— У моей сестры были прекрасные перспективы, — заговорил вдруг Дональд, и в его голосе послышались отголоски прежней горечи. — Она получила три предложения руки и сердца еще до совершеннолетия, причем одно от виконта. Но она влюбилась в мужчину из Лондона, которого получить никак не могла, а ты — результат этой любви. Когда она отказалась вернуться домой, я сказал ей много жестоких слов, и она мне этого не простила. Я поставил гордость впереди любви и сожалею об этом по сей день. Да, я дал всем понять, что она вышла замуж, но муж ее умер сразу после твоего рождения. Она так на меня злилась, что отказалась воспользоваться придуманной мной для нее фамилией, хотя выдумки моей решила придерживаться, просто говорила людям, что предпочитает свое девичье имя, так как замужем побыла совсем недолго.

Слова дяди всколыхнули давно забытое воспоминание.

— Однажды она сказала мне: «Ты не знаешь, что значит так сильно любить. Надеюсь, что никогда и не узнаешь». В тот день я спросил у нее, кто мой отец, и услышал в ответ эти слова. Но ведь она говорила про моего настоящего отца, да?

— Честное слово, не знаю, Дев. Но не сомневаюсь, что она любила его. Думаю, именно поэтому она и не вернулась домой. Она хотела быть рядом с ним, даже если он не собирался… не мог на ней жениться.

— Лорд Вулзли, тот чертов домовладелец?

Дональд резко распахнул глаза, услышав ненависть в голосе Девина.

— Вулзли? Он был другом твоей матери, да, но не домовладельцем. Дом принадлежал ей. Твой отец подарил ей его.

— Так почему же она говорила… ладно, не важно, очередная ложь, просто чтобы объяснить его постоянные ночные визиты. Он был ее любовником! Она из-за него меня отослала!

— Девин, нет, все было не так. Она отослала тебя, потому что ты начал задавать вопросы, а ей казалось, что ты еще слишком мал, чтобы услышать ответы. Когда она попросила меня забрать тебя, то рассказала о твоих ошибочных предположениях и пообещала, что когда ты подрастешь, она все объяснит тебе про твоего настоящего отца. Не знаю, любила ли она Вулзли, но уверен, что отца твоего она очень любила. Но так и не рассказала мне, кто он. Боялась, что я попытаюсь его убить. Скорее всего я бы так и поступил. Но он, знаешь ли, оплатил твое обучение. Я бы и сам мог и чуть не выбросил анонимное послание, в котором говорилось, что твое обучение уже полностью оплачено, и указывалось название школы, где тебя ждали.

— И почему не выбросил?

— Потому что не хотел поступать назло только из-за того, что ненавидел его. А твоя тетя убедила меня, что для тебя так будет лучше всего. То, чему ты там научишься, друзья, которых заведешь, откроют тебе путь в высшие слои общества. И, говоря совсем честно, я считал, что он должен тебе хотя бы это, раз уж не пожелал стать частью твоей жизни.

Девин все равно не поверил в то, что Лоренс Вулзли ему не отец. Мать лгала ему, почему бы ей не солгать и брату тоже? И все только ради того, чтобы уберечь ублюдка, которого она так любила, что бросила ради него семью — всю свою семью. Однажды он выскажет Вулзли все. Но он не хотел больше расстраивать дядю расспросами.

Следующие пять лет Девин был так занят, сутками напролет управляя большим имением Дональда, что ему не хватало времени для обдумывания нерешенных вопросов. Дональд не просто передал ему управление, они с Лидией навсегда покинули Ланкашир! Им хотелось попутешествовать, пока они окончательно не состарились, и три года они занимались только этим. Кроме того, Лидия мечтала жить в городе, где родилась и выросла, то есть в Лондоне. Там по-прежнему жили ее старые подруги и многие годы умоляли Лидию вернуться туда ради ее таланта. В деревне она в основном разводила собак, но на самом деле превосходно их дрессировала, а это в Лондоне было очень востребовано. А Дональд занялся рисованием.

Тетя и дядя жили в Лондоне вот уже четыре года (Девин провел там всего два) и были счастливы, в особенности теперь, когда Девин практически тоже жил с ними. Именно поэтому он до сих пор не отремонтировал старый фермерский дом.

