— Сэр, я понимаю, что все это правда, — сказал Мизава. — Но «Дротики» всего лишь однодвигательные ракеты. Чертовски хорошие, да, но только однодвигательные. Если сообщения о крейсерах монти на Монике, имеющих многодвигательное вооружение, точны, то, конечно, у этих людей оно тоже есть.

Бинг заставил себя не закатить глаза в раздражении. Как он только что указывал, ракеты системной обороны, которые «Технодайн» поставил Монике, были слишком велики для любой судовой пусковой установки, и они были однодвигательными ракетами. Теперь он хотел поставить что–то достаточно большое, чтобы запустить что–то многодвигательное через пусковую трубу? Боже мой! Этот человек был не просто параноиком, он был чертовым идиотом! Даже офицер Пограничного Флота должен был быть достаточно смышленым, чтобы понять, что что–то размера пусковой крейсера просто не могло выстрелить чем–то большим, чем те птички «Технодайна»!

Он, очевидно, выказал, по крайней мере, некоторые из своих реакций, несмотря на все усилия не делать этого, потому что лицо Мизавы напряглось еще больше.

— Я знаю, что аргумент размера против идеи, сэр. Однако, при всем уважении, посмотрите на это последнее послание из них. Оно было отправлено прежде, чем мы на самом деле подняли наши клинья, но они точно знали, что мы делаем. Это означает, что они имеют возможности сверхсветовой разведки, и они используют ее. На мой взгляд, особенно в сочетании с наблюдаемыми темпами их ускорения, это демонстрирует, что по крайней мере значительный кусок отчетов о возможностях монти, которые РУФ приняло в расчет, на самом деле точен.

Его глаза впились в Бинга. Он очень осторожно воздержался от упоминания записки Аскью, но это было там, между ними, и его голос стал тверже, жестче.

— Учитывая эти доказательства — доказательства того, что РУФ было неправо, по крайней мере, в некоторых своих оценках — я думаю, что мы должны принять возможность такой дальнобойности их ракет, о которой они говорят, всерьез.

— Ну, это делает один из нас, капитан, — сказал Бинг с сарказмом, прежде чем смог сдержаться. Мизава покраснел и Бинг покачал головой. — Я прошу прощения за это последнее замечание, — он заставил себя сказать это. — Происходит достаточно, чтобы любому из нас быть напряженным, но это не повод для меня срываться на вас.

По выражению лица Мизавы было очевидно, что он знал, что извинения Бинга были строго для проформы, но он отрывисто кивнул, и Бинг заставил себя улыбнуться.

— Я отметил вашу озабоченность, капитан. С другой стороны, у нас есть двадцать два корабля, семнадцать из них линейные крейсера, а у манти всего только девятнадцать. Правда, их «линейные крейсера» больше, чем у нас — если на то пошло, наверное, к тому же более выносливые — но каждый из наших имеет столько же ракетных пусковых, как один из ихних, и у них их только шесть, а у их тяжелых крейсеров только двадцать труб по борту! Это дает нам значительное преимущество в трубах и даже большую мощность выстрела. И, при всем уважении, я не готов сбрасывать со счетов оценку разведки, сформулированную аналитиками, имеющим доступ ко всей поступающей информации, в отличие от наших оценок, генерируемых самостоятельно на основании частичной информации, у некоторых офицеров — справедливо, я мог бы добавить — есть все основания принять эти пессимистические предположения, чтобы избежать недооценки возможностей потенциального противника. Правда, темпы их ускорения выше, чем предсказывала Разведка, но это отдельный момент, нет абсолютно никаких доказательств, кроме апокрифических отчетов, что у монти есть возможности, которые вы приписываете им, и я не могу с чистой совестью позволить третьесортному неоварварскому флоту с манией величия даже пытаться диктовать свои условия Флоту Солнечной Лиги. Подобный прецедент будет иметь катастрофические последствия с любой внешнеполитической точки зрения, а оскорбление для чести Флота было бы недопустимо.

