Суть дела, таким образом, заключалась в отказе от непосредственного перераспределения прибыли в виде торговых скидок или сниженных цен. Продажа товаров и услуг происходила по рыночным ценам, обеспечивавшим членам этих обществ возможность, не терпя каких-либо дополнительных лишений в повседневной жизни, осуществлять в течение целого ряда лет накопления, размер которых достаточно велик, чтобы возместить потерю дохода при наступлении старости или болезни.

Многие местные общества такого рода действительно добились хороших результатов для своих членов. Однако прекраснодушная мечта о возможности решить все социальные проблемы, превращая рабочих страны в ответственных, осознающих необходимость взаимной помощи пайщиков потребительских кооперативных обществ, разбилась о жесткие факты общественно-экономического характера. Они были освещены, в частности, в статистическом исследовании Т. Сёренсена, проводившемся примерно в 1880 г. и посвященном проблемам уровня жизни населения. Даже при условии полной занятости в течение года ни в городе, ни на селе семья простого неквалифицированного рабочего не могла отчислять более 2 — 3% заработной платы на возмещение потери доходов по наступлении старости или другого длительного периода нетрудоспособности; 70 — 75% дохода уходило на питание, а еще 15% — на жилье и отопление. С учетом общего роста реальной заработной платы в течение описываемого периода доля расходов населения на питание, особенно в городах, разумеется, резко уменьшилась, однако еще в 1909 г. многие сельскохозяйственные рабочие тратили на еду более 60% своих доходов. По этой причине даже самые убежденные либералы вынуждены были принять идею о «помощи организациям взаимопомощи» в качестве основополагающего принципа социальных законов о больничных кассах (1892) и о кассах по выплате пособий по безработице (1907). Тем самым государство стало оказывать материальную поддержку тем неимущим гражданам, которые регулярно осуществляли взносы в фонды социального страхования.

В то же время проблему обеспечения старости решить на страховой основе не удалось. Поэтому в ходе работы над пересмотром закона о бедности в 1891 г. В специально принятом законе устанавливалось право всех граждан старше 60 лет на государственное пособие по старости. Правда, с тем условием, что получатель его не был осужден за совершение недостойных деяний или не получал пособия по бедности в течение десяти последних лет и что необходимость в нем имеет под собой объективные основания. Размер пособия определялся местными властями, а половину этой суммы возмещало государство. Несмотря на ряд оговорок и то, что коммунальные власти в целях экономии средств занижали размер пособий, речь идет о весьма примечательном для того времени законе, ибо Дания стала первой в мире страной, закрепившей за всеми своими гражданами принципиальное право на государственное пенсионное обеспечение по старости без ущемления в части гражданских прав.

Между тем выплата пособий по бедности, согласно принятому тогда же закону, по-прежнему основывалась на утрате получателями ряда гражданских прав (правда, на пособия на медицинское обслуживания и вспомоществование различным категориям инвалидов это правило не распространялось). Цель оставалась прежней: создать для получающих государственное пособие по бедности неблагоприятные социальные условия, чтобы их круг ограничивался лишь явно деклассированными элементами. Тем же достойным, но нуждающимся членам общества, то есть тем, кто оказался в тяжелом положении не по собственной вине, оставалось надеяться на помощь со стороны различных частных филантропических организаций или так называемых независимых касс вспомоществования бедным. Начиная с 1856 г. последние оперировали, с одной стороны, средствами, поступавшими за счет частных пожертвований, а с другой (и во все возрастающем объеме) — средствами, предоставлявшимися местными органами самоуправления. Впрочем, этих средств было далеко не достаточно для обеспечения всех нуждающихся. В 1907 г. эти кассы преобразовались в чисто государственные кассы вспомоществования, правление которых избирал весь электорат муниципалитета.

