Потери у голландцев: адмирал Фершоор убит, 250 убитых и раненых.
Потери у французов: 2 командира убиты, 450 убитых и раненых, в числе последних Дюкен.
В самом бою французы потеряли лишь три брандера, голландцы ни одного корабля; ночью затонул шедший в Палермо на буксире галеры линейный корабль «Эссен».
Повреждения кораблей обеих сторон были очень тяжелыми; ночью шла усиленная работа по исправлению такелажа и рангоута. Бой был очень горячим, каждая сторона впоследствии должна была отдать должное храбрости противника.
Это бой должен считаться одним из самых значительных в истории развития морской тактики; во многих отношениях он заслуживает особого внимания. Де Рюйтер в этом бою впервые и с выдающимся успехом показал, как должен действовать слабейший флот против сильнейшего, находящегося на ветре; спокойно в сомкнутой линии ждать его приближения; встречать корабли, по возможности сосредотачивая порознь на каждом подходящем огонь; как только бой в разгаре, всей колонной спускаться под ветер; образовывать по ветром новую тесно сомкнутую линию и снова ждать противника; продолжать бой таким образом смотря по обстоятельствам; использовать каждый выгодный момент и т. п.
Сложились ли ранее у де Рюйтера определенные принципы, как вести морской бой в подобных обстоятельствах, или же он поступал по вдохновению своего гения, конечно, установить трудно. Непонятно, почему де Рюйтер не начал бой накануне, находясь на ветре; не раз ведь ему приходилось в минувшие войны смело нападать на сильнейшего противника.
Почему же он медлил 7 января? Некоторые источники указывают, что в начале боя он имел в непосредственной близости от себя всего лишь 10 кораблей, другие корабли находились далеко под ветром; по другим источникам, он считал промежуток времени с 2 до 5 часов дня, или даже только с 3 до 5 часов дня слишком коротким для боя. Возможно, что он поджидал испанский флот, который в каждую минуту мог придти из Палермо. Указывалось также, что у де Рюйтера не было необходимости давать решительный бой; французы, наоборот, должны были, по стратегическим соображениям, во что бы то ни стало пробиться к своей цели. Чтобы мешать противнику выполнить свои намерения, де Рюйтер держался в непосредственной близости от врага, который не мог от него уйти, и показал, что с подветра он не желает атаковать.
Вероятно, целый ряд причин заставил действовать де Рюйтера именно так. Гений всегда принимает верные решения в нужный момент, хотя бы в самый последний. Во всяком случае, путь, избранный де Рюйтером, опять таки был единственно правильным.
Де Рюйтер ясно показал все невыгоды примененного французами способа нападения: опасность для головных кораблей, беспорядок в строю; подбитые корабли мешают маневрировать и стрелять прочим.
По некоторым источникам, де Рюйтер имел намерение привести круто к ветру, прорвать строй противника и отрезать при этом часть французского флота. Однако же отставшая эскадра де Гаена лишила его возможности поступить таким образом. Такой маневр был бы несомненно достоин де Рюйтера, который обладал редкой способностью сразу уяснить себе всю обстановку, тщательно взвешивать все обстоятельства, быстро принимать решения и энергично их проводить. Нельзя отрицать, что Дюкен маневрировал хорошо и проявил много храбрости; он выказал себя достойным противником своего великого и славного врага.
Оба флота оказались на следующий день небоеспособными. Утром они исправляли свои повреждения в виду друг у друга. Вечером 9 июня де Рюйтер получил подкрепления в лице девяти испанских судов, в их числе несколько линейных кораблей. Он немедленно решил напасть на французов и помешать им продолжить путь. На следующий вечер де Рюйтер приблизился к ним, но утром 11 увидел, что Дюкен тем временем также получил подкрепления: к нему подошли находившиеся в Мессине суда в составе 10 линейных кораблей, 1 фрегата и 3 брандеров, под начальством генерал-лейтенанта д'Альмераса. Де Рюйтер снова оказался значительно слабее; ему пришлось уйти в Милаццо, чтобы там дожидаться остальной части испанского флота.