Дядин городской дом располагался очень удобно, на западном конце Джермин-стрит, недалеко от Сент-Джеймс-сквер и сразу к югу от Пиккадилли, соединявшейся с Бонд-стрит, поэтому ежедневные поездки на ферму и с фермы не отнимали много времени.

Он оставил коня в конюшне на углу, не обращаясь за помощью к слугам Дональда. Улица была такой спокойной и славной, что он получал удовольствие от небольшой прогулки, даже если обрамляющие ее деревья стояли обнаженными, как сейчас.

Девин остановился на ступенях, ведущих к парадному входу в дом, посмотрел в сторону следующего квартала, где находился старый дом матери, и снова о ней подумал. Он больше ни разу туда не вошел и не хотел этого. Всю мебель продали, личные вещи матери упаковали и убрали на чердак в Ланкашире. Девин в эти сундуки никогда не заглядывал. Ей было всего двадцать шесть, когда она умерла, его красавица мать. Она могла бы выйти замуж и прожить нормальную жизнь. Но не захотела, потому что любила того ублюдка, Лоренса Вулзли. Девин до сих пор не понимал почему. Любовь, ее оправдание, не казалась ему достаточной причиной для того, чтобы разрушить свою жизнь. Может быть, дело просто в том, что Вулзли хорошо ее обеспечивал? У нее были слуги, красивая одежда, драгоценности, даже неплохие сбережения, которые Дональд передал Девину. Он не отказался, именно эти деньги позволили ему купить новую ферму, а теперь она себя окупала. И у него есть собственный табун лошадей, но он не мог держать их у себя всех для разведения, однако наконец-то появились первые доходы от продажи лошадей. Да еще и неожиданные деньги от Офелии Лок.

Тетю Девин обнаружил в гостиной. На добрых десять лет младше Дональда, она сохранила изящную фигуру, а в черных волосах еще не было седины. У нее сидели две гостьи, хотя одна, похоже, была клиенткой, потому что держала на руках собачку и не решалась спустить ее на пол в комнате, где было полно других собак. Лидия много чем увлекалась, но дрессировка и разведение собак были ее любимыми занятиями, поэтому по дому всегда бегало не меньше полудюжины взрослых псов и щенков. Сейчас трое лежали у ее ног, еще одна псина свернулась клубком в углу дивана, а два щенка дрались за клочок кружев, который отыскали где-то в доме. Вторая гостья, молодая женщина, склонилась над щенками, смеясь над их возней.

Лидия встала.

— Девин, позволь представить тебе леди Браун и ее дочь Джасинду. Они как раз собираются уходить. Джасинда упоминала, что знакома с тобой.

Девин не узнал молодую женщину, но не стал смущать ее, сообщая об этом.

— Приятно познакомиться, дамы, — произнес он, слегка поклонившись.

Джасинда выпрямилась и одарила его медленной улыбкой. Выше, чем мать, с гибкой фигурой, белокурыми волосами и карими глазами, она была весьма привлекательна, и вряд ли бы Девин ее забыл, если бы встречал раньше. Достаточно юная, чтобы быть дебютанткой этого светского сезона, она неторопливо окинула его интригующим, чувственным взглядом. От дебютантки не ждешь, чтобы она подобным образом смотрела на мужчину.

Ее мать торопилась уйти и, направившись к двери, произнесла:

— Еще раз спасибо, Лидия. Теперь я не забуду, что ей нужно часто подстригать ногти.

Девин слегка растерялся, но быстро сообразил, что речь идет о собаке, а не о дочери!

Девушка прошла слишком близко от него.

— Жаль, что вы не вернулись раньше, — шепнула она кокетливо-недовольным голоском.

Девин всегда старался вести себя вежливо с тетиными клиентками, но эта, похоже, станет исключением. Она просто нарывалась на неприятности, те самые, которых Девин стремился избегать.

— Откуда вы меня знаете? — напрямик спросил он.

— Я вас не знаю. Но столько успела услышать о печально известном Купидоне, что мне кажется, будто мы давно знакомы!

— Джасинда, идем! — позвала леди Браун из коридора.

Девушка вздохнула:

— Надеюсь, мы с вами увидимся на балу у Хэммондов. Я оставлю вам несколько танцев, так что мы сможем… познакомиться.