Пройдя дальше, ему нелегко было заглядывать в гостиную второго этажа, с трудом сохранив спокойствие, когда тот диван попал в его поле зрения.

Он никогда больше не взглянет на этот предмет мебели как прежде. Черт, возможно теперь вообще вседиваны погублены для него навек.

Он прислонился к двери Лэйлы и прижался к ней ухом. Когда Куин ничего не услышал, то задался вопросом, что же именно он хотел выяснить подобным образом.

Он тихо постучал. Ответа не было; нерациональный страх схватил его за горло и Куин, не думая, распахнул дверь.

Свет залил темноту.

Сперва он решил, что она умерла, что Хэйверс, сучий сын, напиздел и потеря беременности вышла из-под контроля и убила ее: Лэйла лежала на подушках и не двигалась, ее рот был приоткрыт, руки сложены на груди, словно ее привел в порядок распорядитель похоронного бюро в почтении к усопшему.

Только… что-то было не так, и ему потребовалась минута, чтобы понять что именно.

Отсутствовал нестерпимый запах крови. По сути, в воздухе чувствовался лишь ее нежный, коричный аромат, освежая воздух так, что делал ярче всю комнату.

Случился выкидыш?

— Лейла? — позвал он, хотя и обещал, что не будет ее беспокоить, если найдет спящей.

Какое облегчение видеть, как дернулись ее брови, когда ее мозг, даже под покровом сна засек произнесенное имя.

У него было ощущение, что если он повторит его снова, то она проснется.

Заставлять ее возвращаться в сознание казалось жестоким. Что ее поприветствует, по пробуждении? Испытываемая ею боль? Чувство утраты?

На хуй.

Куин быстро выскользнул из комнаты, прикрыл за собой дверь и просто стоял там. Он не знал, куда податься. Роф приказал ему оставаться дома, несмотря на то, что Джон Мэтью выходил… Кто знает, может его из сочувствия освободили от обязанностей аструкс нотрам. Куин и впрямь оценил это. Он так мало чем мог помочь Лэйле… но по крайней оставался по близости, ожидая пока понадобится ей. Безалкогольный напиток. Аспирин. Плечо, на котором можно поплакаться.

«Это ты с ней сделал».

Судя по перезвону, долетавшему из той унылой гостиной он опоздал на Первую Трапезу. Девять вечера. Ага, он проспал ее, но так даже и лучше. Если бы ему пришлось провести минут двадцать за столом в компании почти двух дюжин людей, пытающихся на него не пялиться, он бы ебнулся.

Звук чьих-то шагов ниже, в фойе, заставил его поднять голову.

Без какой либо осознанной мысли или плана он побрел к перилам и глянул вниз.

Из столовой выходила Пэйн, крутая сестренка Ви.

Он не так уж хорошо знал женщину, но чертовски ее уважал. Да и как было не уважать, учитывая, как она держалась в бою… крутая, реально крутая. Однако, сейчас, шелландока Манелло выглядела так, словно ей наваляли в барной драке: она шла медленно, сутулясь, и казалось остается в вертикальном положении только потому, что держалась за руку своей пары.

«Ее ранили в какой-то рукопашной?»

Запаха крови нет.

Док Манелло сказал ей что-то, что до него не долетело, а затем парень кивнул в направлении бильярдной, словно спрашивал ее, не желает ли она пойти туда.

Со скоростью улитки они поползли в ту сторону.

Учитывая, что он, только что, сам сетовал на глазеющих, Куин отошел от перил, подождал, пока освободиться путь и трусцой сбежал вниз по лестнице.

Еда. Тренировка. Повторная проверка Лэйлы.

Такие планы на эту ночь.

Направляясь в кухню, он поймал себя на мысли, что думает о том, где сейчас Блэй. Что он делает. Пошел ли сражаться или вышел, что бы провести вечер и…

Поскольку Куин не знал, где Сакстон, он немедленно прекратил свои домыслы.

Если бы Куину не дали отворот-поворот и он мог потратить какое-то время с парнем на игрища «письки-попки», он знал, чем бы занялся.

А его кузен-хуесос, Сакстон, дураком не был.