Дюкен продолжал путь беспрепятственно и 22 января прибыл в Мессину. На переход от Липарских островов до Мессины – всего лишь 45 миль – ему потребовалось полных 11 дней. Как это было возможно? Французский адмирал, несмотря на свою так называемую победу, решил, в виду тяжелых повреждений, понесенных его флотом, избрать путь вокруг Сицилии и пройти для этого около 400 миль. Благоприятный ветер позволил ему совместно с транспортами сделать это плавание достаточно скоро.
Остается невыясненным, почему де Рюйтер не последовал за французами. Когда два года тому назад Тромп превысил срок, в течение которого Голландия обязалась помогать своим флотом Испании, правительство Голландии намеревалось тогда же удержать с Тромпа лишние расходы, вызванные содержанием флота за границей. Может быть, де Рюйтера беспокоил денежный вопрос – понятно поэтому, что он стремился домой. Голландские корабли требовали ремонта и перевооружения. Есть предположение, что поход де Рюйтера на север был вызван необходимостью участвовать в охране конвоя, собиравшегося в Ливорно.
У итальянского побережья де Рюйтер получил приказание оставаться в Сицилии, несмотря на неоднократные и настойчивые жалобы на крайне слабую поддержку со стороны испанцев, как во время морских операций, так и при снабжении кораблей. Но последствий эти жалобы не имели. В конце февраля де Рюйтер пришел в Палермо, где немедленно проявил всю свою энергию, чтобы убедить союзников произвести одновременно нападение с суши и с моря на Мессину.
25 марта весь союзный флот вышел в море, прошел беспрепятственно пролив и стал на якорь против Мессины, у южной оконечности Италии. Через несколько дней флот переменил место и стал южнее Мессины.
На берегу продолжалась прежняя волокита; когда де Рюйтер убедился, что с моря нельзя ожидать успешных действий, так как неприятельский флот и береговые укрепления являются противниками слишком серьезными, он ушел на юг, навстречу ожидаемым неприятельским конвоям.
Нельзя себе уяснить причины бездеятельности французского флота, стоявшего в полной готовности в самой Мессинской гавани и перед ней; до 29 марта будто бы дули неблагоприятные ветры. Вивонн лично вступил в командование флотом, но после ряда просьб с различных сторон он снова уступил командование флотом Дюкену. Начались штормовые погоды, длившиеся очень долго и мешавшие операциям.
Когда Дюкен узнал, что де Рюйтер предполагает произвести нападение на город Агосту (севернее Сиракуз), он вышел в море, чтобы дать бой. Де Рюйтер однако же отказался и от этой операции, т. к. и на юге Сицилии нельзя было ожидать успеха из-за слабой поддержки испанцев. Де Рюйтер вообще смотрел довольно мрачно на совместные действия с испанцами. Его положение осложнялось еще и тем, что он был не только подчинен испанскому вице-королю острова, но, кроме того, не был полновластным главнокомандующим союзным флотом. Хотя число голландских кораблей было значительно больше испанских, испанский адмирал де ла Черда был старше в чине.
Когда де Рюйтер получил известие о выходе Дюкена, он в тот же вечер, пользуясь попутным бризом, снялся с якоря. На рассвете 22 апреля флоты усидели друг друга в трех голландских милях от Агосты; французский флот был на ветре и значительно севернее. К полудню оба флота сблизились, но ветер окончательно стих. Французский флот состоял из 29 96-50 пушечных кораблей, нескольких фрегатов и 8 брандеров; при нем находились 9 галер, не принимавших участия в бою. В числе кораблей было 9 трехдечных с 80-96 орудиями; всего французский флот насчитывал 2200 орудий и 10 700 человек команды. Дюкен командовал центром, д'Альмерас – авангардом, де Габарэ – арьергардом; Прельи, Турвиль и Вальбель командовали отрядами; оба первые находились в центре.
Соединенный флот состоял из 17 линейных кораблей (13 голландских и 4 испанских), трехдечных не было вовсе; корабли имели не более 50-76 пушек. Кроме того, в общую боевую линию были включены 4 голландских и 5 испанских больших 36-46 пушечных фрегатов. Орудий было всего 1330, – следовательно по числу орудий французы были более чем в полтора раза сильнее. Убыль в людях на голландских судах не могла быть после последнего боя пополнена, испанские корабли не имели с самого начала полного комплекта команды, которая, кроме того, была плохо обучена; боевых запасов было мало. При союзном флоте состояло несколько посыльных судов, 5 брандеров и 9 галер.
