Мой озноб утих, потому что от Пришельца исходило мягкое, обволакивающее тепло… Точно тёплое облако зависло надо мной, обняло меня и успокоило. И я вдруг поняла, что это пришёл ко мне МОЙ СЫН! Мой сын, который когда-то родится у меня… Он пришёл ко мне из будущего, пришёл сказать, что это будущее – существует, надо только дожить, дождаться… Он пришёл сказать, что Я ЕМУ НУЖНА, что ОН ЛЮБИТ МЕНЯ! Милый мой, родной, спасибо тебе! и я тебя очень-очень люблю! Я обязательно доживу до тебя, и мы обязательно с тобой встретимся… Я шептала ему, моему драгоценному мальчику, ласковые слова, я плакала от счастья, а он согревал меня и баюкал, как маленькую, и я даже не заметила, как уснула…
Придумывание имён для сына
С той ночи это стало моим любимым занятием: придумывать имена для моего будущего сына. Я сидела на уроках, ничего не слыша, на своей любимой последней парте, смотрела в окно, за которым неслись мрачные низкие тучи, и ветер рвал их, как исписанные черновики, смотрела в окно, за которым хлестал безудержный осенний ливень, и сердце моё замирало сладко-сладко… Потому что не видела я ни ливня, ни мрачных туч, а видела я совсем иное…
И, открыв на последней странице свою тетрадь, охваченная волнением и радостью, записывала:
АНТОН, СЕРГЕЙ, ДМИТРИЙ, АНДРЕЙ, РОМАН, МИХАИЛ, ВИКТОР…
Я записывала свои любимые имена (отца и двух дедов, учителя музыки и друга детства, и просто те, которые почему-то нравились), пыталась угадать, какое из них принадлежит ему – моему сыну. Конечно, мне хотелось бы назвать его именем своего отца – Серёжей. Такое светлое, весёлое имя… Но я чувствовала, что должна назвать его не чьим-то именем, пусть даже очень дорогого человека, – а ЕГО собственным. Главное было – угадать его, расслышать среди шума ветра, шороха голосов в классе и шлёпанья дождя по пустым дорожкам школьного двора…
И почему-то каждый раз, когда я начинала писать в своей тетрадке список имён для своего сына, я начинала его с одного и того же имени: АНТОН. Ан-тон… Ан-тон… – напевала я про себя. И мне чудилась весенняя капель… первый по-настоящему тёплый день, пронизанные оранжевым солнцем голубые прозрачные капли, летящие откуда-то сверху прямо мне в лицо… Ан-тон!… Ан-тон!… Здравствуй, мой милый! Это – ТЫ!…
Я рассказала об этом Лёле. Кому же ещё? И потом, через десять лет, когда он пришёл – мой мальчик, мой Антон, – я написала об этом Лёле (мы жили к тому времени уже в разных городах). И она ответила мне радостно-изумлённо: «Это надо же! как когда-то решила назвать сына – так и назвала!»
А всё дело в том, что я ничего не решала. Я просто хорошенько прислушалась и – УСЛЫШАЛА! Единственно возможное имя для своего сына. Как будто он сам мне его нашептал…
Так потом было и с именем для дочери. В школьные годы я не смогла его услышать -наверное, оттого, что до её прихода было ещё слишком далеко… И тогда, умаявшись, я решила: в каком месяце дочь родится, так её и назову – Мартой или Октябриной, Августиной или Декабриной… Почему-то никакие обычные имена не шли мне на ум.
Но когда наконец пришло её время, она сама шепнула мне своё имя: КСЕНИЯ!…
Главное – хорошенько прислушаться и… УСЛЫШАТЬ!
Откуда я родом?
Иногда, когда я смотрю на закат, разливающийся над степью красным заревом, я думаю: интересно, откуда я родом?… где мои истоки? мои корни? Я почти ничего не знаю о своих предках, но чувствую, что во мне много чего намешано… Да, я знаю, что по маме у меня польская кровь, мой дед Андрей был поляком. Когда я увидела его фотографию, единственную, сохранившуюся после войны, я была поражена его сходством с Александром Грином. У Грина ведь тоже польская кровь. Грин и мой дед Андрей похожи, как родные братья!
