Я прожила чужую жизнь... Свет мой синий
Свет мой дальний, Безымянная звезда... А. Топчий Я прожила чужую жизнь, хоть знала: где-то Моя – заброшенно лежит среди макетов, В бюро невысказанных дум и нот неспетых, А я верхом, как мальчик-грум, скачу за светом. Чужая жизнь давно в плечах мне тесновата, И голос стиснутый зачах, пропал куда-то, Но даже если велики одна-две даты, Не написала ни строки для адресата. Вот жизнь моя – дрожит рука: хочу примерить, Да вижу, будет велика… В пустом вольере Теряюсь я, но синеву Прошу — проверить: Чужая жизнь, что я живу, кому – потеря? Отдам её, не пожалев, владельцу в руки — Полуобъёмный барельеф рутинной скуки. Я не хочу судьбы такой и жизни куцей, Где самый страшный непокой — гнев резолюций. Теперь иной ориентир, тональность песен: Я – не слуга! Прощай, мундир, который тесен, Не буду в цирковом трико идти парадом, Мой свет – не тот, что далеко, а тот, что рядом… Окно Дымкой, словно кисеёй лёгких штор, Занавешены грядущие дни, А за ней, как за окном, ждёт простор, Просто спрятанный в полночной тени. До рассвета я не сделаю шаг, Чтоб взглянуть на спящий путь предо мной — Я боюсь того, что временный мрак Вдруг окажется бетонной стеной. Звёзды гаснут, кану с выси и я. Перед сном, когда решу – всё равно, Всколыхнётся ветерком кисея, Чтоб я верила: за нею – окно. Белый свет Недоверчиво прищурилась Я от собственных идей: Чур, меня! Мне вдруг почудилось Племя странное людей. Там потомок взглядом пращура — Половецкого князька, Веки запахнул как плащ – пора: Две бойницы вполглазка. Истерия душ в мистерии, В страхах вычурности поз, В тёмных щёлочках – неверие: Узкоглаз великоросс. Не чураясь чар поветрия, Ветер выбился из сил: В чашку Петри эндометрия Споры жизни привносил. Белый свет! В глазницы падая, Озаряй, но не слепи: Пусть живёт высокоградая Русь – в распахнутой степи. Род веду теперь от аза я, В зеркалах – иконостас, Чудь глядится белоглазая Из глубин раскосых глаз. Яна Бердникова Навстречу солнцу Промчатся дни, промчится год, Протрутся ноги и земля... И каждый, кто в пути, найдёт Не факт что счастье, но себя. Босыми стопами по льду И головой ныряя в снег, Вперёд за счастьем я пойду. Сюрприз! Я тоже человек. Навстречу солнцу побегу По освещённой стороне. Перед собою я в долгу, А перед прочими – вдвойне. Не подарок Я не подарок, и нет на мне красочной ленточки. Нету сережек, и прочих безделиц за тысячу. Сердце моё почему-то как тонкая веточка… Ножиком ржавым на ней чей-то опус был высечен. Я не прекрасна. Ни правильная, ни неверная... Не принимаю в подачку монеты на паперти. В принципе... я не особенно обыкновенная Тем, что свободна, а совестью всё-таки заперта. Над рекою Я застыла. А волны протяжные Ударяют сильней и безжалостней. Заморозят зимой меня заживо За сомненья, за робость, за слабости. Я останусь скульптурою белою, Ледяною фигурой невзрачною. На одно лишь надеюсь и верую: Что для всех буду столь же прозрачною. Что прочтут в моем сердце прохожие Всю меня, словно сборник поэзии. Я должна была быть осторожнее, А сама лишь мечтала, да грезила. Я не верила чувству тревожному, Я бросала решенья, как дротики. И жила из пустого в порожнее Над рекою на низеньком мостике. Задыхаюсь Задыхаюсь. Я увлеклась. Не заметила грязь на теле. И на облаке кратких фраз След остался отнюдь не белый. Слово вырвалось, грянул гром... Вот бы вымолвить всё обратно! Ведь кислотным в душе дождем Не отмыть в отношеньях пятна. Если смотришь на жизнь любя — Чёрный цвет виден нежно синим... Мне теперь лишь до слёз обидно, Что ошиблась насчет тебя. Альмира Биккулова Любовь матери Перевод с башкирского Николая Михина Любовь материнская – солнца лучи. Без них – словно тьма бытиё. Нужны нам, чтоб мир был и светел, и чист, Духовные силы её. Творишь, созидающей жизнью влеком, С рожденья начавшийся ты, Впитав с материнским в себя молоком Всю силу земной красоты. Чем опыт богаче, тем время быстрей, Всё ближе к конечной черте… Как мир, без границ лишь любовь матерей В нетленной своей красоте. |