Недостаток кормления у Эссэйла, наконец, дал о себе знать примерно спустя пять часов после наступления ночи. Он надевал бледно голубую рубашку на пуговицах по всей длине и отложными манжетами, когда его руки затряслись с такой силой, что он не смог застегнуть долбаную шмотку у себя на груди. А затем его накрыло такое ошеломляющее изнеможение, что он покачнулся.

Чертыхнувшись, он подошел к комоду, где его ждал пузырек с ложечкой. Эссэйл позаботился о деле двумя быстрыми вдохами, по одному в каждую ноздрю.

Дрянная привычка… и единственная, которой он предавался лишь в случае крайней нужды.

По крайней мере, вдох позаботился о его усталости. Однако ему придется найти женщину. И быстро. Как бы то ни было, чудо, что он вообще продержался так долго: последний раз он брал вену месяцы назад и полученный опыт совсем не вызывал у него радости — быстро и противно с женщиной своего вида, хорошо сведущей в обеспечении нуждающихся мужчин «хлебом насущным». За плату.

Докатился.

Вооружившись и отыскав черное кашемировое пальто, он спустился по лестнице и отпер стальную отъезжающую дверь. Открыв путь на первый этаж, его поприветствовал звук проверяемого оружия.

В кухне близнецы чистили несколько пистолетов сорокового калибра.

— Звонил? — спросил Эссэйл Эрика.

— Как ты и просил.

— И?

— Он будет там и придет один. Тебе понадобится оружие?

— Уже есть. — Он поднял ключи от «рендж ровера» с серебряного блюда на стойке. — Прихватим мою машину. Вдруг кого ранят.

В конце концов, только идиот поверит врагу на слово, а его внедорожник был с задним приводом, который мог оказаться крайне полезным в случае массовой атаки.

В один счет.

Пятнадцать минут спустя, все трое пересекали мост на Колдвелл. Ведя машину, Эссэйл вспомнил, почему привлечение близнецов оказалось отличной идеей: они не только были надежной страховкой, но и не из тех, кто любил сотрясать воздух бесполезным базаром.

Тишина была желанным четвертым пассажиром в их транспорте.

Там, на другой стороне Гудзона, в центре города, он свернул на съезд, который загибался по кругу и заканчивался под Норзуэй. Продолжив двигаться параллельно реке, он въехал в лес поддерживающих дорогу массивных опор, пейзаж был голым, темным и преимущественно пустым.

— Припаркуйся вон там, где-то в ста метрах справа, — сказал Эрик с заднего сиденья.

Эссэйл свернул в сторону, подъехал к бордюру и остановился на обочине.

Все трое вышли на холод, их пальто распахнуты, в руках пушки, глаза сканируют окрестности. Они двинулись вперед, близнец Эрика замыкал шествие с тремя здоровенными мешками из гаража в одной руке, шурша черным целлофаном, пока они шли вперед.

Над ними ревел транспорт, машины двигались с неизменной скоростью, пронзительно вопила сирена «скорой», гремел по плитам перекрытия тяжелый грузовик. Эссэйл глубоко вдохнул, воздух в носовых пазухах ощущался ледяным, все запахи помоев или тухлой рыбы притуплены холодом.

— Прямо, — напутствовал Эрик.

Спокойно и монотонно они пересекли асфальт и перешли на твердую, промерзшую почву. Поскольку большие бетонные плиты дороги заслоняли солнце, в этом месте ничего не росло, но здесь была жизнь… в некотором роде. Бездомные людишки в самодельных жилищах из картона и непромокаемого брезента приготовились к зиме, их тела настолько замотаны доверху, что было непонятно куда они смотрят.

Учитывая, что их первостепенная забота — выжить, он не опасался вмешательства с их стороны. К тому же, они, несомненно, привыкли быть сторонними наблюдателями в бизнесе подобного рода и знали, что не следует вторгаться без приглашения.

А если вмешаются? Он, не колеблясь, избавит их от страданий.

Зловоние в воздухе послужило первым признаком появления их врага. Эссэйл был не особенно сведущ в обычаях Общества Лессенинг и его членов, но его чуткий нюх не различал никаких нюансов в этом отвратном смраде. Поэтому он предположил, что его инструкциям последовали и это не тот случай, когда на сцене появляются тысячи прибывших… хотя, возможно и такое, что у всех приспешников Омеги был один и тот же букет.