— Чтобы быть абсолютно честным, — продолжил Грантвилль, — это именно то, что я хотел бы сделать, и я сомневаюсь, что только я именно в таком настроении. Наверное, нет ни одной семьи здесь, в домашней системе, которая не потеряла кого–то в Битве за Мантикору, даже не рассматривая всех смертей, которые были до нее. Так что, да, есть часть меня, которая хотела бы разбить хевов в щебень.

Но теперь мы получили эту ситуацию с Солнечной Лигой, и даже если мы этого еще не сделали, грубая месть, такая заманчивая в краткосрочной перспективе, является худшим из возможных основ для любого вида прочного мира. Мы не Рим, и мы не можем перепахать Карфаген и засеять землю солью. Таким образом, отгадайте–ка, господин министр иностранных дел, если мы покажем, что можем взорвать Столичный Флот хевовв космосе, уничтожить всю орбитальную инфраструктуру столичной системы Элоизы Причарт, а затем расскажем ей, что мы готовы взорвать множество дополнительных систем, если потребуется для нее увидеть причину, что вы думаете, она скажет?

— Я так понимаю, что мы не слышали ответа от адмирала Бинга, Билл?

— Нет, мэм, — согласился коммандер Эдвардс.

— Так или иначе, я скорее думала, что ты упомянули бы об этом, если бы мы его имели, — сказала Мишель с легкой улыбкой. Затем она повернулась к Аденауэр и Терстигу. — Что по статусу их импеллеров?

Офицер–операционист и офицер РЭБ вручную подводили платформы «Призрачного Всадника» поближе к соларианским кораблям для слежки за ними. Теперь Аденауэр в ответ на вопрос посмотрела на Мишель, и выражение ее лица было несчастным.

— Мы пытались подобраться достаточно близко, чтобы прочитать их узлы, мэм, но я не думаю, что мы должны беспокоиться. Мы только засекли инициирование первой ступени на их клиньях, и они уже вращаются по отношению к двигателям. Они выходят на курс.

— Идиоты поганые, — пробормотала себе под нос Мишель, снова чувствуя искушение отдать на волю Бога муторный перебор.

— Ладно, Билл, — вздохнула она вслух. — Я полагаю, мы должны дать этим придуркам еще одну попытку. Подготовка к записи.

— Да, мэм.

Мишель взглянул на главную проекцию, пока ждала. Ее силы направлялись внутрь системы уже сорок три минуты, ускоряясь к планете на постоянных шестистах трех g, которые оставляли «Никам» семьдесят g в резерве. Их конечная скорость доходила до 21,271 км/с, и они сократили дальность полета от чуть более ста девяносто двух миллионов километров до ста пятидесяти шести миллионов. Учитывая эту геометрию, эффективные возможности охвата Марк-23 в подвесках, скользящих снаружи корпусов ее кораблей, были далеко за семьюдесятью двумя миллионами километров от неподвижной мишени, а эффективная дальнобойность против Бинга и его кораблей будет только увеличиваться, поскольку он ускорился по отношению к ним и увеличивал скорость их сближения.

— Микрофон готов, мэм, — сказал ей Эдвардс, и она, кивнув ему, отвернулась от проекции к дисплею.

— Ваш срок истек, адмирал Бинг, — сказала она холодно, без предисловий. — Я могу только предположить по вашему текущему курсу и тому факту, что ваши импеллеры вот–вот выйдут на полную мощность, что вы намерены вступить со мной в бой. Я предостерегаю вас от этого. Имейте в виду, что у меня есть возможность уничтожить ваши корабли далеко за пределами любого расстояния, на котором, возможно, вы сможете угрожать нам. Также сообщаю, что если вы немедленно не прекратите ваши попытки сблизиться с моими судами или сбежать из системы, и не примете требования моего правительства и не остановитесь, я продемонстрирую эти способности вам в такой манере, что даже вы не сможете их проигнорировать. Золотой Пик, конец связи.

— Запись чистая, мэм, — подтвердил Эдвардс через некоторое время.

— Тогда отсылайте ее, — сказал Мишель решительно.

— Есть, мэм.

Спустя восемь минут сорок три секунды после того, как оно было передано, сообщение Мишель достигло КФСЛ «Жан Барт», и лицо Джозефа Бинга потемнело от ярости, когда Уиллард МаКуил направил сообщение в его ком.

