— Да ну, нахуй, — вторил Ви. — Когда и где ты стал другом врага…

Ангел поднял ладони.

— Это не моя вина, что вас, парни, воротит…

Тор даже встал перед Лэсситером, будто опасаясь, что произойдет большее, чем словесная перепалка. Что самое печальное — его беспокойство было оправдано. Помимо своих шеллан, Ви и Бутч больше всего, в том числе здравомыслия, любили «Сокс».

— Так, хватит, — сказал Тор, — у нас есть куда более важные проблемы для беспокойства.

— Ему лучше как следует выспаться, — пробормотал Бутч своему соседу по хате.

— Да, ангел, следи за собой, — усмехнулся Ви. — Что-то нам вид твой не нравится.

Лэсситер пожал плечами, словно Братья — тявкающие собачонки, вертящиеся у него под ногами.

— Кто-то разговаривает со мной? Или это просто пустой звук…

А это было громко.

— Всего два слова, сучки, — усмехнулся Лэсситер. — Джонни. Дэймон. Ой, постойте, Кевин. Юкилс. Или Уэйд. Боггс. Роджер. Клеменс. Это список имен для бостонских отбросов? Или же просто для игры в мяч?

В этом месте Бутч бросился, твердо вознамерившись зажечь парня будто Рождественское елку…

— Какого черта здесь происходит!

Рев голоса сверху прекратил перепалку «Сокс-против-Янки».

Пока Тор оттаскивал копа от Лэсситера, все наблюдали за тем, как король, ведомый своей королевой, спускался по парадной лестнице. Присутствие Рофа привело всех к порядку и профессионализму. Даже Лэсситера.

Ладно, всех, за исключением Бутча. Вот он находился в состоянии «злодеи разбушевались», как он его называл, последние двадцать четыре часа… и для раздражительности была весомая причина: его шеллансобиралась присутствовать на собрании Совета, и для Брата это было так, словно на встрече будет сразу два Рофа. Проблема в том, что Марисса являлась старейшей из своего рода, а это означало, что если Рив желал видеть полный состав, она обязана присутствовать.

Бедный ублюдок.

В наступившем временном затишье у Блэя начало покалывать рабочую руку и появилось непреодолимое желание взяться за оружие. Все, о чем он мог думать — это схожее ощущение перед покушением на Рофа осенью — в ту ночь они тоже собрались здесь, король так же спустился с Бет… а пуля, выпущенная из винтовки, закончила свою траекторию в его горле.

Очевидно, что не один он думал о той ночи. Руки нескольких воинов легли поверх кобуры.

— Отлично, а вот и ты, — сказал Тор.

Блэй нахмурился, повернулся и вынужден был скрыть свою реакцию. Нет, появилась не Пэйн… а Куин. И черт, парень выглядел так, словно более чем готов надрать чью-нибудь задницу — взгляд мрачный, а обтянутое черными кожаными шмотками тело, натянуто как тетива лука.

На мгновение Блэя накрыла волна чистой, сексуальной осознанности.

И в этот момент в его голове всплыла абсолютно неуместная фантазия, а именно: они с Куином, уединившиеся в кладовой для быстрого, без сбрасывания одежек, перепиха.

Он застонал и сосредоточил внимание на короле, что и правильно. Только Роф имел здесь важное значение, а не х ерова личная жизнь Блэя…

Похоть сменилась ощущением тревоги.

«Будут ли они с Куином снова вместе?»

Боже, что за мысли. Не похоже, что секс был хорошей идеей эмоционально. Пожалуй, она относится к разряду плохих.

Но Блэй хотел большего. Да поможет ему бог.

— И так, давайте сделаем это, — проговорил Тор. — Все знают, куда мы направляемся?

Тревожным облегчением было вернуться к суровой природе задания и очистить свой разум от всего, за исключением обязательства сохранить жизнь Рофа… даже если это будет стоить ему собственной.

Но это лучше, чем беспокоиться о дерьме с Куином.

Однозначно.

