— Как бы там ни было, выкинь из головы эту мысль. В данный момент ты должен оставаться в Абиме и сосредоточиться на том, о чем я тебя просил.
— Да, знаю.
— Я настаиваю на том, что сказал. Могу вас представить, ее и тебя, как вы развлекаетесь, не сомневаюсь, что это чрезвычайно приятно — проводить все дни напролет в постели роскошной женщины… Только не забывай, что если в один прекрасный день она не расскажет тебе всей правды, мы умрем. Мы все. Усвоил?
— Усвоил.
— Хорошо. Тогда возвращайся и делай свое дело. А мы позаботимся обо всем остальном.
На следующий день Розиакр занял боевой пост в квартире, прилегающей непосредственно к апартаментам горгоны. Я купил это жилье, предложив его владельцу — абимскому торговцу — тройную цену. Тот не слишком долго ломался. Я поручил Лацци Насмешнику устроить все таким образом, чтобы сатир мог круглосуточно, но незаметно следить за своей соседкой. Накануне, воспользовавшись отсутствием любовников, мы отвели Розиакра на место, чтобы он ознакомился с расположением комнат.
Как будут развиваться дальнейшие события, зависело лишь от Опалового, от того, сумеет ли демон вырвать признания у своей подруги.
Вот уже три дня Розиакр днем и ночью подглядывал за эротическими играми супружеской пары. Этим вечером они долго просидели за столом. Сейчас демон возлежал на кровати, откинувшись на большую подушку. Горгона устроилась рядом, положив голову мужу на живот.
— Мне кажется, что тебя что-то тревожит, и при этом ты выглядишь голодным, — сказала Мелисса.
— Да, это странно. Но думаю, что всему виной тот сон, который я видел прошлой ночью.
— Расскажешь?
— Я был Толстяком, заблудившимся во Дворце. При этом я не сомневался, что скоро умру от голода.
— Толстяком? Это ужасно…
— Почему? Я никогда их не видел. Ты знаешь, мне кажется, что нам стоит почаще выходить из дома. Например, я бы хотел посетить этот дворец.
— Я уже говорила, мы должны быть крайне осторожными.
— Но почему, Мелисса? Почему ты постоянно повторяешь эту фразу?
— В данный момент я еще не готова рассказать тебе о своей тайне.
— Получается, ты мне не доверяешь?
— Конечно, нет.
— Тогда в чем дело?
— Я не хочу тебя потерять.
— Полагаешь, я испугаюсь?
— Нашей любви — нет, но всего остального…
Опаловый обхватил ладонями лицо подруги.
— Я люблю тебя, Мелисса. Поговори со мной. Ты ничего не рассказывала мне о себе, откуда ты явилась, что делаешь в этом городе.
— А ты, ты знаешь, что ты здесь делаешь?
— Нет, но я… я всего лишь Опаловый.
Мелиссе так хотелось рассказать возлюбленному о Романсе, разрушить стену молчания, которая разделяла их, отдаляла друг от друга. Если она признается, демон уйдет, бросит ее? Высшие Дьяволы никогда не простят провинившейся подобной ошибки. Если Опаловый захочет уйти, ей придется убить его. Мелисса знала, что способна на убийство. Чем она рискует, если расскажет Опаловому всю правду? В самом худшем случае его заменят на другого демона. Конечно, она будет страдать от потери. Но сколько она приобретет, раскрыв карты! Они станут настоящими сообщниками, тайна сплотит их. Сама мысль нарушить запрет возбуждала, перспектива превратить. любовника в верного союзника казалась горгоне такой заманчивой, Сатир за стеной сузил глаза. С губ горгоны сорвались те слова, которых он ждал с таким нетерпением. Настал момент истины. Маспалио получит исповедь, на которую он возлагал все свои надежды.
Яркий свет высоких факелов отражался в темных водах канала. Гондолы, соперничающие в роскоши, спешили по направлению к кехитскому квадранту. Лодок становилось все больше и больше.
Высший свет Абима направлялся к вратам посольства. Над водной гладью, усыпанной кораллово-красными кувшинками — редкими цветами, выращенными в далеких странах Востока, витал приторный запах духов. Бродячие артисты, погрузившиеся на огромные плоты, вокруг которых кружили мерцающие светлячки, устремлялись навстречу гостям, дабы усладить их слух чарующей музыкой. Они сопровождали приглашенных вплоть до самой набережной, на которой уже суетились слуги в ливреях, предлагая прибывшим редкие вина и нежные финики, громоздящиеся на подносах.
