«Есть моменты, — размышлял Вежьен, — когда я думаю, что было бы на самом деле проще — легче, по крайней мере — позволить черни взять все на себя, чем пробираться через это бездонное море родственников, семей, друзей и связей. Может и вправду – слить весь пруд и отделить рыбу от грязи (прим. пер. – видимо, здесь Вежьеном переиначено высказывание об отделении зерен от плевел). Мы ведь получим, по крайней мере, некоторый выигрыш в эффективности, не так ли?»

— Если мне придется, я буду говорить об этом с Виктором, — сказал он вслух. — Я не хочу этого, но по крайней мере он достаточно умен, чтобы понять, почему мы должны держать все шито-крыто. И если он должен будет насесть на Армана, чтобы тот держал рот на замке, то он это сделает. Впрочем, не будем заниматься какими–то большими проблемами, чем должны. Надеюсь, что это единственный пожар, и его нам не нужно будет тушить в первую очередь.

— Надеюсь, — согласился немного кисло Дюсерр.

— В любом случае, я поговорю с Гуедон завтра. Как и вы, я не вижу, как Николас смог бы это заранее приготовить без ее участия. Если выяснится, что она не при делах, то я вернусь к тебе, и мы должны будем кое-что реорганизовать. По крайней мере, сроки не кажутся такими уж критическими. У нас есть пара дней в запасе, что не сможет расстроить миз Анисимову.

— О, что угодно, — сказал Дюсерр, и на этот раз его тон был кислым достаточно, чтобы свернулось молоко, — давай не будем делать ничего, чтобы расстроить миз Анисимову!

* * *

Капитан Габриэла Сеген сделала все, чтобы выглядеть совершенно спокойной и готовой, когда она спрятала свою форменную фуражку под левую руку и последовала за молодым лейтенантом в личный кабинет начальника флотских операций.

Тот факт, что не было абсолютно никакого предупреждения об этой встрече, сообщение с приказом о докладе в офисе адмирала Гуедон при было примерно пятьдесят три стандартных минуты назад и не способствовало уверенности Сеген. Правда, легкий крейсер «Камилла» был одним из самых мощных и самых современных единиц Флота Новой Тосканы, и Сеген, вероятно, будет любоваться на свои контр–адмиральские звезды в конце этого назначения. Это мало походило на то, как если бы она была неким младшим лейтенантом, вызванным в кабинет капитана, чтобы получить разнос, сказала она себе.

«Нет, — ответила ее упрямая часть, — это может быть намного хуже, и ты это знаешь».

С этой веселой мыслью она перенеслась через дверь, пожав руку в приветствии. Затем лейтенант исчез, и Сеген осталась наедине с Гуедон.

Гуедон была пожилой женщиной, реципиентом первого поколения пролонга, чьи некогда темные волосы стали темно–серой сединой и чье лицо было четко очерчено. Но у нее все еще была высокая, внушительная фигура той, кто держал себя в прекрасной физической форме, а жесткие кольца золотых галунов на рукавах ее формы простирались почти по всему пути от манжеты до локтя.

— Садитесь, капитан, — голос Гуедон был резок, немного скрежещущим, что было не совсем приятно, но придавало ему определенную командную энергичность. Сеген всегда удивлялась, был ли это ее естественный голос или может быть она тщательно культивировала это дуновение резкости.

— Спасибо, мэм, — Сеген подчинилась инструкции, и Гуедон обошла кругом и встала перед столом, скрестив свои золото–галунные руки на груди, когда она прислонилась спиной к краю стола.

— Я понимаю, что вы не имеете понятия, почему я хотела видеть вас, капитан, — сказала Гуедон, переходя к делу со всей ее обычной прямотой. — Что ж, я собираюсь объяснить это вам. А когда я закончу, вы вернетесь на свой корабль, и ваш корабль отбудет к Пекуоду, а когда вы доберетесь до Пекуода вы осуществите строго засекреченную миссию, которая, как определили Президент и Кабинет, является жизненно важной для интересов и безопасности нашей звездной нации. Вы не будете обсуждать эту миссию, ее параметры или ее специфику ни с кем — когда–либо — без моего конкретного и личного разрешения. Вы даже не будете думать об этой миссии без моего конкретного и личного разрешения. Но вы выполните ее безупречно, капитан, потому что, если вы этого не сделаете, можете не появляться на Новой Тоскане очень долго.

