— Какой замечательный набор опций, — сказала кисло Елизавета, и ее премьер–министр пожал плечами.
— Я не очень счастлив от них сам, Ваше Величество. К сожалению, у нас на самом деле есть только эти два пути. Итак, мы пытаемся справиться с этим так тихо, как можем в слабой надежде, что воздержание от разбрызгивания яйца по всему лицу Лиги вдохновит полномочных солли на то, чтобы в самом деле работать с нами, или же мы идем по пути максимальной гласности? Запускаем наше собственное наступление в новостных сетях Лиги в надежде, что давление на них сделает их существами разумными?
Никто ничего не сказал несколько задумчивых секунд. Тогда Хонор глубоко вздохнула и покачала головой.
— Учитывая то, как отделены реальные лица, принимающие решения в Лиге от чего–то отдаленно напоминающего избирательный процесс, я сомневаюсь, что какое–либо пропагандистское наступление будет иметь большой эффект в краткосрочной перспективе. Хотя, в то же время, если мы предадим это гласности, мы начнем с того, что загоним лиц, принимающих решения в угол. Или, во всяком случае, они это так, вероятно, увидят.
Как Хэмиш только что указал, намного больше времени займет отправка любого официального донесения, чтобы добраться до Старой Земли, если Бинг достаточно умен, чтобы остановиться и передать свое сообщение через Узел. Таким образом, я не думаю, что там есть кто–либо добивающийся от Лиги любого окончательного решения о том, как он будет очень быстро реагировать, даже если бы захотел. И, честно говоря, я не думаю, что он захочет. Абсолютное высокомерие позаботиться об этом, но как Тони уже говорил, они также будут думать в терминах прецедентов. Того, что произойдет, если они ответят в своего рода «давайте забьем на это». Если мы пойдем вперед и начнем разжигать общественное мнение, которое только сделает их еще более неподатливыми, чтобы немедленно признать, что их человек облажался.
— Все верно, — сказала Елизавета. — С другой стороны, я не думаю, что кто–то в этой комнате действительно ожидает от них чего–то, кроме неподатливости в признании, что они виноваты.
— Нет, — сказал Лэнгтри. — Но это не значит, что мы не должны выступить в разумные сроки, Ваше Величество.
Он поморщился, очевидно, несчастно при мысли, что играет роль сдерживающего влияния. К сожалению, эта ответственность пришла с его нынешней работой, и он принял это.
— Тот факт, что мы потребовали, по крайней мере, временной передачи их военных кораблей — и что наш командующий на месте имеет право использовать смертоносную силу, если они откажутся — разозлит их, — продолжил он. — В этом расхождений не будет. Тот факт, что мы готовы разозлить их — даже несмотря на то, что это грозит международным кризисом, чреватым серьёзной военной опасностью, на что никто другой не был дерзок или достаточно безумен, чтобы делать подобное буквально на протяжении веков — будет довольно решительно заявлять о том, как серьезно мы воспринимаем это. Я думаю, что мы могли бы позволить себе обратиться таким образом, который предполагает, что мы не хотим публично унизить Лигу, не рассматривая ее нерешительность.
— Я думаю, что Тони и Хонор оба отметили верные вещи, Ваше Величество, — сказал спустя секунду. — Я склонен рекомендовать, чтобы мы не обращались к общественности в этот момент. На самом деле, я думаю, мы должны конкретно указать им, что мы не передали эту историю средствам массовой информации, когда вручим нашу ноту министру иностранных дел Роэласу и Вальенте.
Елизавета на мгновение задумалась, потом кивнула.
— Я думаю, что это имеет смысл, — сказала она. — В то же время, однако, я не думаю, что мы можем позволить себе сидеть на этом слишком долго, по нескольким причинам.
— О каких причинах вы думаете? — спросил Грантвилль немного с опаской.
— Самой важной лично для меня является то, что мы несем ответственность за информирование наших граждан, ответила королева. — И это не только из–за любого морального чувства ответственности, Вилли, — добавила она немного демонстративно. — Рано или поздно нам придется предать гласности это, и если мы задержимся на слишком долго, люди будут удивляться, почему мы не сказали им об этом рано, так как происходящее, в конечном итоге, может вовлечь нас в возможность войны с самым мощным флотом в галактике, а мы уже в состоянии войны с Республикой Хевен. Я думаю, это важно, чтобы они понимали, почему мы допустили такого рода риск, и какие именно важные принципы участвуют на самом деле.