Когда Куин принял форму на покрытой снегом террасе, и возле него материализовались все Братья кроме Бутча, он не удивился этому шику. Поместье, где проходило собрание Совета, вполне было в духе глимеры: много расчищенной и благоустроенной земли. Небольшой коттедж в отдалении у въезда, словно сошедший с открыток Котсвальда. Построенный из кирпича огромный особняк с ажурным литьем, ставнями от солнца и шиферной кровлей.

— Погнали, — сказал Ви, шагая к черному ходу.

Только он заколотил в дверь, как она тут же открылась, словно это, а также многое другое, было спланировано заранее. Но, боже, не уж-то это его хозяйка? Стоявшая в дверном проеме женщина разоделась в длинное темное вечернее платье с вырезом аж до пупа, а еще на ней был бриллиантовый ободок вокруг шеи, размером с ошейник на добермана. Она была так надушена, что ему словно заехали в нос… и это притом, что он все еще находился снаружи.

— Я к вашим услугам, — сказала она низким, с хрипотцой, голосом.

Куин нахмурился и подумал, что даже во всей этой дизайнерской хрени цыпочка смахивала на шлюшку. Впрочем, не его дело.

Они заполнили помещение, и комната, в которую вошли, была чем-то вроде зимней оранжереи со всеми этими здоровенными зелеными хреновинами в горшках и роялью говорившей о многочисленных вечерах с гостями, пялившимися на какого-нибудь оперного певца, выводящего трели в углу.

Бр-р-р.

— Сюда, — объявила женщина, подкрепив приглашение манерным движением сверкающей руки.

Шлейф ее парфюма — может, в нем было больше одного вида духов, ну типа когда наложение слоев дает запах дерьма? — почти видимым облаком вился за ней, а ее бедра с каждым шагом проделывали двойную работу, словно она надеялась, что они все пялятся на ее зад и желают кусочек.

Не-а. Как и остальные, он обшаривал взглядом каждый закуток и щель, готовый сначала стрелять и только потом уже задавать вопросы, когда упадет тело.

Все было еще ничего, пока они не вышли в подсвеченный с потолка холл с живописью маслом, темно-красными восточными коврами, и…

Вот дерьмо, это зеркало точно такое же, как то, что висело в его родовом поместье. То же расположение, тот же размер от пола до потолка, те же причудливый узор из позолоченных листочков.

Ага, прям мороз по коже. Жуть.

Весь дом напоминал ему об особняке, в котором он вырос: все на своих местах, декор очень, очень, очень далек от среднего класса, однако не является чем-то безвкусным и кричащим. Не-а, это дерьмо было утонченной смесью старой роскоши и классического чувства стиля с которым можно только родиться, но никак научиться.

Его глаза выискивали Блэя.

Парень делал свою работу, стоял настороже, оценивал место.

Мать с отцом Блэя были далеко не так богаты. Но их дом во многих отношениях в тысячу раз был приятнее. Теплее… и это не было как-то связано с системой отопления, вентиляции и кондиционирования воздуха.

«Как там родители Блэя?» внезапно подумал Куин. Под крышей их дома он провел больше времени, чем под крышей собственного, и жутко по ним скучал. Последний раз он видел их… боже, как же давно это было. Возможно, в ночь нападений, когда отец Блэя из мистера-бухгалтер-в-костюме превратился в серьезного надирателя задниц. После этого, они переехали в безопасное убежище, и тогда же Куин и Блэй окончательно разбежались.

Он надеялся, что они в полном здравии…

В голову Куина просочилась картинка Блэя и Сакстона, стоящих, прижавшись грудью к груди, бедром к бедру.

Боже… проклятье… а это больно.

И черт, карма хорошо знала свое дело.

Вернувшись к реальности, Куин последовал за феноменально виляющим тазом и Братством в огромную столовую, соответствующую всем требованиям Тора: задрапированные шторами окна, выходящие на задние сады, створчатая дверь, которая, как понял Куин, вела на кухню, забаррикадирована тяжелым антикварным сервантом. Какой бы стол ни стоял в центре комнаты, его вынесли, и на месте его в ряд лицом к мраморному камину выстроились двадцать пять одинаковых стульев цвета красного дерева с обтянутыми красным шелком сиденьями.

Роф собирался встать перед камином, чтобы сделать свое обращение, и Куин перешел туда, проверив закрыта ли стальная вытяжная труба. Закрыта.