Самые важные социальные изменения в период позднего средневековья происходили в среде крестьянского сословия, где прослойка хусманов и самые мелкие крестьянские хозяйства исчезли, в то время как наиболее крупные были разделены на части. Это означало, что крестьянское сословие стало более однородным. Дания обрела тот облик преимущественно крестьянской страны, который она в общем и целом сохранила вплоть до сельскохозяйственных реформ, осуществленных около 1788 г. с крестьянскими дворами, объединенными в деревенские общины. Причиной, содействовавшей такому развитию, было резкое сокращение численности населения, вызванное «черной смертью» и последующими другими эпидемиями чумы. Одновременно в стране становилось все меньше дворян, прежде всего из-за сильного уменьшения численности мелкопоместного дворянства. Следствием этого стало превращение последнего в более аристократический класс.

После того как в 1523 г. окончательно потерпели крушение попытки датских королей установить господство над Швецией, страна датских королей приобрела те размеры, которые она сохраняла вплоть до 1814 г.: королевство охватывало Данию, Норвегию и герцогства Шлезвиг и Гольштейн. При этом были утрачены в пользу шведских королей земли провинции Сконе, а также Бохуслен и другие норвежские провинции.

В культурном отношении Дания в течение позднего средневековья превратилась в своего рода немецкую провинцию, и такое положение сохранялось вплоть до XIX столетия.

Реформация считается одной из важнейших вех в истории Дании, знаменующих собой конец средневековья и начало нового времени. Характер этого перелома определялся быстротой, с которой разворачивались события. С тех пор как, согласно свидетельствам, в Дании появились первые лютеранские проповедники, и до полного торжества идей Реформации в стране прошло всего двенадцать лет.

Казалось, что к 1523 г. церкви и дворянству удалось восстановить утраченный было контроль над обществом. По инициативе части епископов и высших аристократов был свергнут король Кристиан II и возведен на престол Фредерик I. В 1523— 1524 гг. был принят ряд решений, укреплявших политические позиции дворянства и церкви и усиливавших их власть над крестьянами. И то и другое отвечало общим интересам епископов и дворянства.

Еще более укрепляло их положение то, что в 1523 г. во главе всех епископатов, за исключением одного, стояли дворяне, да и этот последний к 1529 г. также возглавил представитель аристократии. Для представителей знати путь к сану епископа лежал не через богословское образование и будни священника, а через изучение юриспруденции и службу в королевской канцелярии. Так, решающими условиями при избрании высших чинов духовенства были вполне мирские требования к кандидатам. Подобная ситуация была характерна для большей части католической Европы, однако именно к этому времени она стала подвергаться широкой критике в ряде стран. Множество критических замечаний исходило от самих представителей духовенства. Теологи-реформаторы выступали, как правило, не против светской власти церкви как таковой, а против злоупотреблений ею, а также против того, что епископов и настоятелей монастырей больше заботили дела мирские, нежели духовные. В Дании наиболее заметным представителем такой внутрицерковной критики был монах-кармелит Поуль Хельгесен, чьи резкие выступления находили определенный отклик среди мыслящей части представителей духовенства. Между тем и в широких кругах священнослужителей зрело недовольство официальной церковью и ее светской деятельностью. Центральным объектом критики была процветавшая в эти годы торговля индульгенциями. Некоторые критики делали упор на то, что с точки зрения богословия неприемлемо позволять грешникам покупать себе прощение всех грехов, другие видели в продаже индульгенций прежде всего свидетельство жадности церкви.

В Германии в 1517 г. Лютер опубликовал свои 95 тезисов, что положило начало быстро развивающемуся народному движению протеста. В Дании же оно еще не имело к тому времени такой прочной основы, — идеи лютеранства лишь в 1522 г. достигли Хузума в Южной Ютландии. Свидетельством информированности о ситуации в мире служит тот факт, что под давлением епископов Фредерик I включил в подписанный им манифест новый параграф о том, что король не должен позволять «никаким еретикам, ученикам Лютера, либо прочим» проповедовать против нынешней церкви и ее учения. Тех же, кто нарушит данный запрет, король обещал лишать имущества и казнить.

