Вечером того же дня в покоях Леонида Степенного появился Олефир. "Я пришёл к тебе не как высший маг, а как король Годара, - заявил он. - Я готов вести с тобой переговоры, но с одним условием: в Керон ты отправишь Ричарда! И он должен быть один! Только так ты докажешь мне, что союз с Годаром тебе жизненно необходим!" Леонид побледнел. Он боялся отправлять сына в Керонский замок, к тому же Ричард был отвратительным дипломатом и мог загубить переговоры на корню, но Олефир заявил, что будет разговаривать только с принцем, и король уступил. Весь следующий день Леонид объяснял сыну, что ему нужно говорить и как вести себя с магом-путешественником, а принц старательно слушал отца и кивал, думая о том, что дипломатия - удел красноречивых пустобрёхов, а лучший способ решения всех проблем - поединок. Он был категорически против союза с Годаром, но волю отца и короля нарушить не смел. Утром следующего дня весь зарийский двор собрался в тронном зале, чтобы проводить своего принца. Инмарцы ждали Олефира, но вместо него появился Дмитрий. Михаил и Роксана, присутствовавшие в зале в качестве наблюдателей, тревожно переглянулись: до сего дня путешественник никогда не отпускал от себя ученика. "Значит, считает, что мы не справимся с ним… Неужто он настолько хорош?" - одновременно подумали маги, и их горящие ненавистью взгляды впились в лицо Дмитрия.
Ученик Олефира не удостоил высших магов вниманием. Он церемонно поклонился Леониду Степенному и вопросительно посмотрел на Ричарда.
- Я готов! - холодно произнёс принц Инмара и в ту же секунду оказался в тронном зале Керонского замка.
Годарская знать встретила его восторженными криками, а Олефир - царственным кивком. Кричащая роскошь нарядов придворных и вычурное убранство зала ослепили Ричарда. Яркие шелка, гроздья драгоценных камней, затканные золотом гобелены, золотые люстры и канделябры. Зарийский дворец по сравнению с Керонским замком выглядел убогой крестьянской избой. Война истощила казну Инмара настолько, что Леонид Степенный вынужден был распродать всё мало-мальски ценное, чтобы поддержать боеспособность армии и не допустить голодных бунтов, и при виде сытых и довольных годарцев, у принца непроизвольно сжались кулаки. Дмитрий бросил на него неодобрительный взгляд, поклонился Олефиру и, легко взбежав по ступенькам, встал справа от трона. Ричард расправил плечи и гордо взглянул в лицо королю, ожидая, что тот заговорит с ним, но Олефир молчал, словно знать не знал, зачем инмарский принц пожаловал в Керонский замок. Проклиная в уме глупые формальности, Ричард важно кашлянул и начал слово в слово пересказывать речь, подготовленную отцом. Король Годара внимательно выслушал его и обратился к ученику:
- Займи нашего гостя, Дима. Я должен обдумать просьбу Леонида Степенного.
Лицо Ричарда сделалось пунцовым. Он едва не рычал от гнева, и Дмитрий, поклонившись учителю, поспешил увести кипящего негодованием принца. Он проводил гостя в приготовленные для него покои, прикрыл за собой двери и церемонно поинтересовался:
- Не желает ли Ваше высочество после завтрака отправиться на охоту?
Ричард исподлобья разглядывал стройную, худощавую фигуру мага. Он не знал, как вести себя с воспитанником Олефира. В Лайфгарме о Дмитрии ходили весьма противоречивые слухи: одни считали его крестьянским мальчиком, дорвавшимся до власти, другие - иноземным магом, которого Олефир притащил из своих путешествий, а третьи - незаконнорожденным сыном самого короля. Но все сходились на том, что положение Димы в Годаре неясно. Олефир не пожаловал ученику какого-либо титула, хотя в Кероне к нему обращались не иначе, как Ваше высочество. Несмотря на молодость, Дмитрий занимался всеми текущими делами Годара, однако на официальных встречах держался в тени, словно подчёркивая двусмысленность своего положения. Ричард стал первым гостем Керона, которого Олефир поручил заботам ученика. "Ну и как это понимать? - хмуро размышлял принц. - Он оказал мне честь или унизил? И как прикажете к нему обращаться? - Инмарец посмотрел на холёные руки Димы и поморщился: - Неженка! Сразу видно, тяжелее вилки, ничего в руках не держал! Тоже мне боевой маг! Тресни его кулаком, и дух вон! И никакие заклинания не помогут!" Ричард улыбнулся своим мыслям и, чувствуя, как отступает злоба, вежливо сказал:
- Я всегда мечтал поохотиться на островных кабанов. - Он из принципа решил общаться с Димой в безличной форме.
