– Я тренирую волю.
– Волю?! Вы только послушайте её: она тренирует волю!… А обо мне ты подумала? Хотя бы раз обо мне ты подумала?!
Я молчу.
– Нет, ты определённо хочешь довести меня до инфаркта, – с горечью заключает мама. – Ты как будто задалась этой целью!
Она заплакала и пошла капать себе валерьянку в рюмочку. Как же я терпеть не могу этот тошнотворный запах!
Про Оксану и Тамару Пресс
По-моему, нашей Оксане не даёт покоя слава Тамары Пресс. Есть такая могучая тётя, которая швыряет диски и толкает ядра, их даже две таких могучих, две сестры, и обе – Пресс, но в народе больше популярна именно Тамара. Эта Тамара стала даже олимпийской чемпионкой (впрочем, как и её сестра), благодаря своим странностям. Ну, скажите мне: зачем женщине метать ядра и диски? Что за бред! Гораздо женственнее вышивать крестиком или гладью, выращивать цветочки и растить детишек. Зачем женщинам метать ядра и диски? На кой ляд (как говорят на Украине) им это сдалось?
Но были, оказывается, и поклонники этого вида спорта, этого странного, патологического зрелища: здоровущая муже-тётка прижимает к себе, как дитя родное, тяжёлую железку, потом прыгает с ней на одной могучей ножке вокруг своей могучей оси, после чего швыряет железку, как надоевшую игрушку, в сторону судей, точнее измеряльщиков, которые кучкуются где-то поодаль со своими измерительными приборами. Она швыряет железку с такой чудовищной силой, что кажется – разнесёт сейчас этим измеряльщикам все черепушки…
Но нет – все живы. Удивительно! Радостные, бегут со своими рулетками к месту падения неразорвавшегося ядра. Между прочим, раньше ядра метали пушки, а вовсе не женщины. Вот бы наши предки из восемнадцатого, или из девятнадцатого века удивились, увидев эту картину!
Наша Оксана, по-моему, метит на место одной из сестёр Пресс. Метит – в прямом и переносном смыслах. Она обожает швырять камушки. Это её любимое занятие. (Как вспомню Оксану – так и вижу её с камнем в руке).
Она это делает очень картинно, с таким откидом в талии назад и с сильным размахом руки (и где-то тут обязательно вертится наш школьный, как сказали бы теперь – папарацци): Жорка со своим фотиком, он обожает снимать Оксану.
Удивительно: хотя на красавицу Оксана явно не тянет, но при этом она очень даже фотогенична. Есть такие лица.
Ну, так вот, на любой прогулке Оксана швыряет в пространство камушки. И не такие уж маленькие. Ибо чем камушек тяжелее, тем он дальше летит – это закон физики, а немножко физику мы все знаем. И вот, когда она упражняется в метании, мне всегда как-то неспокойно на душе. И неуютно. Хочется отойти подальше. Что я и делаю.
И вот, гуляем мы как-то большой компанией на окраине, в районе кургана, бабье лето в разгаре, бредём, разморенные солнышком… Впереди – Оксана в толпе девочек. Я с двумя девочками чуть поодаль, позади. Девчонки, которые впереди, поют… До чего же у нас певучий класс!…
А Оксана, как всегда, за своё – то есть, за камушки. Поднимает их с дороги и швыряет далеко вперёд, на пустую дорогу… Каждый раз – картинный откид корпуса назад, лихой размах крепкой, почти как у Тамары Пресс, руки, и… очередной камень летит… летит… но почему-то не вперёд – а НАЗАД!
Такое бывает: камень может выскользнуть из рук и полететь в противоположном направлении. Случаются такие парадоксальные явления в физическом мире. И это парадоксальное явление летит прямо в меня!… Всё происходит за считанные доли секунды, мой мозг не успевает ничего сообразить… то есть – сообразить-то он успевает, но вот увернуться я не успеваю…
Камень угодил мне ровно в переносицу! Боль – как если б Оксана попала в меня ядром. Кажется – голова раскололась надвое. В глазах на какой-то миг становится темно… Закрываю лицо руками… Вокруг суета, охи, ахи, испуганный, извиняющийся голос Оксаны…
Не помню, как дошла домой. Лежу с холодным компрессом на носу. Голова гудит… Переносица жутко опухла, я смотрю на себя в зеркало и мне страшно: как же я теперь выйду из дома?! И выйду ли я теперь когда-нибудь из дома?… Взяв второе зеркальце, смотрю на себя в профиль и мне становится ещё страшнее: на носу – настоящий горб!!! Я совершенно не похожа на себя!!! Боже, я теперь уродка… уже окончательная.