Вскоре худшие опасения епископов, похоже, начали сбываться, в то время как королевские обещания не оправдались. В 1525 г. в различных частях Ютландии крестьяне отказывались платить десятину епископу, а Поуль Хельгесен писал в своих заметках, что в 1526 г. «яд лютеранства проник во все уголки Ютландии». К этому времени лютеранские проповедники действовали уже по всей стране. Многие из них в прошлом были монахами и священниками, которые покинули свои монастыри и приходы и стали народными проповедниками вне официальной церковной иерархии. Развитие книгопечатания содействовало более быстрому, нежели ранее, распространению критических идей.

Лютеранские проповедники ратовали за иное, нежели у католической церкви, понимание христианской религии. По их убеждению, спасение души достигалось не добрыми деяниями и тем более не такими суррогатами, как восковые свечи или индульгенции. Из их теорий следовало, что человек рождается грешником и может лишь истово верить в Господа, всецело уповая на Его милость. Полностью отказывались они и от поклонения причисленным к лику святых. Основой веры, заявляли они, должна служить лишь Библия, а не вся последующая церковная традиция. Прямое дело священнослужителей — выступать с проповедями, а не заниматься мирскими делами. Целибат, как считали лютеране, не имел никакого религиозного обоснования. Богатство церкви вновь и вновь подвергалось ожесточенным нападкам, и это, в свою очередь, не могло не вызвать сочувствия у населения, большая часть которого платила церкви десятину, а более чем каждый третий к тому же и арендную плату за землю либо за жилье.

Тем не менее среди самих проповедников существовали серьезные различия. Некоторые из них действительно отрицали весь современный общественный порядок и считали, что церковью должен управлять народ. Прочие, и среди них Хакс Таусен, выступали, как и сам Лютер, против светской власти церкви, однако отнюдь не против светской власти как таковой. Наоборот, они полагали, что в своих мирских делах церковь должна подчиняться государю, равно как призывали к покорности ему остальных подданных.

Особых успехов лютеранские проповедники добились в крупных городах, таких, как Виборг, Ольборг, Копенгаген и Мальме. Здесь им удавалось зажечь своими идеями широкие народные массы, слабо контролировавшиеся аристократией и духовенством. В 1528—1530 гг. горожане и члены городских муниципалитетов воплотили здесь в жизнь основные идеи Реформации. Католическое духовенство было частично изгнано, многие церкви закрыты, крупнейшие из них были заняты проповедниками лютеранства.

По всей стране происходили беспорядки. В 1525 г. разразилось крестьянское восстание в Сконе, в 1531 г. едва не вспыхнул мятеж в Ютландии. Лишь вмешательство наиболее авторитетного из представителей аристократии того времени, Могенса Гойе, и его многочисленных сторонников из числа богатых крестьян и мелкого дворянства не позволило ему разгореться. В целом контроль аристократов и епископов в сельской местности был гораздо сильнее, чем в городах.

Опасаясь дальнейшего распространения лютеранства и новых волнений, епископы и наиболее консервативно настроенные члены государственного совета обратились к королю с просьбой вмешаться в ситуацию. Тем не менее, несмотря на данные им обещания, Фредерик I не спешил подавлять движение последователей Лютера. Наоборот, ссылаясь на свободу христианского вероисповедания, король пожаловал охранные грамоты многим выдающимся лютеранским проповедникам. Двое из его детей сочетались браком с представителями немецких княжеских домов, принявших лютеранство, а старший сын короля, герцог Кристиан, провел в 1525— 1528 гг. реформацию церкви в амте Хадерслев, которым он управлял. К вящему неудовольствию епископов и прочих консервативных католиков — членов государственного совета, они не могли воспрепятствовать этому, поскольку Хадерслев находился на территории герцогства Шлезвиг и власть совета на него не распространялась.