Король Годара и его воспитанник исчезли, и высшие маги почувствовали, что щит восстановлен.

- И всё же я не понимаю, зачем ты создал пророчество и отправил Хранительницу в Керон! - разорвал тишину низкий голос Роксаны. - Я не вижу логики в твоих действиях.

- В этом и состоит мой план.

- Странный у тебя план, Фёдор, - проворчал молчавший всё это время Витус. - Сдаётся мне, что ты не договариваешь чего-то очень важного.

- Я ничего не буду объяснять! Нас могут услышать. Вы видели - наша защита не безупречна!

- Нужно убить керонского выродка! Немедленно! - опомнившись, взвизгнул Михаил. - Ты единственный, кому это по плечу, Фёдор!

- Хватит, Миша! Мы уже всё обсудили! И теперь я хочу знать, поможет ли мне Совет или мне рассчитывать только на себя?!

- Мы поможем тебе, экспериментатор, не сомневайся, - за всех ответил Корней, и Фёдор удовлетворённо кивнул:

- Ждите. Я приду к каждому из вас и расскажу, что делать, - бросил он и исчез…

Олефир сидел в кресле, смотрел на неподвижно стоящего перед ним ученика и, вертя в руках бокал, размышлял о смелом эксперименте Фёдора: "Гениальный мерзавец! Рискнуть создать пророчество-заклятье. Для этого нудно быть либо слишком наглым, либо отчаянно глупым! К счастью для всех нас, ты не провидец, Федя. У тебя не хватило данных. Теперь я понимаю, зачем ты придумал Солнечного Друга! Конструируя будущее, ты интуитивно чувствовал, что в нём будет присутствовать некий фактор X, и попытался заставить его работать на себя. Но, увы. Ты рассчитывал, что Солнечным Другом станет кто-то из лайфгармцев, но создавал-то ты заклятие на Земле! Вот она и подсунула тебе подарочек! Я рад, Федя, что ты не сумел найти правильное место для Солнечного Друга! - Маг злорадно усмехнулся, но, взглянув на ученика, сник. - Однако первая часть заклятья удалась тебе на славу. Идея с безумием великолепна. Наступить на горло собственной гордости и бродить по Лайфгарму, оплетая его своим заклятьем… Впрочем, ты всегда действовал исподтишка. Трус!.. - Олефир залпом выпил вино, снова наполнил бокал и, посмотрев на ученика, который усердно изображал раскаяние, с горечью покачал головой: - Катастрофа…Меньше чем за неделю ты забыл всё, чему я учил тебя двадцать лет! Ты хочешь уйти с Хранительницей, но пока боишься признаться себе в этом. Тебя удерживает лишь долг. Только он противостоит вашей похоти! Но как долго продлиться этот поединок? День? Два? Неделю? Хранительница упорно лезет тебе в штаны, да ещё Алинор со своей дурацкой местью подливает масла в огонь! Всё против меня…"

Дмитрий уныло смотрел в пол. Ему смертельно хотелось спать - слишком нервным выдался день: скучная длинная церемония представления Хранительницы, истерика Алинор, тяжёлый разговор со Стасей. А когда маг собрался лечь спать, явился Олефир и потащил его на Совет. Пришлось снимать и вновь выстраивать щит высших магов, одновременно перемещая себя и учителя в Белолесье и обратно в Керон. От усталости Дима едва держался на ногах, а хозяин, как назло, всё не отпускал и не отпускал его.

- Собираешься сделать так, как сказал Арсений?

- Я никогда не предам Вас, хозяин.

- Может быть, я плохо обращаюсь с тобой? Отвечай!

Дмитрий собрал последние силы, и Олефир услышал:

- Вы лучший из учителей. Я восхищаюсь Вами. Вы для меня больше, чем отец.

- Однако ты впустил наблюдателя в своё сознание. А если бы он захотел убить тебя?

- Он бы не успел.

- Значит, ты убил бы высшего мага без моего приказа?

Дима попытался понять, куда клонит хозяин, но мысли путались.

- Простите…

- Ты соображаешь, что говоришь? - разозлился Олефир.

Дмитрий поднял голову, виновато посмотрел на него и честно ответил:

- Нет.

- Ты только что заявил, что отказываешься подчиняться мне!

- Я?.. Я не мог такого сказать!

Маг-путешественник вскочил и с размаху врезал ученику по губам:

- Может, боль заставит тебя собраться?! Пора понять - ты околдован!

- Нет, - сглотнув солоноватую кровь, замотал головой Дмитрий. - Я в порядке.

- Сомневаешься в моих словах?! Да очнись же, наконец! Твоя любовь больше похожа на сумасшествие! Неужели, ты не чувствуешь? Ты перестал думать как боевой маг! Ты забыл о своих обязанностях! Твои мысли целиком заняты Хранительницей! Ты озабочен её безопасностью, а ведь ей ничего не угрожает! Кому нужна эта никчёмная дура?! Разве ты не понимаешь, Фёдор использовал её, чтобы вывести тебя из строя! И, как ни печально это признавать, у него получилось!