Пышный прием, устроенный набобом, мало в чем уступал пирам, которые закатывали в королевских дворцах. Послы и высокопоставленные жители Абима облачись в свои самые лучшие одежды и благосклонно приветствовали толпу зевак, собравшихся на берегах квартала Случайностей и Студенческого квартала, чтобы полюбоваться небывалым зрелищем.
В городе по-прежнему царила удушающая жара. Первые гости, сопровождаемые бдительными взглядами минотавров из «Шпоры», миновали центральные ворота касбы и рассыпались по тенистым садам. На белых стенах дворцов сияли разноцветные стеклянные фонарики, внутри которых тихо жужжали шафрановые пчелы, заливая окрестности фантастическим светом. На террасах и вокруг фонтанов прогибались под тяжестью всевозможных яств длинные деревянные столы. Танцовщицы с обнаженными округлыми животами томно извивались на специально сооруженных помостах, затянутых бархатом; тут же давали представление заклинатели змей. Полупрозрачная чешуя рептилий также поблескивала в вечерней темноте.
Окруженный приближенными и личной охраной, набоб Каэзарим встречал гостей в шатре на триста человек. Наряженный в прекрасную джеллабу, этот высокий худощавый мужчина раздавал направо и налево самые радужные улыбки. Он хотел одарить ими всех тех, кто проделал путь до его дворца, старался лично поприветствовать самых значительных гостей. Скрывая все эмоции за маской радушия, кехит напрягал взволнованный разум, стараясь не упустить ни единой мелочи. В Абиме все союзы и договоры заключаются именно во время таких праздников. Здесь же случаются заговоры и измены. Каэзарим обязан извлечь максимальную пользу из собственного торжества, чтобы передвинуть нужные ему пешки на шахматной доске Сумеречных королевств.
Только что он запечатлел поцелуй на ониксовом кольце, украшающем палец грозной дамы Ацарьи, представительницы Вдовьих земель. Набоб лично проследил за тем, чтобы имена юных горгон, повсюду сопровождающих свою госпожу, фигурировали в длинном списке гостей. Невзирая на праздник, женщины появились в касбе в неизменных черных платьях. Еще один способ напомнить хозяину бала об убийстве проститутки кехитским торговцем. Ацарья ненавязчиво намекала послу, что он в ответе за своих подданных. Черная дама владела почти всеми публичными домами квартала Грехов и намеревалась получить солидную компенсацию, дабы замять дело.
Короткая передышка позволила набобу окинуть взором уже прибывших дипломатов. Вот его старинный приятель, Свенхам де Влтана, посол Княжеских областей. Он сумел ускользнуть от трех молодых сограждан, сопровождавших его. Водрузив на затылок саланистру, посол нашел укромный уголок у банкетного стола и беседовал со своим модеенским коллегой, Силвариэлем де Манденьей, вырядившимся в белый расшитый золотом костюм, один рукав которого обвивала ветвь Королевского дерева. Чуть дальше, окруженный молодыми соблазнительными дамами, ждал своего часа Долус, дипломат и наместник Литургических провинций. Наверняка он захочет вернуться к разговору о монастыре, не так давно разграбленному кочующим кехихским племенем. Помимо всего прочего, посол, искушенный маг Полудня, развлекал своих поклонниц теми па, которые он разучил со своим Танцором. На лице набоба расцвела искренняя улыбка — он увидел у фонтана огрессу, которую кехит хороша знал. В данный момент великанша отбивала атаки милейшего Патъяха, развратного эльфа, который уже давно олицетворял в Абиме мощь Лифании. Вышеназванная дама представила обществу своего брата, Ифагра де Молонстонда, выздоровевшего после долгой болезни, посла Республики наемников.
Супруга Каэзарима незаметно тронула мужа за плечо, привлекая его внимание к застывшему перед ними мужчине в инвалидном кресле. Королевство Прибрежных районов не желало отзывать этого старика из Абима. Немощный, едва способный пожать руку, протянутую хозяином, посол процедил несколько невнятных слов и сделал знак своей спутнице, черной фее, закутавшейся в волчью шкуру. Каэзарим облегченно вздохнул, когда пара удалилась. Запах гниющий плоти, исходящий от щуплого тельца Мендорхана, вызвал дурноту. К этому моменту во дворце не хватало только жанрейнийского посла, весьма приятной дамы, и мессира Пананголя, представляющего королевство Ургеман. Бренгай Десериан, дипломат Пиратского анклава, отклонил приглашение, его не устраивало соглашение, касающееся нового торгового пути, который должен был связать две страны. Он предпочел прислать вместо себя своего архивариуса, странноватого типа по имени Сатурналиус.