Мама вечером – в ужасе:
– Какой кошмар!… Что эта Оксана с тобой сделала?! Я пойду сейчас к ней, я ей всё скажу, что я об этом думаю! И её родителям тоже! Что за дурацкие развлечения – швыряться камнями! Это форменное хулиганство! А ещё девочка называется…
– Мама, она ведь нечаянно…
– Нечаянно?! А тебе от этого легче?! А если бы она попала тебе в глаз?! Ведь ты могла остаться без глаза!
– Могла бы… Но мне сильно повезло. Я осталась с глазом. Только я теперь уродка…
– Не говори глупостей! – кричит мама. – Никакая ты не уродка! Лучше меняй почаще компрессы!
Неделю я проторчала безвылазно дома. Опухоль на переносице постепенно спала, уродливый горб исчез, но исчезла и маленькая симпатичная горбинка. Теперь переносица у меня плоская и широкая (ну, может, и не очень широкая, но шире, чем была до злополучного камушка), да к тому же и не симметричная. Вот, «не стой под стрелой» – не ходи на прогулках позади Оксаны-дискоболки!
А ведь было, было у меня предчувствие, что что-то подобное случится… Вот и не доверяй после этого предчувствиям!
* * *
Аня-маленькая утешает меня: «Видишь у меня на носу горбинку? Она – не от рождения. Это брат Петя, ещё когда мы были маленькие, стукнул меня половником…»
– Это же надо: ещё две девочки шли рядом с тобой, а попало в тебя! – со вздохом говорит мама.
– В кого-то должно же было попасть.
– Вот я и говорю: какая-то ты у меня невезучая.
– Какая уж есть… – говорю я.
Вся дальнейшая жизнь подтвердила эту странную закономерность: если что-то летит – то в меня, если где-то в пространстве кем-то обронена игла, – то она непременно вонзится в меня!… Если на дорожке лежит доска с гвоздём, торчащим кверху – то десять человек пройдут – и ничего, а я пойду и тут же на этот гвоздь наступлю. «Как ты это делаешь? Чем ты их к себе примагничиваешь?» – удивляются домашние. И я не могу ответить на этот вопрос.
Я не знаю, почему это так, но это так. Аксиома моей жизни.
Вернувшаяся Юля
Моросил тёплый дождик, был лёгкий туман, осенью бывают удивительно тёплые, нежные вечера. Когда нет ветра, и на каждой веточке – по серебристой капельке… Тихонько бреду по пустынной улице…
Меня догнала Юля, летом она с родителям уехала куда-то в западную Украину, и вдруг – вот она!
– Юля? Вы вернулись?
– Да нет, я одна вернулась, – говорит она.
– Как – одна?…
– Вот так! Сказала матери: или добром отпустите, или всё равно убегу, всё равно вернусь в Вольногорск.
– Но, Юля, ЗАЧЕМ?! Что ты здесь забыла?
– Славку. Моего Славку. Я без него жить не могу!
И, так же, как когда-то на синем пригорке, когда нам было по десять лет, Юля рассказала мне о своей любви к Мише, так теперь, на пустынной дождливой улице, она поведала мне о своей новой любви.
Оказывается, она без ума влюблена в своего одноклассника Славку, молчаливого, нескладного мальчишку.
– Юля, а как же Миша? – спросила я.
– Ну, Миша – это было детство… Я Славку уже год люблю. Три месяца тосковала о нём, там, в Западной, думала – сойду с ума… Говорю матери: давай вернёмся. Но они с отцом упёрлись – ни в какую! Три месяца воевала с ними – вот, вырвалась! Сегодня приехала, хатку уже нашла, у одной бабушки буду жить. Добрая бабуля, совсем дёшево комнату сдала. Ну, я ей ещё по хозяйству буду помогать.
– Послушай, как тебя всё-таки родители одну отпустили?
– А что со мной будешь делать? Они упрямые – я тоже упрямая. Они живут, где хотят, я тоже хочу жить, где я хочу. Через год мне шестнадцать, получу паспорт – и никто мне не указ!