Благодаря процессу либерализации в сфере предпринимательства в 1862 г. «независимые (от цехов) наемные работники» лишились дотоле весьма эффективных средств координации своих действий в борьбе за повышение заработной платы и улучшение условий труда. Причем это произошло в период расцвета либерализма, когда традиционное кустарное производство уступило место производству индустриальному, а функции подмастерьев во многих отраслях перешли к фабрично-заводским рабочим. При этом работодатели нового типа стремились прежде всего снизить издержки на оплату труда своих работников до минимально возможного уровня. В Англии и других европейских странах — пионерах индустриализации еще на ранней ее стадии рабочие стали объединяться в профессиональные или политические союзы, действовавшие нередко на основе социалистических или других радикальных идей. Благодаря распространению соответствующей литературы, а также знакомству с этими идеями датских подмастерьев, традиционно отправлявшихся на заработки за границу, они проникли и в отечественные пределы. В этой связи можно отметить, что и до 1870 г. в Дании предпринимались — пусть немногочисленные и робкие — попытки создания организаций социалистического толка. Однако с этого момента наметился все более возрастающий приток датских рабочих во вновь создаваемые организации, действовавшие на основе социалистических программных установок, то есть выдвигавшие четкие требования о проведении по сути своей радикальных (революционных) преобразований капиталистического общества.

Участники первомайской демонстрации вступают на Старую площадь с улицы Норрегада, Копенгаген, 1908 г. (Фото: Архив и Библиотека Рабочего движения) Международное Товарищество Рабочих Карла Маркса, как и его датское отделение во главе с Луисом Пио, прекратили свою деятельность в первой половине 70-х годов XIX в., однако полностью исчезли только в 1889 г., когда социалистские партии и профсоюзы всего мира создали в Париже II Интернационал. На конгрессе было принято решение о том, чтобы объявить 1 мая общим днем борьбы рабочего движения за введение 8-часового рабочего дня. В то время, когда рабочий день в 12—14 часов был скорее нормой, чем исключением, это требование звучало очень радикально. Основная форма действий — всеобщая однодневная забастовка — во многих городах приводила к кровавым столкновениям с полицией и войсками. Этого удалось избежать в Дании, где день борьбы стал праздничным днем, когда люди сообща демонстрировали свою многочисленность и силу как сторонникам, так и противникам. Однако только в 1919 г. удалось добиться выполнения лозунгов, написанных на транспарантах: 8 часов для сна, 8 часов для работы и 8 часов свободного времени.

Этим новое социалистическое движение отличалось от существовавших в то время рабочих объединений, действовавших под буржуазным влиянием. Оно не ограничивалось вопросами улучшения положения рабочих в рамках установленного порядка, а действовало на основе глубоко обоснованных выводов, сделанных Карлом Марксом в ходе анализа несправедливостей капиталистического общества, его убедительного учения о тенденциях социального развития и недвусмысленного призыва к разработке политической программы действий. Труд объявлялся источником всего богатства, а рабочее движение наделялось правом предъявлять свои требования. «То, чего мы требуем» — под таким смелым подзаголовком летом 1871 г. появился второй номер выходившей под руководством Пио знаменитой газеты «Социалистические листки».

Именно Луи Пио, человеку незаурядного ума и яркого красноречия, удалось выработать жизнеспособную форму для рабочего движения в Дании. Организовав Датскую секцию I Интернационала, он, по существу, создал социалистическую партию, в структуру которой входили образованные по профессиональному признаку отделения, что давало ей возможность выступать и в защиту профессиональных интересов трудящихся. Несмотря на то что деятельность организации подверглась ожесточенной критике в буржуазной прессе и стала предметом особо тщательного внимания полиции, в течение полугода ее членами стали от 4 до 5 тыс. копенгагенцев и еще от 2 до 2,5 тыс. жителей других крупных городов. В мае 1872 г. власти перешли от слов к делу и арестовали Пио, а также соруководителей секции — Брикса и Гелеффа, причем год спустя все трое были приговорены к длительным срокам тюремного заключения, а деятельность секции подверглась запрету.