Сеген почувствовала себя превращающейся в камень в удобном кресле, и Гуедон тонко улыбнулась.

— Теперь, я полагаю, у меня есть ваше внимание, капитан, — сказала она, — вот что вы должны сделать…

– Да, мэм? Вызывали? – сказал лейтенант Аскью, немного волнуясь, после того как вошел в кабинет коммандера Бурже на борту корабля ФСЛ «Жан Барт».

– Да, Мэтт, вызывала, – кивнула Бурже, откидываясь в кресле. Коммандер была брюнеткой небольшого роста, с карими глазами.Кто-нибудь, менее уважающий авторитеты, чем старпом одного из крейсеров Соларианской Лиги,мог бы назвать её нос курносым. По большому счету, Бурже нравилась Аскью, она очень напоминала ему одну из его любимых школьных учительниц. Но вызов в её кабинет был совершенно неожиданным.

– Возможно, вы помните тот разговор с коммандером Цейс пару месяцев назад, – сказала Бурже тоном «переходим прямо к делу», и если бы у Аскью была шерсть, она бы встала дыбом.

– Да, мэм, я помню, – осторожно подтвердил он, пока она глядела на него, подняв брови в ожидании.

– Поправьте меня если я ошибаюсь, но разве она ничего вам не говорила насчет того ,чтобы «залечь на дно»?

– Да,мэм,но…

– Не нокайте, лейтенант Аскью, – перебила его Бурже значительно более прохладным тоном. – Я считала что коммандер Цейс выразилась тогда достаточно ясно.И, полагаю, я должна добавить, что она сделала это, выполняя мои особые инструкции, по праву капитана.

– Да,мэм,но..

– Когда я захочу,чтобы меня перебивали, лейтенант, я вам сообщу, – категорически заявила Бурже, и Аскью закрыл рот.

– Так-то лучше, – сказала она с холодной улыбкой. Она несколько раз повернула свое кресло из стороны в сторону, глядя на него неприязненно, затем глубоко вздохнула.

– Если ты вдруг еще не понял, – сказала она. – Я недовольна тобой немного более, чем полностью.Черт возьми, Мэтт, да о чем ты вообще думал?

На этот раз, несмотря на то, что это, очевидно, был вопрос, Аскью сильно сомневался, стоит ли отвечать.Но, к сожалению, выбора у него не было.

– Мэм, я вовсе не хотел гнать волну. Просто…просто я не мог выключить свой мозг, и чем больше я думал об анализе Тургуда и о докладах нашей разведки, тем больше я понимал, что мы совершенно недооценили возможности монти.

– Вас может это удивить, – голос Бурже был уже спокойнее, но все еще достаточно резким, – но капитан и я уже немного развлеклись небольшим исследованием в этом направлении. И наше исследование, в отличие от кое-каких лейтенантов, нам удалось сохранить в секрете.

Аскью начал было открывать рот,но замер. Вспышка его раздражения быстро рассеялась, когда он посмотрел в глаза Бурже.

– Я этого не знал, мэм, – тихо сказал он через мгновение.

– Да, – Бурже вздохнула. – Вы этого не знали.И, полагаю, это моя вина.В данном случае, скорее всего, именно поэтому я так недовольна вами. Многие бы расстроились в такой ситуации, ведь вы не совершили бы эту ошибку, будь вы предупреждены, – она потерла лоб. – Я должна была вызвать вас на «разговор по душам» сама, а не поручать это Урсуле. И, если уж говорить начистоту, то мы до сих пор не знаем, как ваш исходный доклад попал в руки Аберу. Мы хотели, чтобы это дело оставалось исключительно внутри нашего круга, и уж точно вне поля зрения Аберу. Мы не хотели привлекать к вам дополнительное внимание. И так же я и капитан не хотели бы показаться теми, кто чрезвычайно одобряют ваши выводы.

Аскью медленно кивнул. Хорошо было бы, чтобы Бурже более ясно объяснила ему свою позицию с самого начала, но её логика была ясна. Это был тип «запутанного мышления», которое было необходимо,чтобы выжить в византийских интригах внутренней жизни ФСЛ.

– Теперь,однако, – продолжила Бурже немного более оживленно, – вы попали под самый пристальный обзор, Мэтт. Ваше последнее произведение эпистолярного жанра каким-то таинственным образом попало прямо в корзину Аберу для входящих документов. Ваша первая записка её не очень-то развеселила, но её реакция на ваш последний доклад была весьма бурной.