Кор подошел к ванной комнате и еще раз ее проверил. Его первая оценка оказалась верной: в этом тесном пространстве спрятаться было негде.

Продолжая следить за безопасностью внутри, ему ничего не оставалось, как сесть в углу, из которого открывался отличный обзор помещения, и откинувшись назад, наблюдать за кормлением. Обстановка накалялась, солдаты Кора растеряли остатки цивилизованности, оттирая друг друга, словно львы боролись над свежей добычей, мелькали клыки, глаза горели дикой агрессией, — они соперничали за место у женского тела. Однако никто не потерял окончательно голову, они заботились о женщине.

Довольно скоро кто-то вскрыл свою вену и приложил к ее губам.

Кор опустил взгляд на свои ботинки, краем глаза наблюдая за окружающей обстановкой.

Были времена, когда он возбуждался от подобного зрелища — не потому что был особо заинтересован в сексе, это больше походило на то, как при виде еды начинает урчать в животе. И соответственно, раньше, когда Кор испытывал потребность в женщине, он просто брал ее. Обычно это происходило в темноте, чтобы милая девушка не оскорбилась и не испугалась.

Он хорошо понимал, что выражение лица мужчины, когда он пребывает в эротической агонии, не способствует улучшению его внешности.

А сейчас? Он не испытывал никакого интереса ко всему, что перед ним разворачивалось, как будто наблюдал за бригадой рабочих, таскающих тяжелую мебель или сгребающих граблями листья.

Естественно, все дело в его Избранной.

Когда он вспоминал, как прикасался губами к ее чистой коже, смотрел в ее светящиеся зеленые глаза, вдыхал ее потрясающий аромат, Кора абсолютно не волновали прелести женщины перед камином.

Ах, его Избранная… он и знать не знал о существовании такой благодати и более того, даже не мечтал коснуться того, что было полной его противоположностью. Она несла добро, в то время, как он - жестокость и беспощадность, ее красота и его уродство, ее возвышенность и его низменность.

Она отметила его. Как если бы нанесла удар и оставила глубокий шрам в его плоти, он был ранен и ослаблен ею.

И уже ничего не исправить.

Вот, даже воспоминаний о проведенном с ней времени, когда она была полностью одета, а он тяжело ранен, стало достаточно, чтобы возбудиться и ни с того не сего возжелать секса. Даже если бы они не были по разные стороны войны за престол, она никогда не позволила бы ему прийти к ней как мужчине, который увлечен женщиной. Той ветреной осенней ночью, когда они встретились под тем деревом, она действовала в согласии со своими душевными качествами. И это не имело ни чего общего с ним.

Ох, тем не менее, он хотел ее.

Внезапно, женщина возле камина выгнулась дугой, когда оргазм вознес ее на вершину блаженства, и он посмотрел на нее. Будто почувствовав его сексуальное возбуждение, удовольствие женщины отступило, ее рассеянный взгляд перекочевал в его сторону, и на ее лице отразилось удивление — насколько он мог разглядеть за мощным запястьем, протянутым для ее кормления.

От шока у нее расширились глаза. Вероятно, она сначала не заметила его присутствия, но теперь обратила на него внимание, и ужас, а не страсть четко отразился на ее лице.

Не желая нарушать действа, Кор покачал головой, и жестом, махнув рукой, показал, дескать, ей не придется терпеть его укус, или, еще хуже, секс с ним.

Очевидно, информация дошла до женщины, потому что с ее лица исчезло испуганное выражение, а когда один из его солдат достал член, требуя к нему внимания, она протянула руку и начала поглаживать его над своей головой.

Кор неприятно улыбнулся. Эта шлюха не вызвала в нем интереса, и все же его тело из-за всей этой дебильной биологии откликнулось на Избранную, как будто священная женщина когда-нибудь посмотрит на него во второй раз.

Мечтать не вредно.

Взглянув на часы, он с удивлением отметил, что кормление длится уже час. Что ж, пускай. Пока мужчины выполняют два его основных требования: оставаться почти одетыми, и чтобы их оружие находилось в кобурах под рукой, он позволит им продолжать.

Таким образом, если ситуация изменится, они смогут немедля себя защитить.

