К середине XVI столетия в стране было около 70 главных и 280 малых ленов. Столь большая их численность объясняется тем, что к прежним королевским ленам прибавились епископские и монастырские владения, некоторые из которых стали самостоятельными ленами. Это означало, что почти половина взрослых мужчин дворянского происхождения могла обзавестись собственным леном. В течение рассматриваемого периода времени лены постепенно сливались, в результате чего количество их уменьшалось, а размеры увеличивались, и к 1596 г. их оставалось примерно сто тридцать. В основном исчезали малые лены.

В сельской местности система правосудия строилась преимущественно на основе окружных собраний (херредстингов). При отдельных поместьях существовали свои биркетинги. Херредстинг возглавлял окружной староста — херредсфогт, как правило назначавшийся ленсманом из числа крестьян-собственников. Исполнение вспомогательных функций также возлагалось на крестьян-собственников. Главными помощниками судьи были так называемые стокеманы, призванные засвидетельствовать происходящее событие. Большинство дел, разбиравшихся херредстингами, касалось долгов и собственности, в связи с чем суд являлся органом, улаживавшим конфликты в среде местного населения. Апелляционную жалобу на решение херредстинга можно было подать как в земельный суд (ландстинг), так и в Верховный суд страны — реттертинг, в состав которого входили король и государственный совет. В ряде дел в отношении дворян реттертинг являлся судом первой инстанции.

Несмотря на начавшееся формирование органов центральной администрации, государственный аппарат по-прежнему оставался небольшим. Одной из главных его ветвей была церковь. Подобно органам местной администрации, построение ее структуры, а также ее финансирование осуществлялись децентрализованно.

На уровне центра государственный сектор составляли главным образом королевский двор, весьма немногочисленные органы центральной администрации и флот. В начале XVII в. их содержание обходилось приблизительно в четверть миллиона ригсдалеров в год. Средства эти формировались за счет так называемых домениальных доходов, то есть доходов от владений короны, а также за счет таможенных сборов. В начале XVII в. доходы от королевских имений приносили — после выплат в пользу ленсманов — 200 тыс. ригсдалеров чистой прибыли в год, различные таможенные сборы — 60 тыс., а Эресуннская таможенная пошлина — около 150 тыс. ригсдалеров ежегодно. К этому следует добавить доходы, поступавшие из Норвегии, а также от королевских владений в герцогствах.

Таким образом, с середины XVI столетия и до 1625 г. король Дании жил, подобно другим монархам периода позднего средневековья, по стандарту того времени, то есть за счет домениальных доходов или за счет «своего собственного», как это тогда называли. Поэтому Данию в период между 1536 и 1625 гг. можно считать ярко выраженным домениальным государством.

Столь выгодное соотношение между домениальными доходами и расходами государства, шедшими на содержание центральных органов власти, было явлением уникальным как в истории страны, так и в сравнении с прочими государствами того времени. Объяснением этому, кроме низкого уровня расходов, служили как отчуждение в пользу короны имущества церкви, что делало датского короля хозяином более чем половины земельных угодий страны, так и особая статья доходов, каковой была Эресуннская таможенная пошлина. Оба эти обстоятельства обеспечивали устойчивый баланс между расходами и совокупными доходами государства. На практике же именно средства, получавшиеся от эресуннской таможни, позволили Фредерику II и Кристиану IV не только создать значительные запасы в королевской казне, но и возвести такие роскошные замки, как Кронборг и Фредриксборг.

Право монарха на владение домениальными землями и доходами от них было столь же незыблемым, как право дворян на владение доходами от своих поместий. Указанные средства год за годом стекались в королевскую казну. Кроме того, государь имел возможность собирать налоги. В принципе ими облагались все крестьяне, в том числе и на дворянских землях, однако на назначение налога требовалось разрешение государственного совета. В то время данные налоги назывались экстраординарными и собиравшихся с целью финансирования войн, которые вел король. Однако, как правило, налогов, собираемых в военное время, не хватало, поэтому их продолжали взимать и по окончании военных действий, для того чтобы ликвидировать дефицит государственной казны.

В Норвегии общество в определенном смысле являлось еще более крестьянским, чем датское. По всей стране было всего девять городов, из которых к реально значимым относились лишь Берген, Тронхейм и Осло. Поэтому по меньшей мере 95% населения страны проживало в сельской местности. Однако обработка полей играла в Норвегии довольно незначительную роль, и страна находилось в сильной зависимости от импорта зерна, включая даже и некоторые сельскохозяйственные районы. Важнейшей отраслью сельского хозяйства являлось животноводство, однако в Норвегии деревенское население в гораздо большей степени, чем в Дании, зависело от использования таких природных ресурсов, как леса, горы и фьорды. Во многих областях страны рыболовство являлось основным способом добычи пропитания. В середине XVI столетия в экономическом плане значение Норвегии было весьма ограниченным. Важнейшую статью экспорта составляла продукция рыбного промысла.

Норвежское общество в значительной мере отличалось от европейских стандартов тем, что роль помещиков и дворян в нем была весьма незначительной. От 80 до 100 дворянских семей владели примерно восьмой частью земельных угодий страны, но, поскольку земля в Норвегии представляла меньшую ценность, чем в Дании, в среднем они были беднее датской аристократии. Третью часть крестьянства составляли самостоятельные хозяева, а половину — фестеры, держатели коронных земель. Подавляющее большинство норвежских крестьян не знали над собой иных господ, кроме короля и его чиновников. И все же расслоение в среде норвежского крестьянства было весьма заметным, и наравне с мелкими крестьянами существовали и крупные.

После роспуска в 1536 г. норвежского государственного совета Норвегия в политическом отношении лишилась самостоятельного представительства в государстве. Решение важнейших вопросов находилось в компетенции короля и датского государственного совета; органы центральной администрации в Копенгагене занимались также вопросами, связанными с Норвегией. Тем не менее в отношении данной части королевства действовало особое законодательство, и были сформированы особые — норвежские — органы власти, в том числе введен пост канцлера, который возглавлял местные органы судебной власти, а в 1572 г. — пост наместника Норвегии, выполнявшего функции своего рода промежуточного звена между органами норвежской администрации и Копенгагеном.

Норвежская ленная система строилась приблизительно на тех же принципах, что и датская. Во главе наиболее крупных ленов обычно стояли датские дворяне, в то время как многими мелкими управляли представители местной знати. Однако в общем и целом норвежское дворянство имело меньшее количество ленов, нежели датское, и земли в Норвегии не были столь плодородными. Равным же образом ему принадлежало гораздо меньшее количество поместий, да и размеры их были значительно меньшими.

В середине XVI столетия доходы, поступавшие в королевскую казну из Норвегии, были весьма ограниченными. Общая сумма средств, поставлявшихся норвежскими ленами, равнялась всего лишь шестой части того, что приносили лены Дании. Невелики были и доходы от таможни, а налоги взимались крайне редко. В первой половине XVII в. картина изменилась. Таможенные доходы резко возросли, а сбор налогов давал все больше и больше средств. Постепенно Норвегия стала приобретать большее значение для королевства и датского монарха.