Говорим: поэт. Представляете — Пушкин.
Великий такой. Немного курчавый.
В Михайловской роще стоит на опушке
И смотрит вдаль величаво.
Правильно. Был товарищ такой.
Девятнадцатый век. Начало.
И все поэты вокруг него —
Как лодочки у причала.
Был Маяковский. Так. Хорошо.
Асеев — тоже неплохо.
Тихонов. Уткин. Межиров пришел.
Стоп, стоп! Тут другая эпоха.
Когда отсвистели гражданские пули,
Прошляпили знатоки:
У нас в Союзе родился Юлий,
Не Цезарь — а все же Ким.
Сейчас девятнадцатая весна
Греет ему глаза.
Сидит молодой поэт у окна
И видит такой пейзаж:
Косой забор. Дальше — лужи.
Еще подальше — завод.
Весна, разумеется. Время под ужин.
Наш пятьдесят пятый год.
И вот, услаждая поэта взор,
Пишет его рука:
«Весна набрела на косой забор,
Пробравшись по ручейкам.
Стекает вода с забора того,
Журчит, не умолкает…»
Да слушай, поэт, душа с нее вон —
Да пусть себе стекает!
А вот завхозу мало забот,
Что вор запчасти уносит.
И очень плохо, что тот забор
Стоит не прямо, а косо.
И очень плохо, что, обожая розы,
Афоризмы и философские разговоры,
Мы не хотим помочь ста завхозам
Починить сотню заборов.
Стишок писануть в дневничок Наташе
Может каждый, извиняюсь, дурак.
А в настоящей работе не скажешь:
Я маленький — чур-чура!
Рабочий работает. Повар варит.
Кондуктор рвет билет.
А чем занимаетесь вы, товарищ?
— А я… я поэт!
Старо, дорогой. И тема стара.
Никакие мы не певцы.
Хочу, чтоб поэт выдавал на-гора
Гигантской работы слова-образцы.
Чтоб приходили к его словам,
Как за советом в обком.
За это борюсь. И предлагаю вам
Бороться.
Делом.
Стихом.