Он, более чем, желал дать им время.

После этой интерлюдии? Его банда будет полна сил, а судя по тому, как идут дела с Братством… силы им понадобятся.

— Да ну, нахуй. Ни за что.

Куин вынужден был согласиться с Зи, блестящий замысел Рэйджа вызывал у него такую же реакцию.

Их команда пробиралась через лес. Рэйдж тащил на себе Зи, пока остальные, взяв их в кольцо, были готовы отразить любую угрозу. Они вернулись к самолетному ангару, а решение проблемы транспортировки раненого, предложенное Голливудом, могло, скорее, обернуться смертельным исходом, нежели реальным выходом из ситуации.

— Что сложного поднять в воздух самолет? — Когда все, включая Зи, уставились на него, Рэйдж просто пожал плечами: — Что? Люди постоянно это делают.

Зи потер грудь и медленно опустился на землю. Собравшись с силами, он покачал головой:

— Во-первых, ты не знаешь, может ли эта… проклятая колымага… подняться в воздух. Скорее всего в ней нет топлива… и, во-вторых, тебе никогда раньше не приходилось летать.

— Хочешь сказать у нас есть выбор получше? Мы застряли в нескольких милях от места, где нас могут подобрать, твое состояние не улучшается, и мы можем угодить в засаду. По крайней мере, позволь мне забраться в кабину и проверить, удастся ли запустить двигатель.

— Плохая идея.

В последовавшей тишине, Куин прикинул расклад и покосился на ангар. Спустя мгновение он сказал:

— Я прикрою тебя. Пошли.

В одном Рэйдж был прав. Пешая эвакуация заняла бы слишком много времени, а лессер исчез до того, как они закололи его, что было совсем скверно.

Неужели Омега раздал своим мальчикам какие-то особые способности?

Как бы то ни было… умный боец никогда не станет недооценивать противника… особенно когда один из его соратников ранен. Им необходимо доставить Зи в безопасное место, и если это означало перевозку по воздуху, то, блядь, так тому и быть.

Куин и Рэйдж вошли в ангар и врубили фонарики. Самолет находился именно там, где они его и оставили — в дальнем углу, выглядя, словно уродливый пасынок какого-то гораздо более красивого транспортного средства, которое давно уже отсюда свалило. Приблизившись, Куин увидел, что пропеллер в довольно сносном состоянии, а крылья, хотя и были пыльными, могли выдержать вес воина.

Тот факт, что дверь люка чертовски скрипела, когда Рэйдж забирался внутрь, особо не радовал.

— Фу-у, — скривился, отпрянув, Рэйдж. — Воняет словно там что-то сдохло.

Черт, вонь, должно быть, и правда, адская, раз Брат смог отличить ее от остального смрада внутри ангара.

Может, все же это не такая уж хорошая идея.

Прежде чем Куин успел предложить пару секунд подождать пока вонь рассеется, Рэйдж согнулся кренделем и протиснулся в овальное отверстие.

— Срань господня… ключи. Здесь ключи… ты можешь в это поверить?

— А как насчет топлива? — пробормотал Куин, обводя лучом фонарика широкий круг. Ничего, кроме засранного пола.

— В сторонку, сынок, — крикнул Рэйдж из кабины пилота. — Сейчас попытаюсь раскочегарить эту старушку.

Куин отошел, но к черту, если эта штуковина выпустит столбы копоти, пять метров погоды не сделают…

Послышался громкий хлопок, повалил густой дым, движок зазвучал так, словно страдал от коклюша ⁴⁵. Но, кажись, пронесло. Чем дольше работал двигатель, тем более равномерным становился ритм.

— Пора отсюда валить, пока мы здесь не задохнулись, — крикнул Куин в самолет.

Рэйдж, должно быть, привел самолет в движение, или что-то в этом роде, потому что колымага качнулась вперед с таким скрипом, будто в ее теле все болты и гайки страдали артритом.

«И эта штука собирается подняться в воздух?»

Куин побежал к огромным двойным воротам. Ухватившись за одну створку, он со всей силы потянул ее, раскрывая; замки и запирающие механизмы поддались, разлетаясь в стороны.