Из просторных донских степей, с широким обзором, откуда далеко все видно, где утаиться можно только в балке — в крутые, лесистые горы; через лес не продерешься, так зарос он кустарником, переплелся плющом и лианами, так изрыт он пропастями; на скалистые, льдом и снегом покрытые высоты — нелегко было Донцам на такой службе. Везде караулит смерть. Войны… войны настоящей, с большими сражениями, с походами — как будто бы и нет, а чуть не каждый день схватки и стычки, нападения и наскоки.

Дорогу вести — надо лес прорубать широкими просеками — иначе везде окажется засада. Сегодня чеченцы или черкесы нападут на казачью станицу, угонят скот, уведут «аманатов» — заложников, захватят женщин; завтра мчатся с отместкой казаки, идет, сверкая штыками, пехота, тянут пушки. Аул сжигают, берут пленных, грабят скот и имущество. Повсюду поставлены дозорные вышки, как то было в старину на рубежах Московского государства. Везде приготовлены обмотанные соломой вехи. Тяжелая сторожевая служба.

С 1825-го года, почти на сорок лет, до 1864-го года, шла подлинная война с горцами — священный «газават», поднятый возмущенными мусульманами, их священниками и их мужественным вождем имамом Шамилем.

В июле 1828 года, в разгар войны с турками в Закавказье, у станицы Горячеводской закубанские татары сожгли станицу Неудобную, забрали пленных и добычу. Наказать их был послан донской полковник Михаил Степанович Родионов. Шедшие с ним пехота и орудие отстали. Горцы воспользовались этим, бросились в шашки на пехотное прикрытие, порубили солдат и отбили одну пушку. Родионов с горстью Донцов поскакал выручать пушку. Он отогнал и спас этим Горячеводскую станицу, но сам в бою был насмерть изрублен. Донцы отбили его умирающим, и сложили о нем такую песню:

Через множество опасностей возили казаки почту через весь Кавказ. Ходили полками и сотнями по горным кручам. Тяжко тосковали они в долгую, часто бессменную свою линейную кавказскую службу. Грустная, грустная создалась, сложилась о том времени на Дону песня:

Когда шли Донцы через кавказские горы, пели они:

И вот — Грузия… Какая красота!.. Какое приволье кругов! По мягким склонам гор — виноградные и фруктовые сады. Приветливый и милый народ. Везде гостеприимная радость. Яркое солнце, синее море. Золотистые фрукты, нежное, хмельное вино. Богатый край. А гложет, гложет и гложет донского казака лютая тоска по оставленном бедном курене, по безрадостной ровной степи, по покинутым родным. И поет он, стоя на посту:

Только за вторую половину Кавказской войны, с 1836-го по 1864-й год, в Грузии перебывало 118 донских казачьих полков, всего около 100 000 человек. Из них убито и ранено 1763 казака, умерло от болезней более 16 000. За это же время для образования Сунженской и Лабинской линий с Дона переслано 10 000 семейств, вошедших потом в Терское войско.

В память боевых заслуг на Кавказе, Донскому войску было пожаловано Георгиевское знамя с надписью «За Кавказскую войну».

В эту Войну прославил Донское войско своими подвигами, умом и пониманием кавказской войны Гугнинской станицы казак Яков Петрович Бакланов.

Его имя стало знаменитым не только на Дону — у донских казаков, но и во всей Русской армии. Оно прогремело среди горцев Кавказа страшной горной грозой. Его почитали, его боялись, про него слагали сказки, его называли «даджал» — то есть — дьявол.

А Русская пехота?! Кого столько раз выручал лихой донец Бакланов! Долго потом пели в ротах ее бравый марш, и в нем всего две строчки:

Больше ничего… Ничего больше и не нужно было. Образ Донского героя сам вставал в памяти тех, кого водил он к победам над горцами, турками и поляками. В этих словах звучали Баклановские бодрость, честь и призыв к победе.

Яков Петрович Бакланов родился 15 марта 1809 года в Гугнинской станице. Его отец был простой неграмотный казак, расторопностью, лихостью, смелостью в походах и войнах заслуживший чин хорунжего. Отцу некогда было заниматься с сыном. Наступал 1812 год, и Петр Бакланов ушел с полком выгонять французов из России. Мальчик рос, как росли в станице все казачьи дети: играл со сверстниками на улице, скакал в табуны на казачьих конях, слушал рассказы стариков о прежних войнах. Когда Якову минуло пять лет, бабушка отдала его в науку старухе Кудимовне. Чему могла научить его Кудимовна, сама полуграмотная? Протвердила с мальчиком «азы», научила славянским и Русским буквам и кое-как читать по складам. Тогда передали Якова приходскому пономарю, а потом станичному дьячку. Мальчик изучил Псалтырь и Часослов. Дальше не пришлось учиться.