«Держу пари, что адмирал Д'Орвилль вряд ли подписывался на запасы запчастей, –. Блэйну наслаждался извращенным удовольствием от этой мысли. – Должно быть, он разворошил весь свой флагман, чтобы избавиться от них. Ну, он обязан был это сделать. А теперь, мне нужно внимательнее осмотреться и найти того счастливчика, на которого я смогу вывалить…

Его мысли были прерваны аляповатым символом приоритета, высветившемся внезапно в углу его дисплея. Он смотрел на него, не мигая, в течение одного-двух ударов сердца. За все время его карьеры во флоте он никогда не видел этого особого символа, кроме как на учениях или тренировке, наконец что-то сработало на уровне подкорки мозга, и его рука подскочила, чтобы нажать клавишу приема.

– Блэйн! – он вытянулся перед появившимся у него на экране офицером связи его флагмана. Офицер выглядела нелепо молодой для своего звания старшего лейтенанта, а ее юное лицо было белым как бумага.

– Мне очень жаль, что потревожила вас, адмирал, – запинаясь выпалила она. – Мы только получили приоритетное сообщение от Адмиралтейства. Это – код Зулу, сэр!

На мгновение Блэйн ощутил дыхание холода у себя в груди. Она, должно быть, ошиблась кричал голос внутри него. Или так, или он, скорее всего, неправильно понял ее. Во флоте у кода Зулу было только одно значение – неизбежное вторжение. Но мог ли кто-нибудь, даже хевы, быть достаточно сумасшедшим, чтобы решить испытать на себе обороноспособность домашней системы Мантикоры!

– К сообщению приложена оценка вражеских сил, лейтенант?

Блэйн был изумлен тем, насколько спокойно прозвучал его голос. Конечно, отнюдь не потому, что он чувствовал себя особо спокойно! На самом деле, краешком подсознания он понимал, что это была просто ответная реакция на выражение лица лейтенанта и напряженность, клокочущую как коротящий силовой кабель под поверхностью ее голоса.

– Да, сэр, есть, сэр, – офицер связи глубоко вздохнула, и несмотря на все, Блэйна позабавила ее непроизвольная реакция на успокаивающее влияние его голоса. Но развлечение длилось не долго.

– По первоначальным оценкам Адмиралтейства – не менее трехсот кораблей стены, сэра, – произнесла она. – Начальные проекции курса указывают, что они направляются к Сфинксу на полной скорости.

Блэйн почувствовал как что-то засосало у него в животе. ТРИСТА кораблей стены? Но это… это же чистое безумие. Лишь одно Томас Тейсман всегда отказывался принимать на себя как Военный Министр Республики Хевен – это отправлять мужчин и женщин под своим командованием в самоубийственные атаки, что Комитет Общественного Спасения когда-то требовал от них.

«Но что если это – не самоубийственная атака, – мысль Блэйна ледяным ветром пронзила его насквозь. – Триста кораблей стены… вероятно, под завязку забитые подвесками… и Д'Орвилль, взявший на себя охрану Центрального Узла…»

«Господи Иисусе, – внезапно понял он. – Это может сработать в их пользу! И если так…»

– Незамедлительно, передайте сигнал всем эскадрам и командирам подразделений, – он услышал свой голос, отдающий приказ лейтенанту на своем дисплее.

– Да, сэр, – облегчение молодой женщины от необходимости выполнять что-то утешительно знакомое было очевидно. – Включаю запись, сэр, – кивнула она мгновение спустя.

– Люди, – произнес Блэйн в свой микрофон, – мы нужны дома. Действуем по Плану незамедлительного возвращения домой. Поднимайте импеллерные клинья, выдвигаемся через тридцать минут. Блэйн, конец связи.

Лейтенант проверила запись, а затем оглянулась на него.

– Все записалось, сэр, – подтвердила она.

– И приложите полный текст сообщения Адмиралтейства, – добавил он.

– Да, сэр!

– И отправляйте, лейтенант, отправляйте наконец.

Блэйн вырубил связь только для того, чтобы начать отбивать код вызова начальника штаба с пометкой чрезвычайной важности, похоже, его предыдущие мечты об учениях быстро улетали за горизонт. Что ж, по крайней мере, они смогут осуществить План незамедлительного возвращения домой, приказ, разработанный на случай чрезвычайной ситуации. Вряд ли кто-нибудь ожидал, что он действительно понадобится.

