Эта война против торговли противника, которую на этот раз вели не частные предприниматели, а правительство при помощи сильных эскадр, дала французам в течение шести лет (1691-1897) свыше 4000 призов. Организованная позднее защита торговли союзников, тоже при посредстве значительных эскадр, ощутительных результатов не дала.

Снова подтверждается с большой ясностью старая истина, что крейсерская война в крупных размерах может быть проведена лишь тогда, когда существует возможность ее поддержки со стороны флота, будь то даже «fleet in being», как, например, французский флот после битвы при Ла-Хуг. Он приковывал к себе крупные силы противника, тем более, что в первые годы существовали опасения высадки французских войск в Англии.

Только в последние два года войны союзники, раздробив свой флот на небольшие отряды, использовали его в крейсерской войне. До тех пор английские коммерческие суда в Атлантическом океане и Ла-Манше были лишены всякой защиты и могли считать себя вне всякой опасности со стороны французских каперов и крейсеров только при наличии сильного конвоя. Морское страхование в Англии достигло трети стоимости груза. Навигационный акт потерял всякое значение, и английские суда часто ходили под флагом северных держав.

Те же условия встречаем мы и в колониях; и здесь со стороны флибустьеров торговле союзников грозила серьезная опасность. Описание многочисленных военных действий в Северной Америке, Вест-Индии и т. д. завело бы нас слишком далеко; скажем лишь, что там всюду пышно расцвела каперская война, в связи с целым рядом десантных экспедиций.

Из описания этой войны явствует, что в ходе ее влияние морской силы ни с той, ни с другой стороны не проявлялось в достаточной степени. Как Людовик XIV, так и союзники не обладали достаточным кругозором, чтобы правильно оценить, как наилучшим образом можно было применить находившиеся в их распоряжении большие военно-морские силы. Людовик XIV в первые годы не воспользовался численным превосходством своего флота, усматривая в нем лишь дорогостоящую оборонительную силу, неспособную влиять на ход сухопутной войны; позднее союзники не проявляли достаточной решимости чтобы энергично использовать свои морские силы.

Наиболее существенную и отрицательную роль во всех трех флотах сыграло неудовлетворительное управление ими. Голландцы сразу отодвинулись на второй план; между английский высшим командованием и офицерами царило глубокое недоверие. Большой вред приносили также частые перемены главнокомандующих у союзников, что мешало развиться наступательным действиям флота.

Выше очерчены, в общих чертах, ошибки военно-политического и стратегического характера, допущенные в рассматриваемой войне. Военный министр Лувуа, по-видимому, из чувства зависти препятствовал правильному развитию морских сил; к тому же он не придавал должного значения морской мощи государства.

Что касается стратегии, то уже указывалось на ошибку французского флота, в первый же период войны предоставившего англичанам господство над Ирландским морем. Французский флот, по примеру прошлых лет, избегал рискованных выступлений и предпочитал беречь суда, вместо того, чтобы пускать их в дело. В свою очередь, союзники, находясь в обеих странах в неустойчивых условиях внутренней политики, также не решались на энергичные шаги. Обе враждующие стороны повторяли те же ошибки: неудовлетворительная осведомленность относительно намерений противника, его боевой готовности и сил; неудовлетворительное и притом постоянно запаздывающее вооружение флотов; неуверенные и неясные инструкции со стороны правительства; недостаточное тактическое и стратегическое использование победы. С обеих сторон все то же необычайно неряшливое и вялое ведение войны.

Во всей этой многолетней войне есть лишь один светлый момент: хорошо задуманное и с тактической, и со стратегической стороны и отлично проведенное Турвилем океанское крейсерство. Выше было сказано о сражении при Ла-Хуге и о совершенно изменившимся с того времени способе ведения французами войны, который лишь значительно позднее встретил правильно организованное сопротивление со стороны союзников. Равным образом мы видели, насколько неуспешными оказались многочисленные нападения союзников на французские берега, и что они стоили больше жертв, нежели приносили пользы.

Тактика значительно двинулась вперед, на что указывает некоторая систематичность в образовании эскадр: в боевой линии встречаются лишь линейные корабли большого водоизмещения, брандеры появляются в эскадрах значительно реже.

Вместе с тем, мы все чаще встречаемся с более простыми и специально построенными брандерами большого водоизмещения, равно как и с мортирными судами во время боев против береговых укреплений и боновых заграждений, – тем не менее, о крупных их успехах говорить не приходится.

Несмотря на правильное в тактическом отношении руководительство флотом, Турвиль сделал крупную ошибку, не преследовав противника у Бичихэда и Лагоса. Английские адмиралы часто допускали значительные ошибки в самих сражениях. Впрочем, тактическая ошибка Герберта у Бичихэда, слишком мало использовавшего свой центр, по-видимому, должна быть поставлена в связь с стратегическими соображениями: Герберт не хотел рисковать своим центром, желая сохранить его в качестве резерва, чтобы, согласно первоначальному своему плану, быть в состоянии занять сильное оборонительное положение на Темзе. Он выразился категорически, что не считает возможным для противника достичь каких-либо результатов, «пока у Англии имеется „нетронутый флот“. Герберт не может считаться великим флотоводцем: в нем не было достаточной решительности, и он едва ли сознавал когда-либо, что при известных условиях тактическая неудача может повлечь за собой стратегический успех.

В виду того, что в начале войны французский флот еще располагал огромными силами, влияние приморских крепостей на ирландском побережье неоднократно давало себя знать в боевых действиях на суше, например, Лондондерри доставил много хлопот Вильгельму III.

После битвы при Бичихэде и Ла-Хуге близость укрепленных баз имела особенное значение для потерпевших поражение сторон; большая часть флота Герберта получила возможность укрыться в Темзе под защитой расположенных у ее устья фортов, а главные силы Турвиля искали и нашли спасения в Сен-Мало и Бресте.

Выгодное географическое положение Дюнкерка и Бреста имело во время каперской и крейсерской войны громадное значение. Во время этой войны неоднократно бывало, что сильные французские приморские крепости в значительной мере облегчали армии задачу обороны страны, отчасти благодаря еще и тому обстоятельству, что, служа опорой для флота, они предоставляли ему возможность предпринимать наступательные операции.

Война за испанское престолонаследие захватила в начале XVIII столетия всю Западную Европу. Ее принято считать чисто сухопутной войной, в которой флоты принимали лишь случайное участие. Историки обыкновенно забывают, что вопрос о морском владычестве был окончательно решен именно в эту войну и что после нее во главе всех морских держав окончательно стала Англия. Объясняется это тем, что эта длительная война насчитывает еще меньше значительных морских операций, чем Орлеанская, в течение которой Франция и Голландия постепенно отходили на задний план.

Здесь мы снова встречаемся с особенностью морской силы, действующей без лишнего шума с тем спокойным, но сильным бесшумным давлением, которое флоты производят на врагов, лишая их подвоза и широко раскрывая двери своей торговле. Разбор этой войны является крайне поучительным.

Вопрос, волновавший политические круги, заключался в том, кому достанется испанская корона: герцогу ли Анжуйскому, избранному последним испанским королем себе преемником, или отпрыску Габсбургов. Это в сущности была скрытая борьба между Людовиком XIV и Леопольдом I; по выражению Ранке, французы хотели «при помощи французского капитала захватить богатства Испании». Война эта не имела исключительной цели сделать территориальные приобретения; поводом к войне послужило и многое другое, как, например, желание держав упрочить свое международное значение, а также вопрос о господстве над Средиземным морем и Океаном.