Они увидели «форд» Бобби на стоянке техсервиса в конце ряда, рассчитанного на десять машин. Уиллоус подъехал поближе и дал звуковой сигнал. Из машины появилась голова Бобби. Он мутным взглядом обвел все вокруг, откинул голову назад и закрыл глаза.

– Это кто? – спросила Паркер.

– Дед Пихто. Ты есть хочешь?

– Еще как.

– Тогда и мне что–нибудь возьми, – сказал Уиллоус, открывая дверцу, – а я тем временем попробую его растолкать.

Уиллоус вышел из машины. К нему подбежала девушка в грязно–коричневой униформе техсервиса. Он остановился.

– Мы решили, что он наркоман, – сказала она. – Полиция уже едет.

Уиллоус показал ей свой значок и рывком распахнул правую переднюю дверцу «форда». Бобби с трудом поднял голову, широко зевнул и стал дико озираться вокруг.

– Ты нажрался, Бобби? – спросил Уиллоус.

Бобби наконец удалось остановить на нем свой взгляд, и он медленно моргнул три раза по–совиному.

– Не–е… Просто перебрал успокоительного. Такого страха натерпелся. Потом голова была будто в тисках… Вот и съел слишком много таблеток, – промямлил Бобби и улыбнулся. По подбородку стекала струйка слюны. – Я тебе звонил, да? – спросил он, бросив взгляд через плечо. – Ну да, вон там таксофон… Ага, видишь его? – продолжал он, вытирая слюну. – Спасибо, что приехал так скоро, Джек.

– Ты где взял машину? – спросил Уиллоус.

– У «Герца».

– Покажи квитанцию на аренду, Бобби.

– Она где–то тут… – Бобби Чоу похлопал себя по всем карманам, заглянул в бардачок и пожал плечами.

Рядом со стоянкой была пластмассовая палатка в форме буквы Т. Паркер пробежала меню, опустила стекло и нажала на кнопку вызова. Человек, ответивший ей по селектору, говорил еще невнятнее, чем диспетчер, объявляющий рейсы в аэропорту. Она заказала горячие бутерброды с жареной картошкой, кофе и чай.

Голос по селектору снова спросил что–то невразумительное. Надеясь на лучшее, Паркер попросила еще и кетчуп.

На стоянку въехала патрульная машина. Паркер посигналила ей и, когда полицейский за рулем увидел ее, помахала, чтобы он уезжал.

На пластмассовом подносе появились бутерброды, картошка, кофе и чай. На чеке значилось: восемь долларов пятьдесят центов. Она заплатила десятку.

Подъехав к «форду», она вышла, села с подносом к ним в машину и, поставив его на сиденье, захлопнула дверцу.

– Если кто–то и жалуется на обслуживание, – сказал Бобби, – так это точно не я.

Паркер протянула Уиллоусу его бутерброд и кофе.

– Откуда ты узнала, чего мне хочется? – спросил Бобби. – Бутерброд – пища юношей, стоит мне слопать такой, и я сразу чувствую себя моложе лет на десять.

Бобби Чоу за несколько секунд съел бутерброд, облизал майонез с золотой фольги, в которую он был завернут, скомкал ее и трясущимися руками швырнул под ноги.

– А сахар есть?

Паркер протянула ему три маленьких пакетика сахара.

– Ты – напарница Джека? – спросил он.

Паркер отпила кофе, он мог быть и получше, но и хуже тоже бывает.

– Молчаливая напарница, да? – заметил Бобби, взяв горсть жареной картошки.

– Так что ты мне хотел рассказать, Бобби? – спросил Уиллоус.

– Да в общем–то, ничего особенного, – ответил, пожав плечами, Бобби. – Я, когда звонил тебе, столько кокаина нанюхался, что ничего не соображал. А теперь мозги прояснились. Прости, что зря отнял у тебя столько времени.

Уиллоус открыл дверцу.

– Пошли, Бобби.

Он обеими руками вцепился в руль.

– Не пойду. Я еще не доел.

Уиллоус взял горсть жареной картошки, обильно полил ее кетчупом и набил ею нагрудный карман пиджака Бобби.

– Возьми с собой.

Бобби облизал губы, оценил выражение глаз Уиллоуса и покорно сказал:

– Хорошая мысль, Джек.

Тысячи могил и крематорий единственного в черте города кладбища Маунтин Вью окружали ухоженные зеленые насаждения. Кладбище занимало сто шесть акров. Пять кварталов – от главных ворот до техсервиса – Уиллоус и Паркер вместе со съежившимся на заднем сиденье Бобби проехали всего за несколько минут.