— Сэр, я не предлагаю вам уступить их требованиям. Я просто предполагаю, что, может быть, это время, чтобы попытаться вступить в переговоры с обеих сторон. Говорят, что они уже направили дипломатическую ноту на Мейерс. Согласен, что мы должны будем отказаться сдать им наши корабли, но почему бы не договориться вернуться на орбиту и сохранить статус–кво в Новой Тоскане, пока мы пошлем посыльное судно обратно в Мейерс с просьбой об инструкциях к комиссару Веррочио? Если они согласятся, то решение о том, как мы среагируем на их требования законно становится политическим решением, которое будет принято на самом высоком уровне местной политической власти. А если эта Золотой Пик согласится, это также даст комиссару Веррочио возможность отправки подкреплений в том случае — как почти наверняка будет в этом случае — если он решит, что мы правильно отказались от ее требований. По крайней мере, это позволит нам выиграть время при…

— Любые переговоры, такие как вы предлагаете, будут непременно рассмотрены Золотым Пиком, как признак слабости, — прервал Бинг. — На мой взгляд, она запустила колоссальный блеф — на самом деле, вероятно, по этой причине она ускоряется так сильно, чтобы убедить нас, что все дикие истории о «техническом превосходстве» Мантикоры верны — и я не собираюсь поощрять ее, считая, что это работает. Впрочем, даже если предположить на минуту, что у них есть оружие с такими возможностями, вы беспокоитесь о том, что она должна быть не просто сумасшедшей, но невероятно глупой, чтобы нажать на спусковой крючок, целясь в нас! Меня не заботит какие волшебные пули у них там есть, капитан. Черт возьми, у них может быть каждая вещь по самым пессимистическим оценкам коммодора Тургуда! Это не меняет того факта, черт возьми, что поблизости от них Солнечная Лига, и если они откроют огонь по соларианским линейным крейсерам в нейтральном пространстве, они действительно будут иметь акт войны на своих руках. Вы всерьез думаете, что какая–то кучка неоварваров будет намеренно создавать такую ситуацию? Особенно, когда они уже в состоянии войны с другой кучкой неоварваров, кто не может дождаться, чтобы уничтожить их?

— Я не говорю, что это будет умно с их стороны, сэр. Я только сказал, что они могут иметь возможность это сделать. И, с уважением, сэр, если мы согласимся на то, что они изначально требовали, это, в любом случае, будет актом войны против Лиги. Во всяком случае, оно может — и должно — быть истолковано таким образом. Они, очевидно, готовы рисковать, что же заставляет вас предполагать, что они не готовы рисковать другим актом войны?

— Капитан, — сказал Бинг сдержанно, — очевидно, вы и я не согласны. Соответственно, я должен спросить вас достаточно ли глубоки наши разногласия, что вы не желаете исполнять мои приказы?

— Адмирал, — сказал Мизава, его голос был одинаково холоден, — я готов выполнить любой законный приказ, который я могу получить. Однако, с уважением, одной из моих функций как вашего флаг–капитана является предложение своих лучших решений и рекомендаций.

— Я понимаю это. Однако, если вам достаточно… неудобно из–за моего предлагаемого курса действий, то я освобожу вас — без предубеждения, конечно — от ваших нынешних обязанностей.

Их глаза встретились через электронные средства коммуникационной системы корабля. Напряженность гудела и вибрировала между ними в течение нескольких секунд, а затем Мизава покачал головой. Это был отрывистый жест, жесткий от подавляемого им гнева.

— Адмирал, если вы решили освободить меня, это, конечно, ваше право. Я, однако, не просил об освобождении.

— Очень хорошо, капитан. Но в таком случае, у меня есть другие вопросы, которые требуют моего внимания. Бинг, конец связи.

* * *

— Я вижу, что признак здравомыслия оттуда еще не вырвался, — пробормотала Мишель капитану Лектер.

Двадцать пять минут прошло с тех пор ее второе сообщение достигло Бинга, а скорость соларианских крейсеров возросла до 7,192 км/с. Скорость ее собственных кораблей превышала 30 тысяч километров в секунду, что даст им скорость при сближении лучше, чем тридцать семь тысяч км/с, а досягаемость сократится до немногим более ста тринадцати миллионов километров.