка лучше, — в сердцах бросила ему Пури.

— А ты меня действительно любишь?

Девушка молчала.

— Почему ты не отвечаешь? Ну скажи, любишь? — настаивал Мандо.

— А ты в этом еще сомневаешься? — И, быстро нагнувшись, девушка нежно поцеловала его.

В палату вошел лечащий врач, которому сиделка нажаловалась, что к больному с высокой температурой, перенесшему серьезную операцию, весь день один за другим идут посетители и у него еще больше подскочила температура. Врач попросил всех уйти. И строго-настрого запретил кого-либо пускать. Однако, несмотря на запрет врача, после ужина к нему в палату все-таки пробрался еще один посетитель. Это был Даной.

— Даной! — радостно воскликнул Мандо. — Рассказывай, где ты сейчас обитаешь. Куда ты исчез?

Даной рассказал ему, что скрывается в одной деревеньке неподалеку от асьенды и наблюдает за всем, что там происходит. Он восстановил прежние связи с бывшими партизанами, которые продолжают отсиживаться в лесах. Как только он узнал о случившемся, немедленно приехал. На прощанье он пообещал Мандо: