Сейчас Расстриги оседлали единорогов, лошадей из легенды, которых темные монахи выдрессировали специально для себя. Их рога были спилены теми, кто учил животных добродетельным заповедям Инквизиции. Лишенные своей волшебной силы, а вместе с ней и души, единороги становились тенью самих себя, покорными созданиями, чьи заостренные копыта топтали любого, на кого укажет Верховный Литург.
Единороги мчались прямо по волнам. Усиленные наемниками-полуночниками, эти всадники проскользнули между кораблей, чтобы занять свое место в центре флотилии. Капелланы замолкли. Это молчание было нарушено Верховным Литургом, чей голос благодаря магии долетал до самых дальних судов.
— Литургийцы, сегодня вы отправляетесь в Рошронд, неся в сердцах память о ваших отцах. Большая часть этих славных людей полегла на берегах и в болотах проклятого барона. Он умер, однако его сын, чья душа чернее ночи, сменил на троне отца. Но не вам карать этого нечестивца. Те, кто только что присоединился к нам, займутся им. Они найдут нового барона и сожгут вместе со всеми его демонами. Они разведут для него костер на той земле, которая его родила. Ничто больше нас не остановит. Ваши сердца чисты, вы — люди веры и не должны марать руки о ту грязь, ту мерзость, что таит в себе Рошронд. Призвав на службу этих воинов, я оберегаю вашу веру. Скоро, очень скоро мы окажемся на земле наших предков, увидим церкви и часовни, которые были возведены во славу всемогущей Литургии. Эти памятные места, эти камни принадлежат нам. Мы — не завоеватели, братья мои. Мы — люди, сражающиеся за правое дело, пришедшие забрать свои блага и земли у воров и демонов, которые им служат. Вознесем же молитву, братья мои!
Речь Литурга все лилась и лилась. Тем временем несколько десятков Танцоров бросились в воду, чтобы рассеяться среди Расстриг. Море очень нравилось малышам, они любили качаться в хаосе волн. Полуночники ждали, когда волшебные создания нарезвятся всласть, а затем подняли кулаки, давая сигнал к действию. Всадники взялись за арбалеты, прицелились и все разом выстрелили в Танцоров, которые кружили в морской пене. Арбалетные болты летели точно в цель, и страдания Танцоров порождали снопы черных искр, которые рассеялись по водной глади, окутав Расстриг колдовским туманом.
Лишь капитаны кораблей знали, что невидимые слуги Литурга по-прежнему находятся в центре флотилии. Малейшая ошибка, один неверный поворот руля могли напугать единорогов. Капитаны знали это, и дрожащими голосами приказали поднять паруса.
Верховный Литург ликовал. Он дрожал от нетерпения. Сделал глубокий вдох, словно уже чувствовал запах едкого дыма костров. В этом запахе мешались страх и отчаяние, раскаяние и мольба — божественный, восхитительный запах, который притягивал Первого из первых словно наркотик. Внезапно рогатый сокол покинул руку сокольничего и перепорхнул на плечо Верховного Литурга: Фламин почувствовал, что скоро начнется охота.
Мы по-прежнему не знали, по какой причине Амрод не спешил вторгаться в Рошронд. По всей видимости, полководец жанренийских армий оставил мысль во что бы то ли стало расправиться с последними защитниками Ургемана. Возможно, он и хотел бы это сделать, но его солдаты просто не успели отрезать нам дорогу к болотам.
На востоке баронства целые деревни и плодородные поля исчезали в огне — мы не желали оставлять захватчикам никакой добычи, хотя теперь рейды кехитов в мои владения были не столь часты. Наши разведчики докладывали, что кехитские сеньоры заботились прежде всего о безопасности своих торговых караванов и использовали боевые отряды лучников для защиты купцов от грабителей.
По правде говоря, именно грабежи стали нашей не проходящей головной болью. Тринадцать баронств усердно сотрудничали с жанренийскими бальи, и потому тем рыцарям, которые не желали подчиниться новой власти, приходилось грабить и убивать, дабы выжить на оккупированных землях. Эти рыцари сбивались в вооруженные банды и кочевали по стране, оставляя позади себя руины и трупы, что оказывало дурную услугу нашему делу. Большая часть населения Ургемана отныне приравнивала нас к бандитам с большой дороги.
Мы решили обосноваться в старом соборе Адельгена, возведенном в самом сердце болот. Это старинное задание, построенное литургийцами, сильно обветшало за минувшие годы, но его месторасположение казалось идеальным для нашего основного лагеря. К собору вело несколько хорошо сохранившихся дорог, которые словно лучи звезды сходились к четырем ключевым постам. Некогда литургийцы провели гигантские работы по укреплению местности. Они построили многочисленные плотины и мосты, по которым паломники спешили к храму. Часть мостов сохранилась, часть — обрушилась.
Тобальд признался, что неплохо знает Адельген. Возглавляемые моим развеселым родителем, рыцари не раз привозили туда юных куртизанок и устраивали пирушки, отмечая языческие праздники.
Мы снова катили по дорогам Рошронда. Я почти не расставался с сестрой, Оршалем и несколькими рыцарями. Дни напролет мы изучали послания, регулярно прибывающие с востока, обсуждали новости и вырабатывали соответствующие приказы. Нужно было открыть каждое запечатанное письмо, прислушаться к шепоту магии, чтобы узнать, что еще одно дворянское семейство решило присоединиться к нашему отряду. Шли дни, и поступающие сведения становились все более скудными. Амрод сделал все возможное, чтобы изолировать баронство Рошронд от всего остального королевства. Ни один человек не мог пересечь его границ, и следовало признать, что наше войско уже не дождется пополнения.
Пятый день поездки стал днем подведения итогов. В тот вечер мы окончательно поняли, что наша армия до смешного малочисленна, особенно если сравнивать ее с объединенными силами жанренийцев. И это несмотря на то, что к нам присоединилось несколько влиятельных семей со своими вассалами и слугами. Кроме того, те бароны, что сделали ставку на Амрода, усилили свое давление на наших сторонников. Они сулили полное прощение тем, кто склонится пред жанренийцами, намекали, что расправятся с родственниками непокорных вельмож, с теми, кто по той или иной причине не покинул завоеванные земли. Бароны-предатели грозили казнью старикам; ходили слухи, что они продают в рабство кехитам жен и матерей наших рыцарей.
Тем вечером мы даже вознамерились повернуть обратно, прорвать кольцо блокады, организованной Амродом, чтобы преподать урок отваги другим баронам. Но те, кто прибыл последними, заверили нас, что этого будет недостаточно. Сдавшиеся бароны не сомневались, что любой участник сопротивления погибнет в болотах Рошронда, сраженный голодом или болезнью. Тем не менее все мы знали, что наш единственный шанс на победу зависит от того, убедим мы баронов или нет. Армия, вставшая за моей спиной, была призвана лишь подчеркнуть наши намерения, решимость идти до конца. Следовало не медля начать переговоры, организовать тайные встречи, чтобы заставить баронов уступить. Для этого у нас имелось идеальное оружие: Серые тетради. Но чтобы использовать их, мы должны были проникнуть в окружение баронов. На рассвете мы условились, что соберем расширенный военный совет в соборе Адельгена.
На седьмой день мы добрались до окраины болот. Теперь нам встречалось все больше и больше людей, уже готовых шагнуть в туман. Их проводниками стали местные жители, в основном старики, очень гордые собой — ведь к ним обратились рыцари из прославленных фамилий Ургемана. Верность этих проводников представлялась особенно ценной, с их помощью было несложно превратить болота в неприступную твердыню. Самые старые из проводников еще помнили вторжение литургийцев, их семьи пострадали от жестокости наводящих ужас викариев. Один раз их уже лишили крова и нажитого добра, и они не желали, чтобы жанренийцы повторили «подвиги» святош.
Нашей главной заботой стал провиант. Но мы постарались принять все необходимые меры еще в родовом замке Рошрондов. Фамильные драгоценности, каменья, украшающие эфесы шпаг, роскошные ткани — все, что было ценного в маноре, собрали для отправки в Круглый город. Затем с помощью полуночников мы сторговались с головорезами из Пиратского анклава, чьи суда частенько заходили в город семи портов. И вот теперь, когда мы углубились в болота, из трюмов пиратских кораблей на северо-запад полуострова выгружали такое необходимое продовольствие. Затем проводники переправят все эти бочки и мешки в руины литургийских храмов и часовен. Эти бывшие культовые постройки превратились в центры военных лагерей, вокруг них расположились войска, которые попытаются выжить в гнилых болотах.