А через много лет я узнаю, что мои предки по отцовской линии – кубанские казаки, скрестившиеся с цыганами, пришедшими на Кубань через Румынию, из Испании. Таким образом, странствующие «романы» стали Романэску, а потом уже Романушко. И совсем, оказывается, неспроста мечтала я в детстве, чтобы меня украли цыгане, и совсем, оказывается, неспроста, мне так нравится испанский язык, звуки гитары и перестук кастаньет… И моя любовь к цирку, к запаху лошадей мне стала понятна. Оказывается, моя прабабка Мария была лихой наездницей!…
На Новогодний школьный бал я придумала себе костюм цыганки. Попросила бабушку сшить мне красную кофту, смастерила юбку с оборками. Кто-то из маминых знакомых дал мне на один вечер гитару – и вот тут-то я почувствовала, что значит «быть в своей шкуре», быть собой.
Не умея играть, я вольно перебирала струны, извлекая из них что-то таинственно-задумчивое… Со мной была колода карт, и ко мне выстроилась целая очередь: погадать. Я лихо раскидывала карты, ничего в них не соображая, и «вещала», считывая будущее не с карт, а с самого человека. Мне было легко говорить, куда-то подевались все запинки и страх речи, я себя чувствовала королевой, внутри была какая-то удивительная свобода, раскрепощённость…
Кстати, одно из моих пророчеств в дальнейшем сбылось. Не знаю, может, сбылись и остальные, но это – уж очень явно. Кроме ребят-старшеклассников, желающих узнать своё будущее, ко мне застенчиво подошла и одна учительница – моя любимая, учительница физкультура. Она была старой девой. Хотя вовсе ещё не старой. Но в маленьком украинском городке, где все выскакивают замуж практически после школы, и в двадцать лет (а то и в семнадцать!) уже гуляют с младенцами, и холостых мужчин в городе практически нет, выйти замуж, когда тебе около тридцати, нет никаких шансов. Но мне очень хотелось, чтобы наша милая, добрая, очаровательная голубоглазая Наденька нашла свою половинку – и я ей «нагадала» большие перемены в жизни, встречу с прекрасным господином и большое счастье в замужестве. Она, слушая мою болтовню, зарделась вся, зарумянилась, и нам обеим очень хотелось, чтобы всё это сбылось. Каково же были моё удивление и моя радость, когда (это уже после моего отъезда из Вольногорска) я узнала, что Наденька вышла замуж! Интересно, вспомнила ли она тогда моё новогоднее гадание?…
К сожалению, гитару после бала пришлось отдавать. А мне так хотелось играть на ней! Почему-то я не решилась попросить маму о гитаре – мне казалось, она скажет: у тебя уже есть аккордеон, на нём и играй. И она была бы по-своему права, эти взрослые почти всегда правы (по-своему). Чтобы спорить с ними и что-то доказывать, подростку не хватит аргументов. А у взрослых и аргументы, и факты – всё под рукой: вот ты хотела аккордеон, тебе его купили, а много ли ты на нём играешь? Действительно, не очень много. Вот так и с гитарой будет – будет потом валяться…
Одним словом, гитара осталась для меня несбывшейся мечтой (как и прыжок с парашютом). Но я надеялась приобрести гитару в будущем, во взрослой жизни. А пока я купила «Самоучитель игры на гитаре» и училась играть в воображении…
Чудесные каникулы с замечательными последствиями
Зимние каникулы. Мы приезжаем с бабушкой на Философскую.
Я буду ходить к логопеду, который обнаружился неподалёку в железнодорожной поликлинике. Кто-то бабушке его насоветовал, как замечательного специалиста, который лечит гипнозом, и бабушка уже ходила к нему и обо всём договорилась. Он согласился поработать со мной, хотя я не только не из этого района, но вообще из другого города. Но чем-то бабушка его разжалобила.
И вот мы идём по длинной-предлинной Извилистой улице, под ногами похрустывает снежная крупа, вкусно пахнет свежей, молодой зимой, голые деревья так печально-прекрасны, лохматые дворняжки приветствуют нас из-за калиток, я люблю этот старый район моего родного города, эти маленькие домики с деревянными верандами, увитыми сухим плющом…
Опять мы с бабушкой в Днепропетровске вдвоём, и все зимние каникулы мы будем жить в моей любимой комнатке, и топить с бабушкой печку, а за окном будут постанывать горлицы… Опять бабушка будет по вечерам рассказывать мне истории из своего детства, которые я обожаю слушать, и я буду радоваться, что бабушка – опять моя, НАСТОЯЩАЯ МОЯ бабушка. Такое ощущение, что моя любимая, ласковая бабушка так здесь и живёт, в старом доме на Философской, и никогда не ездила с нами ни в Луганск, ни в Вольногорск. Так тут и живёт, и скучает по мне, и ждёт меня…
