Кружились ангелы сомнений Кружились ангелы сомнений, Волненья трепетом шурша, И падала мне на колени Сомненьем сбитая душа. И недоверья запах терпкий Дурманом ревности крушил Моей мечты сырые слепки, Где этот мир макетом был. Кружились ангелы сомнений, Слабели, растворяясь в плач. И ангелов недоумений Сменили ангелы Удач. Просто дождливый день
Прости, теперь мне нравятся дожди, Шуршанье шин в серебряном асфальте, И солнечный у неба карантин В заоблачной витражной грубой смальте. Мутовкой ночь взбивает облака В молочное и негустое тесто, И лепит силуэт змеевика Для ветра рукодельница-невеста. И каждой ночью прячет под платок Свой оберег из филигранных лунниц, И сквозняком холодным на порог Роняет слёзы на циновку улиц. И капли дождевые словно зернь — В старинном украшении сирени. Мне нравится дождливый каждый день, Что в отражения ваяет наши тени. Вальс на Садовой Мы по Малой Садовой – три четверти такт. И восторгом прохожих оплаченный фрахт. Вечер, словно факир, кружит рядом огни… Нет ни римов, ни мекк… Целый мир отмени! Флейты это ль поют? Или уличный шум? Звёзды скомканы в блеск, как незрелый изюм. Лист руки – на плечо, первый шаг – и провал В ураган торжества, в листопад-карнавал. «После» знать ни к чему… И не вспомнить, что «до». Только струны звенят городских проводов. И вальсирует ночь, скинут под ноги фрак… Вальс ли это, скажи?!...Или что-то не так?! Владимир Руднев Исповедь Как нелегко мне русским быть в суровой русской доле, среди волков во-волчьи выть и тосковать о воле. Дана и мне от века здесь земля упокоения, моя языческая спесь, мечты и вожделения — богатым стать иль бедняком, искать, терять и строить, быть вечно пьяным мужиком, иль душу успокоить, её спасая во Христе молитвой – покаянием, иль снова в русской маяте всем потакать желаниям… Негоже жить в чужой земле в довольстве и в безделье; с даро́вым яством на столе — в чужом пиру похмелье. Однако здесь и только здесь земля упокоения, моя существованья весь, мечты и вожделения. В любви к Отечеству, к добру. в судьбу свою уверовав, здесь я родился и умру во имя Слова Первого. Татьяна Рудыковская Ладога Граниты круто падают к воде, А сосны – как мадонны – величавы. Барашки волн сбегаются к причалу. Мотор послушен, словно конь в узде. Закат, как мёд, над волнами разлит, но чайки криком тишину тревожат. И с каждым годом дальше и моложе все те, кто здесь под обелиском спит. Мне не спится при луне А я люблю дождь… (Из разговора) – Ну, хватит, хватит о войне! Растёт уж третье поколенье! А я всё помню дым в окне, гул самолётов в отдаленье… Я помню запах пепелищ, куски упавшей штукатурки, бойца в обмотках и тужурке, что спас собою чью-то жизнь. Трамвай снарядом разворочен, и рельсов вздыбленные прутья… Груз нашей памяти так прочен, полсотни лет не отряхнуться… – Ну, хватит, хватит о войне! …А мне не спится при луне. Коль ночь светла, коль день пригож, я помню, всё бомбёжки ждёшь. …Не потому ль ты любишь дождь? Василий Рысенков (г. Торжок) * * * В девяносто первом звёзды сложились скверно. Если бы бедность и дурь отыскали устье, Рынок и план сдружились, то я б, наверно, Был агрономом в ласковом захолустье; Слушал болтливый овёс на ветру весёлом, Путал стихи в карманах и накладные, На мотоцикле гонял по весенним сёлам, Пил с мужиками в клубе под выходные. И собрались бы, как пазлы, осколки, части Зеркала жизни, той, настоящей доли. Мне бы ещё открылась формула счастья В майской зелёной дымке за тёплым полем. Радость и нежность песни далёкой влита В шорохи космоса и родниковый воздух… Знать бы и верить, что нет ничего вдали-то Лучше, чем этот туман, пригасивший звёзды. А за туманом ещё разглядеть осталось Край, где светло и осмысленно жили люди, Где от работы – радостная усталость, Где засыпаешь и знаешь, что ЗАВТРА будет. * * *
Векового ельника темень. Непролазны снега завалы. Робкую лазоревку в темя Небо поцеловало. Рядом трасса – слякоть и давка, Выхлоп над железной толпою. И грузовики на заправках — Стадо на водопое. В реках света – мели и броды, А истоки – в городе где-то. В споре человека с природой Победителя нету. Может, сбережёшь тишину ты В поле, за позёмкой ползучей, Грохот и гуденье минуты Вечностью не обеззвучишь? Если бы уйти, затеряться Там, за голубыми лесами… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Девушки идут, матерятся Нежными голосами. |