– Выходи, Бобби, – коротко сказал он.

– Что, прямо сейчас?

– Да, прогуляемся, – заявил Уиллоус и, схватив его за рукав, выволок из автомобиля.

– Пусти! Мне же больно!

– Сейчас будет еще больнее.

– Джек… – вмешалась было Паркер.

Уиллоус не слушал ее.

От холода трава стала серой и хрустела под ногами, как кукурузные хлопья. Уиллоус завел Бобби в лабиринт надгробных камней и указал на прямоугольный кусок розового гранита.

– Сядь.

Бобби сел.

– Ты угнал автомобиль, Бобби. Тот. кто следит за тобой как за условно освобожденным, обхохочется.

– Ключи торчали в замке зажигания. И дверь, черт ее побери, была открыта. Поэтому я решил наплевать на всякие там бумажки. Господи, да это же просто ошибка! Я неверно оценил ситуацию! Это ж с кем угодно может случиться! Я же оплачиваю аренду, значит, фирме «Герц» наплевать, кто ездит на этой машине. Мне надо поговорить со своим адвокатом!

– Клер, ты не хочешь прогуляться? – спросил Уиллоус.

Паркер не тронулась с места.

– Она не хочет от тебя уходить, – сказал Бобби. – Эй, может быть, это любовь?

Уиллоус спихнул его с гранитной плиты, и Чоу упал в ломкую мерзлую траву.

Он заплакал.

– Хватит, Джек, – сказала Паркер.

– Я так не считаю.

– Хватит, говорю тебе.

Уиллоус пнул Бобби в ребра носком ботинка.

– Ну что, Бобби? Она права? Или хочешь еще?

Бобби поднялся на четвереньки, вытер слезы.

– Прекрати! Ты не имеешь права. Ты же полицейский!

– А ты – осведомитель. И не забывай об этом.

Бобби озирался вокруг. Вдалеке какая–то женщина клала на могилу венок. Чоу стал истошным голосом звать на помощь.

Уиллоус подождал, пока тот замолчит, чтобы перевести дух, и снова ударил его.

– Господи!

– Господь тебя не слышит. И Кенни Ли тоже. Зато я слышу отлично. Так вот я тебя слушаю, Бобби.

– Когда я звонил тебе, я накачался наркотиками. Я был в полусне. Сам не знал, что говорил!

– У Кенни Ли жена и двое детей. А теперь он направляется сюда. Послезавтра его похоронят, на этом самом кладбище!

Уиллоус почувствовал руку на своем плече. Паркер. Он вывернулся, схватил Бобби за грудки и, протащив его немного по траве, ударил о вросшую в землю гранитную плиту.

– Только попробуй ударить его еще раз. Я на тебя рапорт напишу, – сказала Паркер. – Я не шучу, Джек.

Уиллоус повернулся к ней спиной и пошел по подстриженной лужайке к их машине.

Бобби, неуклюже повернувшись, сел.

– Я расспрашивал многих. Ли не играл в азартные игры. И у него не было долгов. Ни гроша! – проговорил он, вытерев нос. – Вы меня слышите, девушка?

– Бобби, – обратилась к нему Паркер, – о том, чтобы подать жалобу на Джека, даже и думать не смей. Понял?

– Да. Конечно.

– Посмотри на меня.

Бобби заморгал. Слезы высохли на его ресницах.

– Он мой напарник, Бобби. Так что если ты на него пожалуешься, мы найдем способ упрятать тебя за решетку на весь остаток твоей никчемной жизни.

Паркер наклонилась к нему. Бобби отшатнулся. Она потрепала его по сальным волосам, выпрямилась и бодрым шагом пошла по мерзлой траве к машине. Уиллоус сидел на месте пассажира и смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. Паркер скользнула за руль и завела мотор.

– Высади меня где–нибудь, – попросил Уиллоус. – Кажется, на сегодня мой рабочий день окончен.

– Высадить тебя, но где?

– Около бара «Эдди». Я бы выпил чего–нибудь.

– Тебе не пить надо, Джек, а пересмотреть свое отношение к жизни.

Паркер притормозила у ворот кладбища, подождала, пока дорога освободится, и выехала на улицу Фрейзер.

– Бобби раскололся.

– Да? – без удивления спросил Уиллоус.

– Мелинда сказала правду. Ее отец не был заядлым игроком, хотя и ездил в Лас–Вегас.

Уиллоус подумал.

– Надо еще раз позвонить в Вегас, – сказал он. – С Ли наверняка были там какие–то неприятности. Просто так не летал бы он в такую даль. Может быть, в полиции Вегаса есть о нем какая–нибудь информация.