Приемы боя гребных судов еще в конце XVI века, несмотря на то, что со времени введения артиллерии на судах прошло уже 200 лет, продолжали оставаться примитивными и стояли даже ниже, чем у афинского флота во время его процветания две тысячи лет тому назад, так как тактика действия тараном давала в те времена случай пользоваться быстротой и поворотливостью кораблей и прибегать к различным тактическим эволюциям.

Около 1700 года во Франции галера строилась за три месяца; стоимость галеры, вместе с вооружением, исчислялась в 54000 франков.

Длинные, низкие, мелкосидящие и легкие галеры не могли противостоять свежей погоде даже в Средиземном море; поэтому плавание требовало большой осторожности, и оставаться на ночь в море считалось нежелательным; если этого нельзя было избежать, то суда ложились в дрейф, при чем нос по возможности облегчался переносом всех тяжестей на корму, вообще же старались ограничиваться небольшими дневными переходами; таким образом и круг действия галер был очень мал, гораздо меньше, чем у афинских трирем.

Галеасы появились лишь в середине XVI века, когда артиллерия начала приобретать преобладающее значение. Первый галеас был построен венецианцами, поэтому к 1571 г. такие суда, в числе не более шести, были только у венецианцев. Увеличить численность артиллерии на легких галерах или установить на них орудия более тяжелого калибра было невозможно, а потому начали строить, сохранив насколько было возможно прежний чертеж, более длинные, широкие и высокие, а вследствие того и гораздо более тяжелые корабли (в 800-100 тонн) с высокими баком и шканцами и с бойницами для стрельбы из аркебуз. Длина их была до 57 метров, отношение длины к ширине 6:1. Галеасы были гораздо неповоротливее галер, двигались, большей частью, под парусами и только в бою шли на веслах. Весла, числом 30-50, были длиной в 16 метров, и на каждом из них работало по 5-8 человек, так что число гребцов доходило до 400. Кроме них на корабле было еще 200-300 матросов и солдат.

Рангоут состоял из трех мачт с латинскими парусами; для управления, кроме постоянного руля, служило еще по одному рулевому веслу с каждой стороны, как у трирем в древности; суда эти были очень валки и кренились в галфвинде, но, тем не менее, ходили под парусами гораздо лучше, чем галеры.

Вооружение было распределено на носу и на корме, при чем нос был вооружен сильнее; самое сильное орудие, 50-80 фунтовое, стояло на носу, посередине; орудие откатывалось до самой фок-мачты, для чего посередине корабля был оставлен свободный проход. В позднейшие времена на галеасах ставилось до 10 тяжелых носовых орудий, в два яруса, и 8 кормовых; кроме того, по бортам, даже между гребцами, устанавливалось множество легких пушек, так что общее число орудий доходило до 72. Уже во времена Лепантского сражения, артиллерийское вооружение галеасов настолько превосходило вооружение галер, что командир каждого галеаса обязывался вести бой с пятью галерами. Флагманский корабль эскадры галеасов при Лепанто, «Сан Лоренцо» имел 50 орудий, из которых было четыре 60-фунтовых, шесть 9-фунтовых, десять 6-фунтовых и пятнадцать мелких орудий. Вес снарядов для всех орудий одного борта, т. е. так называемый вес бортового залпа, равнялся 370 фунтов. Самое крупное судно андалузской эскадры могло дать залп с одного борта весом несколько менее 200 фунтов. Экипаж «Сан Лоренцо» состоял почти из 700 человек: 130 матросов, 260 солдат и около 300 гребцов.

Таким образом, галеас является переходной ступенью к испанскому парусному судну того времени, галеону, неповоротливому кораблю с высоко поднятым носом и кормой, у которого орудия по-прежнему еще были установлены друг над другом, преимущественно на носу и на корме, между тем как по борту стояло только очень небольшое число орудий. Подобная установка артиллерии доказывает, что на этих судах продолжали упорно держаться того устройства, которое было вызвано совершенно другими причинами, а вместе с тем свидетельствует о недостатке понимания морского дела и об отсутствии технической сноровки и изобретательности.

