В результате поражения Германии и заключения Версальского мирного договора, согласно которому германская армия сократилась до 100 тыс. человек, давление внешнеполитического фактора на Данию ослабло, и в 1920 г. страна вступила в Лигу Наций, оговорив, правда, возможность неучастия в санкциях военного характера против нарушителей мирных договоров. В 1922 г. благодаря соглашению между «Венстре» и консерваторами ригсдаг принял новые законы об обороне, которые в соответствии с общей ситуацией в Европе предусматривали значительное сокращение расходов на военные нужды. Кроме того, подверглось ревизии толкование самого понятия «оборона»: если раньше под обороной подразумевалась защита государства от посягательства извне, то теперь ее задачи сузились до защиты нейтралитета, в данном случае недопущения использования датской территории воюющими державами.

Но если внешнеполитический курс не вызывал существенных споров, то вопрос об обороне стал предметом серьезных разногласий в области внутренней политики. Против снижения уровня обороноспособности страны выступили прежде всего представители консервативных и военных кругов. Признавая отсутствие у Дании возможности в случае нападения Германии противостоять ей один на один, они, тем не менее, настаивали на наличии сильной армии в стране. Это позволило бы ей избавиться от ярлыка небоеспособной державы и воспользоваться своим шансом в ситуации, подобной сложившейся во время первой мировой войны, когда основные силы немцев были задействованы на других фронтах. В то же время социал-демократы и радикалы считали защиту страны военными средствами бесполезным занятием и предлагали сократить вооруженные силы до минимума. В результате соглашения, достигнутого с «Венстре», эти две партии в 1932 г. добились дальнейшего сокращения армии.

Проблема обострилась в 1933 г. после прихода к власти Гитлера и последующей милитаризации Германии. Особую тревогу вызывал пограничный вопрос, так как Германия считала уступку Северного Шлезвига Дании навязанной ей Версальскими соглашениями и поэтому официально не признала делимитацию 1920 г. (это произошло только в 1955 г.). Уже в пасхальные дни 1933 г. шлезвиг-голштинские политики выступили с требованием о пересмотре границы. И хотя они не получили официальной поддержки Берлина, отношение последнего к данной проблеме оставалось для датчан неясным, тем более что угроза нападения со стороны вновь вооружившейся до зубов агрессивной нацистской Германии все возрастала.

В стане социал-демократов такое развитие ситуации породило сомнения в отношении проводившейся партией оборонной политики. Убедительной альтернативы найдено, однако, не было, и партия довольствовалась тем, что отказалась от требований дополнительного сокращения армии. В 1937 г. британское правительство ясно дало понять, что Дании не следует рассчитывать на военную помощь с ее стороны в случае нападения Германии.

Новый закон в области обороны, проведенный в парламенте социал-демократами и радикалами в том же году, предполагал осуществление модернизации вооруженных сил, но не изменение их численного состава.

В отношении Германии Дания проводила осторожную, характерную для малого государства политику. Она присоединилась к экономическим санкциям, введенным Лигой Наций против Италии, в 1935 г. осуществившей вторжение в Эфиопию, но годом позже воздержалась при голосовании в этой организации по резолюции, осуждавшей ввод Гитлером войск в демилитаризованную Рейнскую область. Датская пресса получила указание проявлять сдержанность в критике нацистского режима, а весной 1939 г. Дания, единственная из соседних с Германией стран, одобрила предложение Гитлера о заключении пакта о ненападении, хотя последний служил интересам германской пропаганды и не содержал никаких гарантий безопасности Дании.

Капитуляция 9 апреля 1940 г. явилась логическим завершением проводившегося курса в области внешней и оборонной политики.

Что же касается политики в отношении иммигрантов, то внешние факторы влияли на нее лишь в малой степени. В основных чертах она основывалась на законе, принятом в 1926 г. и предписывавшем гражданам иностранных государств, собиравшимся пробыть на территории Дании более трех месяцев, подать ходатайство о получении вида на жительство и разрешения на работу. Первое предоставлялось лицам, чья жизнь и свобода на родине находились под угрозой, а последнее — только тем, чьи способности и квалификация представляли особую ценность для датского общества или работодателей. Непременным условием получения статуса иммигранта был отказ от политической деятельности. Нежелательным лицам запрещалось пересечение границы. В целом эти правила соответствовали действовавшим в других странах. В соответствии с законами того времени, считалось, что государство имеет право предоставить политическое убежище, в то время как иммигранты не обладают правом на его получение.

Проблема обострилась после прихода к власти Гитлера в Германии в 1933 г. Поскольку одним из условий выдачи вида на жительство являлось предоставление заявителем гарантии, что датскому обществу не придется нести расходы, связанные с его пребыванием в стране, возникли различные комитеты вспомоществования, которые взяли на себя обеспечение подобного рода гарантий для переселявшихся в Данию социал-демократов, коммунистов, представителей интеллигенции и лиц еврейской национальности. Таким образом, приток в страну иммигрантов в какой-то степени ограничивался экономическими возможностями этих комитетов.

Особые правила действовали в отношении евреев, эмигрировавших из Германии. С одной стороны, потому, что лишь немногие из них признавались политическими беженцами на законных основаниях, а с другой — потому, что речь могла пойти об очень большом количестве иммигрантов этой категории. Введение ограничений по отношению к ним обосновывалось в первую очередь стремлением сохранить рабочие места для датчан, и это объяснение звучало весомо на фоне высокого уровня безработицы в 30-х годах. Однако характер взаимоотношений с Германией диктовал скорее проведение иной политики в этой области, ибо гитлеровский режим пытался всеми силами вынудить евреев эмигрировать и обрушивался с критикой на те страны, которые отказывались их принимать. На самом же деле лишь малая часть еврейских беженцев осела в Дании. Большинство из них переехали в другие страны, прежде всего в Америку.

Процесс оттока сельских жителей в города продолжился. Если в 1911г. в сельском хозяйстве было занято 37% населения, то в 1940 г. — 28%. В городах развивались торговля и промышленность, причем в обоих секторах в основном за счет роста числа малых и средних предприятий. Кустарно-ремесленнический сектор переживал период застоя, но в абсолютных показателях количество занятых в нем не уменьшилось. Дело в том, что, во-первых, в некоторых отраслях, например в строительстве, отсутствовала конкуренция с промышленными предприятиями, и, во-вторых, преимуществом кустарных и ремесленных производств по-прежнему оставалась их близость к потребителю. Доля общественного сектора в производстве национального продукта в данный период возросла с 10 до 17%, что привело к увеличению числа служащих, пусть даже и не такому значительному, как в более поздние времена.

Несмотря на сокращение количества работающих в сельском хозяйстве, оно по-прежнему считалось основной отраслью датской экономики. Хотя доля сельскохозяйственного производства в совокупном экспорте уменьшилась, еще в 1939 г. она составляла 72%, и, таким образом, аграрный сектор с точки зрения внешнеторговой политики сохранил за собой главенствующее положение. Не изменилось и общепринятое представление о том, что такое положение сельскохозяйственной отрасли в экономике Дании предопределено ее природными особенностями. Робкие голоса, призывавшие исходить из перспектив, связанных с развитием промышленного производства, заглушались контраргументами об отсутствии в Дании источников сырья. При этом сторонники данной точки зрения забывали о проявившейся еще в середине XIX в. долгосрочной тенденции снижения цен как на сырье, так и на продукцию сельского хозяйства по сравнению с товарами промышленного производства. Эта тенденция значительно усилилась в период кризиса 30-х годов XX столетия.