Деревья росли и вдоль казармы, защищая ее окна своими ветвями от безжалостного солнца, деревья выстроились, словно на проверку, и возле длинного приземистого здания, в котором помещались канцелярия заставы и ленинская комната.

Этот маленький клочок выгоревшей земли на три года стал домом для молодых солдат Анатолия Курсакова, Николая Александрова, Михаила Сорокина, для многих их товарищей, вместе с которыми они служили на границе.

С бьющимся сердцем они слушали рассказы своих товарищей и хорошо понимали, что надеть зеленые погоны и перебросить через плечо автомат — еще не значит стать пограничником… И учебные тревоги, и стрельбы, и пристальное изучение рельефа на том участке, где служишь, и умение безошибочно распознать любой ночной шорох — все это служит одной цели: надежно закрыть границу.

На противоположном берегу речки, в отдалении, огромными песчаными тушами застыли горы.

Чужая сторона. Там у нас много друзей, но много и врагов…

Застава Н. стояла на бойком месте — глубокие щели, где так легко укрыться от глаз, удобные броды, отдаленность от жилых мест… Все это могло вселить нарушителям надежду именно здесь пройти незамеченными.

Так было однажды ночью, когда в наряд ушли Василий Паутов и его напарник Алексей Моргунов. Над пустыней висела полная желтая луна. На контрольно-следовой полосе они не обнаружили ничего подозрительного. Спокойно дойдя до погранзнака, Паутов и Моргунов повернули обратно.

Начинало светать.

Поднявшись на холм, оба солдата замерли разом, точно по команде.

Впереди они увидели человека.

Переходя КСП, он тщательно заравнивал палкой свои следы… Не успел неизвестный и опомниться, как перед ним с автоматами наперевес появились пограничники.

В другой раз… Хотя, впрочем, не с этого надо начинать.

Давно известно, что нарушители обычно сторонятся населенных пунктов, опасаясь нежелательных встреч с жителями советских пограничных районов. Чаще всего под покровом ночи они стараются уйти подальше в глубь пустыни, к колодцам.

А вот сержанту Дмитрию Мазеину пришлось столкнуться с такими, которые действовали совершенно иначе.

Он, еще молодой в ту пору солдат, был назначен часовым по заставе. Стемнело быстро. Словно кто-то одним махом накинул на солнце черное покрывало. Мазеин спустился с вышки, пошел в обход территории.

Но вот он задержал шаги: два неясных силуэта на фоне неба… Наряд возвращается? Так вроде еще не время… И Мазеин, пригнувшись, бесшумно перебежал к сухому арыку, где рос густой камыш.

Двое в темных халатах двигались прямо на него.

Вот они уже совсем близко…

У Мазеина от волнения пересохло во рту. Он неожиданно поднялся им навстречу и хриплым голосом крикнул:

— Стой! Руки вверх!

На следствии потом выяснилось, что лазутчики вовсе не заблудились, как они утверждали при первом допросе. Они не случайно оказались возле заставы. В эту сторону они направлялись сознательно, уверенные, что здесь-то их во всяком случае не станут искать.

В полах их халатов были обнаружены искусно зашитые ампулы с мгновенно действующим ядом.

Такие простые невыдуманные истории из жизни заставы передавались от поколения к поколению, они помогали молодым солдатам лучше представить себе службу на границе.

Среди слушавших был и Анатолий Курсаков.

И он пережил все то, что неизбежно переживает молодой парень, попавший на границу. Воображал, что начнет хватать нарушителей чуть ли не в тот же час, когда вступит на заставу. Тяготился замедленным ритмом жизни здесь и беспрестанными учениями. Вскидывал ночью автомат, принимая какой-нибудь бугорок или куст за притаившегося нарушителя.

Но время шло, и Анатолий научился всему, что должен знать пограничник. Наступил такой день, когда он ушел в наряд уже не младшим, а старшим.

Однажды вечером злой зимний ветер забирался даже под туго подпоясанный полушубок.

Курсаков с рядовым Леонидом Поповым отправился на участок.

За несколько часов до этого днем в деревушке, что прилепилась на той стороне к пологому склону высокой горы, появилось двое незнакомых.

