Афиняне блокировали остров самым тщательным образом; днем две триремы безостановочно обходили остров, держась на контркурсах; ночью же все суда отряда становились вкруг острова на якорь, оставляя лишь в случае бурной погоды открытой обращенную к морю сторону. Спартанцы приложили все усилия к тому, чтобы снабдить своих людей припасами; они посылали ночью, за высокое вознаграждение, людей в маленьких челноках, которым приходилось описывать большую дугу в открытом море, чтобы пристать с морской стороны к острову, совершенно неприступному с восточной стороны. Когда последним не удалось пробраться, были посланы через пролив пилосцы, имевшие при себе по мешку с провизией. Тем не менее, люди на острове очутились в самой острой нужде. Тогда прибывшие эфоры путем целого ряда уступок добились перемирия на время посылки в Афины уполномоченных для ведения переговоров, впредь до прекращения которых спартанцы обязались сдать свои корабли, так что даже уполномоченные должны были отправиться в Афины на афинской триреме. Взамен этого, спартанцам было разрешено доставлять на остров ежедневно, под афинским надзором, определенное количество провианта, соответствующее числу блокированных воинов.
Посольство прибыло в Афины и просило о мире на выгодных для Афин условиях, тем не менее, на общем собрании кожевнику Клеону удалось добиться отклонения спартанских предложений. Поэтому продолжавшееся 20 дней перемирие было нарушено, причем афиняне, воспользовавшись первой попавшейся отговоркой, не только не вернули спартанцам их 60-ти кораблей, но послали еще 20 своих к острову. Они произвели внезапную высадку, превосходя численно неприятеля, причем их легковооруженные воины с метательным оружием имели на скалистой почве значительное преимущество перед гоплитами. Спартанцам с большими потерями удалось стянуться к высокому утесу, на котором было устроено укрепление. Но легковооруженные афиняне окружили этот утес и, одновременно с атакой с фронта, вскарабкались на возвышенность с тыла. После того, как 128 гоплитов были убиты, оставшиеся в живых 292 сдались в плен – событие, еще ни разу не имевшее место у спартанцев и прямо противоположное героизму Леонида.
С момента внезапного появления афинского флота в гавани и морской битвы до окончательного сражения на Сфактерии прошло 72 дня. Пленные были отправлены в Афины и содержались в качестве заложников на случай вторжения спартанцев в Аттику. Пилос остался укреплением афинян, и, опираясь на него, они опустошили весь округ, многие из илотов перебежали на их сторону. Это последнее обстоятельство больше всего задело спартанцев. К тому же, продолжая предприятие Демосфена, афиняне завладели в 424 г. до н. э. островом Киферой (или Цитерой), и оттуда стали производить опустошительные набеги по всему побережью Лакедемона. Это был самый вернфй образ действия для государства, владеющего морем.
Спартанцы много раз отправляли послов с просьбой о мире, но им ничего не удавалось сделать до тех пор, пока в битве при Амфиполе, в 422 г. до н. э., Клеон не был разбит Бразидом и не лег на поле битвы.
В апреле 421 г. до н. э. последовал мир (мир Никия), заключенный на 50-летный срок. Спартанцы вернули Амфиполь и города в Халкидике, афиняне очистили Пилос и некоторые другие места, занятые ими в Пелопоннесе и выпустили на свободу плененных на Сфактерии.
Однако этот мир был только кажущимся. Члены союза, Коринф и Фивы, остались недовольны его условиями и продолжали войну, в которой вскоре оказались замешанными и Афины и Спарта, хотя они и не действовали непосредственно друг против друга.
Хотя заключенный Никием мир в период с 421 по 415 гг. до н. э. оказался призрачным, все же Афины не вели войн в крупном масштабе, поэтому государству, благодаря его морскому могуществу и дани союзников быстро удалось собрать сумму в 7000 талантов. Народонаселение, уменьшившееся вследствие войны и чумы, также быстро возросло.
Отношения между Афинами и Спартой становились все напряженнее, соперничество обоих государств не прекращалось. Умеренные круги стояли за мир, более честолюбивые сильно мечтали о владычестве Афин. Открытой, прямой войны афиняне не хотели, но как только появилась надежда на завоевание крупных заморских областей, увлеченный демагогами народ не смог устоять, им овладело желание завоевать Сицилию, чтобы этим путем увеличить свое могущество, а вместе с тем получить и средства для распространения господства Афин над всей Грецией.
