Опять поют девушки, выводят жениха и невесту, и они целуются. Жених с невестой обносят гостей вином. Подав последнему гостю чарку, невеста убегает в горницу и прячется за девушками. Жених идет «выкупать» ее. Он кладет на протянутый ему поднос серебро. Девушки задорно смеются:

— Ну, чего это надумали? Она ведь у нас золотая. Не дешево вам достанется.

Приходится жениху раскошеливаться. Он достает золотой и кладет его на блюдо. Невесту выдают жениху, и тот ставит ее в угол горницы.

В мужской горнице перебрали ладами гармоники, взвизгнула скрипка… Девушки подходят к дверям, казаки выбирают казачек: сейчас будут танцы. Танцевали журавля и казачка.

Степенно и чинно выходят одна за другой пары. Каждая старается превзойти другую в красоте и лихости «выходки». Но вот все быстрее и быстрее играет гармонист, стучат подковки башмачков, извивается тонкий стан казачки, топают сапоги казака. Он уже пустился вприсядку, хлопает ладонями по пяткам, прыгает, едва не касаясь чубатой головой потолка. Звенит посуда на столе, вспыхивает пламя свечей. Все приходит в движение. Плещут в ладоши, ухают, подбадривают танцующих криками:

— Ах, так, так!.. Ах, так и эдак! Эдак так!

Старый, подпивший сват идет показать, как надо плясать.

— По-старинному!.. Глянь!.. А?!..

Он идет мелким шагом, стукнул в лад музыке каблуками, тряхнул седыми кудрями, повернулся, улыбаясь румяными щеками в густую бороду, и пошел за девушкой, широко размахивая руками. Та убегает от него, порхает легко ласточкой, семенит маленькими ножками…

Все устали, упарились. Душно. Открыли окна и двери. Пора и за ужин. Хозяйка несет большие миски с пшеном, с вареной бараниной, с курятиной, гусятиной. Все крестятся и чинно садятся за стол.

Первый голод утолен. Понеслись стройные песни о далеких походах, о службе, о грозном царе Иване Васильевиче:

Протяжные песни сменяются плясовыми.

Загремела, застонала:

И опять пляски до утра!..

За два дня до свадьбы справляли подушки.

Жених со своею роднею и знакомыми приходил в дом невесты смотреть приданое. По всем горницам куреня на полу положены подушки, на столах разложено приданое. Жених с невестою первыми садились на подушки. Швеи, шившие приданое, подносили им мед. Жених выпивал его маленькими глотками, и после каждого глотка говорил:

— А и горек же мед!.. Надо-ть подсластить!..

И целовал невесту.

Осушив чашу, жених клал на поднос швеям деньги.

После жениха и невесты на подушки садились другие казаки и казачки, пили мед и целовались. В них при общем хохоте и визге бросали подушками. Потом подушки убирали, приходили музыканты и начинались пляски.

Накануне свадьбы невеста справляла девишник. Это был ее последний праздник.

Под вечер, незадолго до захода солнца, она одна, или с какою-нибудь старою женщиною шла на кладбище. Там она молилась на могилах родных и просила их загробного благословения на новую жизнь.

Тем временем в ее доме собирались гости «наволакивать подушки», а в дом жениха съезжались «каравай сажать». Каравай пекли торжественно, с песнями. Стряпуха — по большей части, мать жениха — накладывала тесто на лопату. Гости хватались за лопату, дружки и сваха освещали печь свечами ярого воска, обвитыми пестрыми лентами. Эти свечи потом дадут жениху и невесте при венчании.

С пением особой «каравайной» песни:

выносили караваи.

Караваи готовы. Пышут коричневыми, усаженными орехами изюмом, корками. Гости жениха забирают их и несут в дом невесты.

Там, в праздничном свете свечей, на подушках, в кругу подруг сидит невеста в парадном уборе. На голове — высокая шапка, украшенная цветами и перьями; в косе золотой косник. Подруги поют грустно и протяжно:

С приходом жениха песня смолкает. Пришедшие садятся на подушки и пьют мед. Женщины разбирают легкие вещи из приданого и несут в дом жениха с песнями.

Вечер догорает в станице. Если дело не зимою — на рундуках сидят старые казаки. В окна глядятся казачки. Звонко по станичным улицам раздается песня девушек:

Длинной вереницей, в вечернем сумраке, мелькают цветные подушки, белые перины, коробка (павильоны) с платьями Варвары Михайловны. Вся станица знает без всяких приглашений, без пригласительных писем: завтра свадьба сына урядника Гаврилы Моисеевича Миронова и Варвары Михайловны Котовой.

Самый большой, торжественный, полный таинственных, задушевных, трогательных обрядов был свадебный день. Все, что было богатого, яркого запрятано в сундуках родителей невесты, в этот день доставалось, протиралось, разглаживалось и чистилось. Убирали невесту, как икону. Жемчуга и монисто из золотых и серебряных Русских, турецких и персидских монет горели на ее шее и груди.

Со станичной церковной колокольни раздается благовест. Отец и мать входят к невесте. Отец в старом боевом мундире, мать в богато расшитом кубелеке. Невеста опускается перед ними на колени, и родители иконой благословляют ее на брак.

Невеста прикладывается к иконе и говорит, вставая:

— Простите, батюшка. Мамаша, простите… Прощай, родительский дом.

Слезы орошают её лицо, и алмазами сверкают на щеках и подбородке, отражая блеск камней.

Жених в нарядном кафтане идет за невестой. Кафтан этот сохраняется из рода в род. Часто на женихе бывал надет кафтан, жалованный прадеду еще в царское время, в нем венчался и отец, и дед его. Иногда венчальный кафтан быт общественный, станичный. Он хранился в станичной избе, его надевали все женихи, и по окончании венчания сдавали обратно в избу.