Как папа всегда говорил, ты никогда не поймешь важность чего-либо… пока тебя не припрет. Забавно. А я-то считал его чрезмерно пессимистичным.

– Да, сэр? – его начальник штаба появился на дисплее в футболке, вытирая пот с лица полотенцем для рук. Позади него Блэйн видел замершую баскетбольную игру.

– Я боюсь, твоя игра только что закончилась, Джек, – сказал ему Блэйн. – Кажется, у нас появилась небольшая проблемка.

– Ну, что ж, очень неплохая работа по считыванию контактов, Петтигрю, – произнесла лейтенант Абигайль Хернс. – Но нам нужно быть немного быстрее при обновлении идентификационных номеров противника.

– Как вам угодно, миледи, – техник по датчикам первого класса Исайя Петтигрю ответил почти кротко, и Абигайль приложила все усилия, чтобы не заскрипеть зубами.

Длинный, протяжный акцент техника был столь же мягок, и такими же небольшими переливами, как и ее собственный. С одной стороны, слышать его было глубоко успокаивающим напоминанием того, кем она была, особенно проведя так много времени вдали от дома. Тем не менее, с другой стороны больше всего ей хотелось придушить Петтигрю – и десяток-другой грейсонцев из экипажа КЕВ «Тристам»– голыми руками.

«Но это не его вина, – сказала она… в который раз. – Он ведь с Грейсона. И не может забыть, что папа – Землевладелец Оуэнс, что делает меня миз Оуэнс, не просто лейтенантом Хернсом. Думаю именно поэтому, что он не помнит слова «мэм», когда обращается ко мне. Дико раздражает. Конечно, можно и с этим жить, если он только прекратит стараться похожим рыцаря, который хочет опуститься на одном колено и поцеловать мою руку всякий раз, когда я говорю с ним!»

В свое время, в свой первый день во флоте, из всех проблем, с которыми она предполагала столкнуться, эта просто не пришла к ней на ум, в ведь следовало! Она была слишком зациклена на предрассудках Грейсона, направленных против службы его жен и дочерей в вооруженных силах, слишком волновалась по поводу того, будут ли мужчины Грейсона готовы принять отдающую приказы женщину Грейсона так же, как они приняли Землевладельца Харрингтон и другим «пришелиц» из КФМ. Она готовила себя к тому, чтобы иметь дело с подчиненными, которым трудно будет смириться, что правильная девочка с Грейсона может стать «настоящим офицером», но она никогда не задумывалась, как будут реагировать более традиционные мужчины Грейсона, чьи нормы социального и религиозного поведения были запрограммированы практически на уровне генетического кода воспитавшим их обществом.

Петтигрю был продуктом ОЧЕНЬ традиционного Грейсонcкого воспитания. Он просто не мог позабыть о дани уважения к дочери Землевладельца, что могло стать настоящей проблемой для Абигайль, учитывая, что она была самой младшей из начальников отделов «Тристрама». Ей хватало и того, что она была единственным членом экипажа, за кем был закреплен ее собственный телохранитель, как того требовал закон Грейсона. Матео Гутиэррес, ее здоровый личный телохранитель, также был незаметен в маленьком экипаже «Тристрама», как и когда-то на «Гексапуме», но все знали, что он всегда где-то рядом, и она подозревала, что некоторые из ее мантикорских товарищей считали его присутствие одной из замашек неоварваров. А еще выдумкой, которая была обязана раздуть ее и без того непомерное самомнение. Ей абсолютно не было нужды интересоваться мнением других, более старших лейтенантов, чтобы понимать, что грейсонские члены экипажа относились к ней с большим уважением и повиновением, чем к кому-либо еще. Ни то что бы Абигайль это очень нравилось. Из своего опыта службы в Королевском Флоте Мантикоры ей больше всего нравилось то, что, насколько большинство монти было заинтересовано, чтобы она и дальше оставалась просто лейтенантом Хернс. Ни один не тратил уйму своего времени, льстя ей или вставая на задние лапки.