Во главе правления в это время находились Никий и Алкивиад. Никий, происходивший из древнего рода, прекрасно воспитанный, не обладал выдающимися способностями; малодушный и суеверный, он был, однако, самым богатым человеком в Афинах, что и дало ему возможность продвинуться, к тому же он был неплохим оратором от природы. Видя разгул демагогов, преследование и осуждение всех выдающихся людей, он стал чрезмерно осторожным. Поэтому, в противоположность Клеону, он каждый раз отклонял предлагавшееся ему место главнокомандующего, хотя и имел военное образование. К тому же он был уже в возрасте и слаб здоровьем. Он был сторонником мира и приложил немало стараний к заключению мира, названного по его имени.
Алкивиад, напротив, в 415 г. до н. э. еще только перешагнувший через 30-летний возраст, был сыном своего времени. Происходя из хорошего рода, обладая блестящими дарованиями и редкой физической красотой, он вел распутный образ жизни, был рабом своих страстей и не имел каких-либо правил. Он, вероятно, стремился к тому, чтобы ввести в Афинах самодержавие и добился бы этого, если бы был тверже и последовательней. Афины за время ужасного правления Клеона и других, ему подобных, дошли до такого состояния, что как и французская республика в 1800 году, легко подчинились бы произволу самодержца.
Сицилийская катастрофа
В 416 г. до н. э. из Эгесты (западная Сицилия) в Афины прибыло посольство с просьбой о помощи против Селина, причем оно заявило, что город обладает большими сокровищами и готов пожертвовать ими для целей войны. Это произвело впечатление на жадный к стяжанию и наслаждению народ. Чтобы убедиться в справедливости сказанного, в Эгесту были посланы уполномоченные, которым были показаны сокровища храма на горе Эрикс (не принадлежавшего Эгесте). По их возвращении афинский народ, под влиянием страстной речи Алкивиада и вопреки убедительным предостережениям Никия, решил отправить для завоевания Сицилии крупную экспедицию. Никто при этом не имел точного представления о величине и свойствах этого острова.
Алкивиад надеялся отличиться в большом походе и расположить к себе войска, а его многочисленные враги желали его удаления из Афин, чтобы за его спиной повредить ему. Характерной чертой общего разлада и отсутствия планомерности было то, что командование одновременно поручили сразу трем стратегам: прежде всего Никию, всячески противившемуся этому, Алкивиаду и испытанному воину Лисимаху.
Был вооружен громадный флот и снаряжено такое же войско, – все это было не только лучшим, но еще блистало необычайной пышностью и роскошью. В середине лета 415 г. до н. э. флот с праздничной торжественностью отплыл из Афин к Коркире, где была назначена встреча с союзниками. Весь флот состоял из 134 трирем и двух родосских 50-весельных судов (всего 27 000 человек); войско насчитывало 5100 гоплитов, 1300 легковооруженных, и 30 человек конных на особом транспортном судне. Кроме того, имелся громадный обоз (транспортный отряд): 30 судов-мастерских, имевших на палубе мастеровых всех родов, 100 особых кораблей с припасами всякого рода для войска, флота и торговли. В общем, получалась громадная экспедиция, в которой участвовали не менее 36 000 человек. Флот был разделен на три части.
Экспедиция двинулась к мысу Левка (Апулия), а затем прошла в Тарент и дальше в Региум. Афиняне рассчитывали, что к ним присоединятся эти греческие колонии, но последние боялись, и поэтому афиняне почти всюду встретили отказ.
В Региуме экспедиции встретились с тремя кораблями, высланными вперед на разведку; они дошли до Эгесты и вернулись к флоту с известием, что там, вместо обещанных богатств, в наличие оказалось всего 30 талантов. Боевой дух был настолько утерян в афинском флоте, что известие: «денег немного» – вызвало уныниние и упадок настроения. Никий был против того, чтобы продолжать операцию без денег; Алкивиад считал необходимым привлечь сперва в число союзников другие сицилийские города; Лисимах стоял за то, чтобы идти на Сиракузы, наиболее сильный город неприятеля, и неожиданно напасть на него, воспользовавшись тем, что он не готов к войне. Но когда с Лисимахом никто не согласился, он присоединился к мнению Алкивиада.