- Фёдор здесь ни при чём, - устало пробормотал Дмитрий. - Мы со Стасей любим друг друга…

- Если ты не возьмёшь себя в руки, мне придётся забыть о том, что ты мой сын! Не вынуждай меня быть жестоким с тобой! Приди в себя! - заорал Олефир, но ученик лишь безучастно кивнул:

- Я постараюсь, хозяин.

- Постараешься?! Всего лишь постараешься?! Но если ты не околдован, тогда что ты нашёл в этой похотливой твари? Она губит тебя! Я дал тебе власть и силу, а ты отказываешься от них?! Ради кого? Она не стоит твоих жертв! Она не оценит их своим убогим умишком! Несмотря на все свои титулы, магический дар и Ключ на шее, она обычная глупая баба, мечтающая об уютном домике, куче ребятишек и муже-подкаблучнике! Но ты-то не человек, Дима! От такой жизни ты взвоешь, и возненавидишь и себя, и жену! Ты будешь корить себя за то, что не послушал меня, но будет поздно! Понимаешь ты это?

- Она не такая…

- Такая! Она свела тебя с ума, мой мальчик! Ты сам не свой… - Олефир потёр виски, сел в кресло и залпом допил вино: - Что мне с тобой делать, Дима?

- Что хотите, хозяин…

Маг-путешественник безнадёжно фыркнул и со злым ехидством спросил:

- Как тебя называют в Лирии?

- Смерть, - одними губами вымолвил Дмитрий.

- Забудь! Смерти больше нет! Есть тряпка, о которую Хранительница вытирает ноги!

Ученик опустил голову и уставился в пол.

- Значит, мой сын умер вместе со Смертью… - Олефир помолчал и решительно произнёс: - Пятнадцать лет назад я назвал себя твоим хозяином, мальчик, но это были пустые слова! Я продолжал обращаться с тобой как с сыном, потому что ты любил и почитал меня. Ты был предан мне до мозга костей, и я никогда не думал, что однажды мне придётся вернуться к этому разговору. Но ты не оставил мне выбора! Ты променял меня на Хранительницу, Дима! Но я не отдам тебя без боя!

- Да, хозяин, - тихо ответил Дмитрий и, перестав бороться с усталостью, закрыл глаза и рухнул к ногам учителя.

- Как же ты жалок! Смотреть на это выше моих сил, - горестно вздохнул Олефир и исчез…

Дмитрий очнулся на рассвете. Тело ломило, голова гудела, как колокол, а на губах запеклась кровь. Маг поднялся, привёл себя в порядок и направился в свои покои. Он шёл по сонным коридорам Керонского замка и размышлял: "Забрать Хранительницу и уйти! Куда?.. Совет хочет разъединить нас с учителем и убить поодиночке! Не дождётесь!.. Я буду защищать их здесь!.." - Дима остановился посреди коридора, растерянно глядя перед собой: мысли скакали, как ополоумевшие зайцы, и он никак не мог поймать их.

Слуги на цыпочках обходили воспитанника короля, боясь неловким движением или громким вздохом нарушить его сосредоточенность, но Дмитрий никого не видел и не слышал. Он метался в ловушке своих привязанностей: преданность отцу и любовь к Хранительнице рвали его на части. И у него не было сил пожертвовать ни тем, ни другим…

Арсений.

Кони, подаренные Белолесьем, оказались удивительными созданиями: не требовали еды, воды, не капризничали и… не желали останавливаться. Ещё вечером, на лесной поляне взяли ровный темп и с тех пор неслись со скоростью тридцать-сорок километров в час. На рассвете всадники вылетели из волшебного леса и понеслись по Золотым степям. Конечно, в сравнении с земными автомобилями создания волшебного леса явно проигрывали, но Ричард всё равно наслаждался ездой на более привычном для него транспорте. А после проведённой в седле ночи стал подумывать о том, чтобы попросить Тёму быть посредником в переговорах с Белолесьем на предмет поставки в Зару сих быстроногих и выносливых созданий. Принц повернул голову к партнёру, скачущему с ним бок о бок, и слова готовые сорваться с губ, умерли, не успев родиться: Артём был мрачен, как древняя скала. В шоколадных глазах стояла безнадёжная, непонятная тоска, губы шевелились, то приоткрываясь, то поджимаясь, и с них слетало что-то нечленораздельное, но, безусловно, бранное. Выяснять причину столь паршивого настроения сыны провидицы Ричард не стал, опасаясь за собственное душевное здоровье. Но Артём не был бы самим собой, если б не озвучил причину сам.