Одеты они были точно так же, как одеваются крестьяне в здешних местах.

Они, ни с кем не здороваясь, прошли по деревушке из конца в конец. На окраине из приземистой глинобитной мазанки им навстречу поспешно вышел высокий худой старик с сабельным шрамом через всю щеку и махнул рукой на дверь — заходите, пожалуйста.

В комнате, удобно устроившись на кошме, к старику обратился один из гостей — тот, что был постарше и повыше ростом:

— Шахым-ага!.. Тебя предупредили, что мы постучим в твою дверь на этой неделе?

— Да, я знал об этом, Шагельды. Я вас ждал. А когда вы хотите?..

— Хотим? Главным образом мы хотели бы, подобно тебе, получать свой хлеб и чай, просто сидя в пограничной деревне… Но времени нам терять нельзя. Сегодня ночью пойдем дальше, и да пребудет с нами милость аллаха.

Его спутник утвердительно кивнул.

Старик молча раздул угли в очаге. Когда язычок пламени весело заплясал по веткам старого сухого саксаула, Шахым повернулся к своим гостям.

— Я бы сам пошел с вами, — нарушил он наступившее молчание. — Ты напрасно, Шагельды, говоришь, что я хочу спокойной жизни… Да, сам бы пошел… Кто лучше Шахыма знает эти места, скажи? Но мне нельзя… Там меня слишком хорошо помнят. — Он невольно потрогал старый шрам на щеке. — Хозяин так думает — я могу только испортить все дело.

— Да, ты правильно говоришь, — согласился с ним Шагельды. — Если мы пойдем по неудачной тропе, всегда сможем найти хороший ответ, чтобы власти пожалели нас и разрешили спокойно пожить на советской земле. У нас же с собой ничего нет — ни оружия, ни бумаг… А теперь, Шахым-ага, сходи на площадь посмотри, не пришла ли машина. Грузовая, раскрашенная пестрыми драконами. Хозяин решил, что в район границы нам удобней всего добраться машиной. Машина на дороге вызовет меньше подозрений.

— Хорошо, я пойду, — поднялся со своего места Шахым. — Вам не стоит показываться в деревне. Пока я хожу, огонь в очаге поддерживайте.

Как только дверь закрылась за стариком, заговорил не произнесший до сих пор ни слова второй гость.

— Ты все помнишь, Шагельды? — спросил он. — На тот случай, если нам неожиданно придется расстаться. Или если разными путями двинемся…

— Помню… «Не найдется ли в этом доме хорошего хорджума на продажу?» «Если поискать, то для хорошего человека, да еще за сходную цену, конечно, найдется».

— А адрес?

— Знаю… Он вот здесь, — Шагельды кончиками пальцев дотронулся до своего лба. — Не забуду, ага…

Шахым ходил недолго. Вернувшись, он передал Шагельды, которого принимал за главного из двоих: «Шофер грузовика будет ждать вас ровно в полночь на площади, у лавки, в первом переулке направо».

— Хорошо, — сказал Шагельды и бросил старику несколько монет.

Потом Шагельды и его молчаливый спутник накрылись своими халатами и заснули.

В 2 часа 30 минут на дороге, которая с той стороны тянулась вдоль самой границы, блеснули фары автомобиля. Фары приближались. Сквозь вой ветра уже можно было различить стук мотора.

Появление этой машины не вызвало у Анатолия Курсакова никаких подозрений. Машин здесь много, много их проходит и на нашу сторону через контрольно-пропускной пункт.

Внезапно машина остановилась.

Шофер, не гася света, вылез из кабины, задрал капот и стал копаться в моторе.

Курсаков сделал знак Леониду Попову, и оба солдата немедленно залегли.

— Ты наблюдай за водителем, ни на секунду глаз не спускай с него, — приказал напарнику Анатолий. — А я буду смотреть — что там делается вокруг машины.

До нее было метров семьсот, не меньше.

До боли напрягая глаза, Анатолий всматривался в темноту. Все спокойно… Наверно, самая обычная заминка в моторе. Дороги горные, нагрузка большая. Но что это?! Или только показалось ему, или в самом деле?..

В самом деле, одновременно махнули из кузова через борт два силуэта.