Вот высокомерная маленькая сука! Кем, черт возьми, она думает, что является, разговаривая со мной — разговаривая с Солнечной Лигой — так?

Он почувствовал, что его челюстные мышцы болят от напряжения сдерживая рычание, и его ноздри расширились, когда он сделал глубокий, злой вдох. В течение нескольких секунд на флагманском мостике стояла мертвая тишина, затем МаКуил прочистил горло.

— Будет ли ответ, сэр? — спросил офицер связи болезненно нейтральным голосом.

— О, да, — проскрежетал Бинг. — Ответ будет подходящий, Уиллард! Но не с какой–либо ком–передачи!

— Да, сэр.

МаКуил повернулся к своему дисплею, плечи напряжены, и Бинг почувствовал свежий спазм гнева. Неужели его собственный штаб купился на смешные заявления о «непобедимом оружии» манти? Он начал рычать что–то МаКуилу, а затем сдержал свое желание. Последнее, что ему было нужно — начать звучать как некоторые истерические старухи!

— Сэр, — сказала Карлотта Тимар очень осторожным тоном, — капитан Мизава хотел бы поговорить с вами.

— О, я был уверен, что он это сделает, — зарычал Бинг. — Я не думаю, что он хочет извиниться за чтение почты, которая была адресована не ему? — Добавил он, дернув головой в сторону своего теперь пустого кома.

— Мне очень жаль, сэр, — сказал МаКуил, — но последнее сообщение монти не было адресовано специально вам. Оно осуществлялось общим направлением… ко всем судам, сэр.

Лицо Бинга покрылось опасной краской, и он посмотрел на офицера связи.

— И какого черта вы не упомянули мне об этом немного раньше? — прорычал он.

— Мне очень жаль, сэр, — повторил МаКуил, — но адресный блок был показан в заголовке сообщения. Я… предположил, что вы видели это.

Бинг отошел немного назад для еще более яростного ответа, а затем закрыл глаза, плотно сжал сложенные руки за спиной, и попытался подавить гнев, кипевший у него внутри. Через несколько секунд он открыл глаза еще раз и натянуто улыбнулся Тимар.

— Ну, я думаю, что если хороший капитан хочет поговорить со мной, что я могу сделать, так это принять его вызов, — сказал он начальнику штаба, и еще раз скользнул обратно в свое командирское кресло. Он остановился на еще одну секунду, затем набрал ключ принятия.

— Да, капитан? — продолжил он, голосом как можно более нейтральным, хотя знал, что в нем по–прежнему отдается больше его внутренней ярости, чем он хотел.

— Адмирал. — Было очевидно, что Мизава усердно работал для поддержания собственного голоса неконфронтационным, что только сделало упрямство Бинга еще более сердитым, когда флаг–капитан продолжил. — Я понимаю, вы и я точно не сходились во взглядах по ряду вопросов в последнее время, но я настоятельно призываю вас рассмотреть возможность того, что эта адмирал Золотой Пик действительно имеет те возможности, о которых она говорит.

— Капитан, это смешно, — ответил Бинг. — Я знаю о слухах невозможного диапазона ракет монти. Боже правый, я читал оценки РУФ, прежде чем направился сюда, вы знаете это! И я знаю, что ракеты, развернутые «Технодайном» на Монике были с расширенной системой привода, увеличившей их диапазон. По этому вопросу я знаю, что в НИОКР дома в течение некоторого времени искали возможность принятия той же концепции. Но я также знаю, насколько большие были ракеты «Технодайна», как и вы, если вы читали те же отчеты. Это основная причина, почему мы не стали вводить ту же концепцию у себя, вы знаете. Мы просто не имеем погребов такой емкости, или достаточно больших корабельных пусковых установок, чтобы разместить что–либо с двигателями размером с те, которые «Технодайн» использовал на Монике… и ни кто–нибудь еще! Мы видели пусковые трубы на этих проклятых большожопых «линейных крейсерах» на Монике, если вы помните. У них нет, как и в Галактике, возможности выстрелить ракетой такого размера из этих пусковых! Я могу представить, что их корабли стены могут — возможно — иметь трубы для них, но никак не один из этих чертовых кораблей! А у нас в погребах есть «Дротики», а не то дерьмо, что «Технодайн» поставил Монике. Не говоря уже о том факте, что ни у одного из мониканцев не было «Гало».