Дон-Хуан Австрийский с испанской эскадрой прибыл, наконец, 24 августа в Мессину, где Вениеро и Колонна давно его ожидали. Вскоре отношения между честолюбивым и вспыльчивым главнокомандующим, опыт которого в морском деле был еще очень, невелик, и начальниками его эскадр сделались очень недружелюбными, в особенности отношения между ним и престарелым Вениеро. Между испанцами и венецианцами издавна существовала взаимная зависть. Венецианцы нуждались в помощи, но вместе с тем смотрели очень недружелюбно на появление значительных чужеземных морских сил в восточной части Средиземного моря. С другой стороны, советники дон-Хуана были исполнены недоверия к венецианцам, вследствие их ненадежности в политических делах. К тому же венецианские корабли были недостаточно снабжены солдатами и матросами, а когда дон-Хуан приказал назначить 4000 испанских и неаполитанских солдат на венецианские корабли, рассчитывая таким образом, вероятно, гарантировать исполнение своих приказаний венецианскими кораблями, – то это возбудило величайшее неудовольствие и подало повод к резким ссорам, даже к кровопролитию, и к серьезным разногласиям между начальниками.

Все это вызывало проволочки в ходе дела; кроме того, за каждым шагом дон-Хуана стали следить и обо всем тайно доносить королю, что, естественно, отрицательно влияло на его отношение к делу; Филипп II давал дон-Хуану мелочные, связывавшие его инструкции, часто выражал ему свое неудовольствие и требовал, чтобы он действовал в полном согласии с начальниками свих эскадр. Такие ограничения власти главнокомандующего нельзя не считать ошибочными; в особенности необходимо доверие к главнокомандующему в тех случаях, когда флот состоит из кораблей различных наций. Впрочем, Филипп II вообще не отличался доверчивостью и на всех смотрел подозрительно.

Вследствие всего этого флот вышел из Мессины только 16 сентября, в составе четырех эскадр. Флот двинулся небольшими дневными переходами через Тарент в Корфу, где часть его осталась, между тем как дон-Хуан с остальными кораблями 30 сентября стал на якорь на другой стороне пролива, у берегов Эпира, в защищенной бухте Гоменице.

Высланная на разведку галера принесла сюда известие о падении Фамагусты и об ужасной участи города и его коменданта Брагадино, которое привело всех в негодование. Отсюда флот отправился в Коринфский залив. 7 октября утром, в то время как флот обходил высокий (1400 м) остров Оксию, на востоке показался турецкий флот, и здесь, у западного угла Этолии, при входе в Коринфский залив, разыгралось сражение, получившее название от города Лепанто, находившегося в 30 морских милях оттуда; это было самое кровопролитное сражение из всех происходивших с самого начала нашего летоисчисления. Погода была хорошая, ясная, дул легкий ветер, утром на восток, а затем, с 10 часов – на запад; морской бриз был незначителен.

Флот союзников состоял из 205 кораблей, в том числе из шести венецианских галеасов; на судах было 20000 солдат, не считая матросов и гребцов, так что общая численность экипажей доходила вероятно до 80000 человек. Весь флот был выстроен развернутым фронтом в длинную линию, причем фланги несколько выдавались вперед. Левым флангом, примыкавшим к отмелям у берега и состоявшим из 63 галер, командовал венецианец Агостино Барбариго; правым флангом, выдававшимся в открытое море и состоявшим из 64 галер, командовал генуэзец Дориа. Дон-Хуан с 37 кораблями стоял в центре и имел при себе венецианцев Вениера и Колонну с их крупными флагманскими кораблями.

Такое построение соответствовало обычному боевому порядку, но в него были введены две особенности:

1) шесть венецианских галеасов под командой Дуодо были выдвинуты вперед перед центром, с целью использовать их сильное артиллерийское вооружение при самом приближении неприятеля;

2) позади центра, в виде резерва, были поставлены 35 галер под командой испанца, маркиза де Санта Круз. Таким образом, вопреки общепринятому порядку, центр был очень усилен и состоял из трех линий.