Грантвилль слегка поморщился. Хотя он был канцлером казначейства в кабинете герцога Кромарти, он никогда полностью не был согласен с новостной политикой во время Первой Хевенитской Войны. Позиция Кромарти была в том, что все может быть сохранено в тайне лишь до того как кто–то из наделенных властью людей, придерживавшихся крайних взглядов, начинал задавать вопросы. Поскольку, к несчастью, утечки новостей происходили в любом случае, он доказывал, что политика открытости и честности была лучшим способом повышения доверия населения к официальным заявлениям, которые они делали. Грантвилль — хотя в то время он был только достопочтенным Вильямом Александером — не был согласен ни с одним из этих пунктов. Его проблема была в его сильной неприязни (на самом деле, он был готов признать это, без особых извинений, что ненависть была бы лучшим выбором существительного) к официальному новостному истеблишменту Солнечной Лиги. Все, что сообщалось на Мантикоре, сообщалось на Старой Земле в течение недели, а новостники солли не тратили, по его мнению, впустую очень много усилий, пытаясь сообщить об этом фактически и без предвзятости.
Так было перед первыми атаками хевов на такие места, как станция Ханкок и Звезда Ельцина, когда пресса Лиги давала материал о надвигающейся конфронтации между Звездным Королевством Мантикора и Народной Республикой с чем–то приближенным к беспристрастности. Фактически, сегмент новостного истеблишмента солли придерживался промантикорской позиции, а правительство Звездного Королевства и его устоявшиеся общественные органы в таких местах, как Беовульф, Солнечная система и еще значительное количество районов намеренно играли за «отважную маленькую Мантикору», разделяя такое видение между прессой.
Но обида Лиги на доминирующее положение Звездного Королевства в межзвездной коммерции всегда была на заднем фоне, и как только фактически началась стрельба, она начала выходить на первый план. «Отважная маленькая Мантикора» была увидена в совершенно ином свете, когда Королевский Флот Мантикоры стал выиграть битву за битвой. Факт того, что это были победы в боях против тяжелого в численном отношении противника, казалось, только делал многих соларианцев более склонными видеть Звездное Королевство превосходящим в военном отношении, и это был только короткий шаг (для многих из них), чтобы изменить свое мнение о Мантикоре («Я никогда не любил этих нахальных монти. Всегда слишком жадные и уверенные в себе для кучки неоварваров, если вы спросите меня! Если бы я был в Хевене, я бы тоже тревожился из–за них!») как о агрессоре. А успех правительства Кромарти в получении Лигой эмбарго на продажу технологий Народной Республике лишь раздражал эту традиционную соларианскую обиду.
В этих условиях СМИ Лиги не потребовалось очень долгое время, чтобы перейти к тому, что Грантвилль, по крайней мере, всегда рассматривал как отвратительную прохевовскую позицию. Даже наименее подверженным антисоларианским настроениям мантикорцам пришлось признать, что существовал определенный уклон против Звездного Королевства, хотя совсем немногие из них согласились бы с Грантвиллем, что было организовано антимантикорское лобби в пределах соларианской прессы. Тем не менее, Кромарти, приверженный его политике открытости и согласования, решался изменять ей лишь от случая к случаю и только если нуждался в действиях.
Это не означало, что Кромарти был слеп к реалиям освещения новостей в Солнечной Лиге. Действительно, во многих отношениях ему было так же горько от наклона соларианских новостников, как самому Грантвиллю. Но политика Кромарти отражала его беспокойство средствами массовой информации Альянса. Он признавал, что Звездное Королевство могло быть забито репортажами Лиги, какие он допустил, а при его премьерстве, пиар Звездного Королевства был сосредоточен в первую очередь на том, чтобы противоположная точка зрения была также представлена и это давало бы доступ к точной информации с обеих сторон, по крайней мере, для солариан в целом. Мантикора точно не пыталась преуменьшить жестокость Госбезопасности в информации, которой она кормила Лигу через собственные каналы. Также, если на то пошло, мантикорские журналисты и комментаторы вообще стеснялись указывать на то, что в то время как в Звездном Королевстве над репортерами не было цензуры, в Народной Республике она была… и что соларианские корреспонденты, ассигнованные в Хевене никогда не упоминали этого, так как это было чревато высылкой из Народной Республики.
