Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Комендант пропустил этот вопрос мимо ушей и продолжал в том же тоне:

— Совсем недавно проявилась эта слабость! Однако насколько же слабы ваши глаза? Взгляните вон туда, на Данкена, Данкена 41–392. Данкена по Вестморлендскому делу. Вы видите у него этот стальной прут — опасное оружие, иметь которое заключенным категорически запрещается по уставу?

Тафф тупо смотрит на Данкена, так же тупо оглядывается; весь строй вытягивает шеи в одном направлении, словно вороны, усевшись в ряд на скале, поворачивают клюв, следя, как живое существо превращается в падаль.

Секунду никто ничего не видит; Данкен стоит прижав руки к бокам, как положено по уставу. Что же это за стальной прут? Где он?

Гражданский комендант Джон Прайс делает шаг вперед, на секунду задерживается, чтобы вставить монокль, а затем указательным пальцем дотрагивается до рокового предмета.

— После переклички предать этого заключенного суду за ношение опасного оружия. Кроме того, вы, Тафф, должны немедленно отправиться к доктору для излечения своего недуга. Пора позаботиться о вашем зрении, если вы уже стали позволять заключенным — и не простым заключенным, а из тюремной партии — носить при себе стальные прутья. Подайте мне список!

Перекличка началась и кончилась. И тогда Дэниел Данкен, № 41–392, осужденный за «Вестморленд», предстал перед судом. Помощник главного надзирателя Тафф докладывал, гражданский комендант Джон Прайс председательствовал в качестве судьи. Доктору Хэмптону, присутствовавшему в качестве любопытного зрителя, предложили стул.

— Что вы имеете сказать в свою защиту, заключенный? — спросил судья.

— Только одно — мне ее принес ваш сынок. Я ему как раз делал паруса для игрушечной лодки, когда вы меня перевели, сэр, вот он и пришел ко мне вчера и принес, чтобы я кончил. Он сказал: «Мама прислала ее, сэр».

— Таким образом, вы признаетесь еще в одном проступке? Общаться с детьми свободных граждан запрещено, это вам прекрасно известно. Однако мы это оставим до следующего раза. Что еще вы можете сказать в свою защиту?

Каторжник затаил дыхание. И весь суд за исключением коменданта и доктора Хэмптона тоже сидел не дыша. Эти двое — можете не сомневаться — дышали совершенно спокойно. На их дыхание мог повлиять только министр ее величества.

— Итак, пятьдесят плетей и на шесть месяцев в сырую каменоломню[5], с конфискацией означенного предмета. Как ваше мнение, сэр?

— По моему суждению, чрезвычайно справедливый приговор, — одобрил инспектор, — чрезвычайно!

И он пристально поглядел в монокль и увидел в стальных глазах такое толкование приговора, которое вполне совпадало с его собственной точкой зрения. Джон Прайс выжидал всего три дня.

Слава приходит случайно. Так же как и позор.

Но трудно сказать, по чистой ли случайности у Дэнни Данкена, осужденного за «Вестморленд», оказалась эта обыкновенная швейная иголка размер №2.

Генри Лоусон

Австралийские рассказы - i_005.jpg

Стилмен рассказывает свою историю

Перевод М. Ермашевой

Иногда на Стилмена находил стих пооткровенничать со Смитом — так иной старый обитатель зарослей разговаривает со своей собакой.

— Когда устанешь от мыслей и хочется отвести душу, с тобой почти так же приятно поболтать, как с умной овчаркой, Смит. Ты немножко простофиля и довольно большой болван и чаще всего просто не понимаешь, о чем я, собственно, говорю, — вот поэтому-то я и не прочь поболтать с тобой. Ты должен считать это честью для себя: даже и такое доверие я не всякому окажу.

Смит почесал макушку.

— Я лучше предпочту говорить с тобой или с пнем, чем с каким-нибудь молчаливым, настороженным, сдержанным и многоопытным типом, который слушает все, что ты ему говоришь — дело или чепуху, — так, будто ты пытаешься всучить ему пай в прииске. Я перестаю разговаривать с человеком, который молчит и слушает, как я разглагольствую, с таким видом, словно это ему очень интересно. Такой ненадежен. Ему нельзя доверять. Чаще всего он просто хочет отточить свой топор о мой; а какую можно получить выгоду, если каждому из нас надо наточить топор, а точила нет, — хотя я все-таки когда-нибудь это проделаю.