- Сегодня Ваша мечта сбудется, Ваше высочество.
Дмитрий слегка поклонился гостю и перенёсся в кабинет Олефира.
- Охота - это прекрасно, - хмыкнул маг-путешественник, потягивая молодое лирийское вино. - Сегодня поохотитесь, завтра устроим скромный приём в честь инмарского принца, а послезавтра отметим твоё совершеннолетие. В Инмаре не принимают поспешных решений, а мы чем хуже? - Олефир благодушно усмехнулся. - В конце концов, союз нужен Леониду. И, ой, как нужен, раз сына без вопросов прислал. Я всё верно рассчитал, Дима! Скоро мы будем пожинать плоды моих трудов. А пока развлекай нашего гостя и не спускай с него глаз…
Дмитрий покинул кабинет и, приказав придворным собираться на охоту, не спеша, направился в покои инмарского гостя. Он отворил дверь в гостиную как раз в тот момент, когда слуга положил на стол последнюю салфетку и отступил в сторону.
- Вы не против моей компании, принц?
Ричард посмотрел на два серебряных прибора и буркнул:
- Конечно, нет.
Дима жестом отпустил слугу, сел за стол и выжидающе посмотрел на инмарца, который топтался у окна:
- Что-то не так, Ваше высочество?
- Всё не так, - проворчал Ричард и плюхнулся на стул. - Ну, и чем тут у вас кормят?
- Вы хотите что-то особенное? - вежливо поинтересовался Дмитрий, в душе хохоча, как бешенный: среди изящной мебели, мягких светлых ковров и стен, обитых нежным шёлком, громадный инмарский принц, затянутый в чёрный кожаный костюм, выглядел, как медведь в розарии.
- Буду есть то, что дают, - вздохнул Ричард. - В гостях гостить, не свою волю творить. - Он налил кофе в тонкую фарфоровую чашку и осторожно поднёс её к губам.
Дмитрий картинно развёл руками:
- Ваше положение обязывает соблюдать этикет, Ваше высочество.
- Но зачем? Нас же никто не видит!
- И тем не менее.
Дима серебряными щипчиками положил в чашку кусочек сахара, бесшумно размешал его ложечкой, и Ричард скрипнул зубами:
- Я не хочу есть!
- Вы обманываете меня, Ваше высочество. Почему бы Вам ни отведать паштета из чёрной утки? Это редкое лакомство.
Маг тонким слоем намазал паштет на треугольный кусочек белого хлеба, положил его на тарелку инмарца, и, скривившись, Ричард сунул миниатюрный бутерброд в рот целиком:
- Ничего особенного. Паштет, как паштет.
- Тогда немного салата "Годарская ночь". - Дима наполнил тарелку гостя тёмными листьями с кусочками белого мяса и полил их бесцветным соусом. - Угощайтесь, Ваше высочество.
Кипя от раздражения, Ричард в два счёта смёл салат и хмуро поинтересовался:
- Может, достаточно?
- Вполне. - Дмитрий допил кофе и поднялся: - Не угодно ли Вам последовать за мной, принц. Лошади уже оседланы, а островные кабаны сгорают от желания встретиться с Вашим клинком.
Ричард с трудом подавил желание грязно выругаться, пристегнул меч и, сжав губы в тонкую полоску, зашагал за учеником Олефира. Его мнение о Диме теперь выражалось тремя словами: неженка, зануда, позёр.
Оказавшись во дворе, принц едва не застонал от досады, увидев разряженную свиту, половину которой составляли дамы в узких открытых платьях, весьма отдалённо напоминающих охотничьи костюмы. "Тьфу! За что мне всё это? Не охота, а издевательство!" - недовольно подумал он и вскочил на коня. Воспитанник годарского короля махнул рукой, и кавалькада медленно выехала из замка. Годарские дамы кокетливо улыбались, бросали сладострастные взгляды на Ричарда и Диму и без умолку трещали. Инмарцу ужасно хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать их назойливого щебета, зато воспитанник Олефира чувствовал себя, как рыба в воде. Он обворожительно улыбался дамам, озорно подмигивал им и щедро осыпал комплиментами. И Ричард пополнил его характеристику ещё двумя словами - бабник и пустозвон. Инмарец почти смирился с тем, что вместо охоты их ждёт "весёлый" пикник, но на краю леса Дмитрий неожиданно приказал свите остановиться. Приподнялся в седле, внимательно огляделся и, скомандовав: "За мной!", понёсся вглубь чащи.