— А как? — спросил Смит.

— Есть несколько способов. Например, сговориться с обладателем второго топора и вместе найти точило или сделать точило из его топора. Но это медленный способ, и — как я уже говорил — он требует слишком много умственных усилий. К тому же он не окупается. Так можно удовлетворить свое тщеславие или гордость, но их у меня нет. Прежде были — когда я был помоложе, — но… это меня чуть не убило, и я предпочел бросить. Обычно можно доверять человеку, который говорит больше, чем ты; из него выйдет надежный товарищ — или хорошее точило.

Смит почесал затылок и прищурился на огонь с растерянным видом, какой бывает у женщины, обдумывающей вопрос жизни и смерти или отделку для шляпки. Стилмен сжал рукой подбородок и задумчиво поглядел на Смита.

— Я… я… послушай, Стилли! — вдруг воскликнул Смит, выпрямляясь, почесывая макушку и усиленно мигая: — А я-то что?

— То есть как?

— Я топор или точило?

— Э, Смит, у тебя сегодня голова работает удивительно хорошо. Ну что ж, ты вертишь точило, а я точу. — Смит снова уселся поудобнее. — Если бы ты мог точить лучше меня, то я вертел бы точило, а точить предоставил бы тебе. Я не стал бы действовать против интересов фирмы, — это достаточно справедливо, не так ли?

— Пожалуй, — произнес Смит. — Думаю, что да.

— И я думаю, что да. Ну, Смит, мы с тобой уже много лет живем в ладу — более или менее, но мало ли что может случиться. Например, я могу испустить дух пли ты.

На лице Смита появилась тревога.

— Одного из нас — или обоих — может постичь возмездие за наши прегрешения: такие случаи бывали, хотя и не часто. Или, скажем, несчастье или смерть могут случайно принять нас за честных простофиль — тружеников, обремененных большим семейством, и сразить нас в расцвете нашей мудрости. Ты можешь попасть в беду, и в таком случае мне из принципа придется покинуть тебя там; или я могу попасть в беду, и у тебя не хватит ума, чтобы вытащить меня, — хотя я знаю, ты такой дурак, что полезешь меня спасать. Я могу пойти в гору и раззнакомиться с тобой или вдруг тебе взбредет в голову показать характер — и ты сбежишь после того, как я тебя за это вздую. Тебе может надоесть, что я называю тебя простофилей, командую тобой и помыкаю и превращаю тебя в свое орудие. Ты можешь вдруг заняться честным трудом (ты всегда был немного слабоумен), и тогда мне придется отречься от тебя (разве что ты согласишься содержать меня), как от безнадежного простофили. Или мне вздумается стать уважаемым почтенным горожанином, и тогда, если ты подойдешь ко мне ближе чем на десять миль или намекнешь, что когда-то знал меня, я засажу тебя в кутузку за бродяжничество, или за попрошайничество, или за попытку шантажа. Мне придется отправить тебя за решетку, заранее тебя предупреждаю. Или мы с тобой можем попасть в отчаянное положение (и не обязательно очень уж отчаянное), и я буду вынужден принести тебя в жертву ради собственной безопасности, покоя и удобства. Много чего может случиться…

Ну, как я уже сказал, мы не один год бродили вместе, и я могу засвидетельствовать, что ты надежен, честен и не пьешь; так что, на случай если нам придется расстаться, — а это рано или поздно случится, — и ты останешься жив, я дам тебе несколько советов, проверенных на моем личном опыте.

Прежде всего, если ты когда-нибудь снова родишься, — а тебе это не повредило бы, — то родись с воловьей силой и с воловьей шкурой, с тупым самомнением и с пустой головой, — по крайней мере пусть она будет у тебя не полнее, чем сейчас. Я родился с кожей как папиросная бумага и с хорошей головой; и кроме того — с сердцем.

вернуться

5

Сырая каменоломня. — При работе в этом карьере одежда каторжан в такой степени изнашивалась, что милосердная Система разрешала выдавать им второй рабочий костюм, сшитый из негодных одеял. Можно представить себе, хотя трудно оценить по достоинству, удобство и добротность этой одежды, изготовленной из материала, который считали непригодным даже для употребления в спальных бараках острова Норфолк! (Прим, автора.)

17
{"b":"242656","o":1}