ХИБИНЫ Что есть на земле — всё стремятся укрыть Снега в бесконечном посеве. Представьте себе, что возможно любить Страну под названием Север. Забудутся песни и споры, Но там, где мы шли на подъем, Вот эти Хибинские горы Останутся в сердце моем. Зажги свой костер у подножья сосны. Здесь горы о мужестве помнят, Здесь в варежке держит фонарик луны Глухая полярная полночь. И всем, кто ходил в этих синих снегах, Кто этой умылся водою, Представьте, навечно она дорога — Земля под Полярной звездою. И если огонь на суровой заре Погаснет, воскреснуть не смея, Я сердцем прижмусь к этой мерзлой земле И, может, ее отогрею. Апрель — 25 сентября 1981 СПУТНИКИ По прекрасному Чюрлёнису, Иногда — по Остроухову Мчались мы с одной знакомою На машине «жигули». Заезжали в Левитана мы, В октябри его пожухлые, Направлялись мы к Волошину, Заправлялись, как могли. По республике Цветаевой, Через область Заболоцкого С нами шла высоковольтная Окуджавская струна. Поднимались даже в горы мы, Покидая землю плоскую, Между пиком барда Пушкина И вершиной Пастернак. Некто Вольфганг Амадеевич Слал нам ноты из-за облака, Друг наш Николай Васильевич Улыбался сквозь туман. Слава Богу, мы оставили Топь софроновскую побоку, И заезжий двор Ошанина, И пустыню Налбалдян. Между Грином и Волошиным На последнем переходе мы Возвели шатер брезентовый, Осветив его костром. И собрали мы сторонников Рифмы, кисти и мелодии, И, представьте, тесно не было Нам за крошечным столом! Сентябрь-декабрь 1981 «Одинокий гитарист…» Одинокий гитарист В придорожном ресторане. Черной свечкой кипарис Между звездами в окне. Он играет и поет, Сидя будто в черной раме, Море Черное за ним При прожекторной луне. Наш милейший рулевой На дороге нелюдимой, Исстрадав без сигарет, Сделал этот поворот. Ах, удача, Боже мой, Услыхать в стране родимой Человеческую речь В изложенье нежных нот. Ресторан полупустой. Две танцующие пары. Два дружинника сидят, Обеспечивая мир. Одинокий гитарист С добрым Генделем на пару Поднимают к небесам Этот маленький трактир. И витает, как дымок, Христианская идея, Что когда-то повезет, Если вдруг не повезло. Он играет и поет, Все надеясь и надеясь, Что когда-нибудь добро Победит в борьбе со злом. Ах, как трудно будет нам, Если мы ему поверим: С этим веком наш роман Бессердечен и нечист. Но спасает нас в ночи От позорного безверья Колокольчик под дугой — Одинокий гитарист. 18–19 января 1982 Ялта «Вот уходит наше время…» Вот уходит наше время, Вот редеет наше племя. Время кружится над всеми Легкомысленно, как снег, На ребячьей скачет ножке, На игрушечном коне По тропинке, по дорожке, По ромашкам, по лыжне. И пока оно уходит, Ничего не происходит. Солнце за гору заходит, Оставляя нас луне. Мы глядим за ним в окошко, Видим белый след саней На тропинке, на дорожке, На ромашках, на лыжне. Все, что было, то и было, И, представьте, было мило. Все, что память не забыла, Повышается в цене. Мы надеемся немножко, Что вернется все к весне По тропинке, по дорожке, По растаявшей лыжне. Мы-то тайно полагаем, Что не в первый раз шагаем, Что за этим черным гаем Будто ждет нас новый лес, Что уйдем мы понарошку, Сменим скрипку на кларнет И, играя на дорожке, Мы продолжим на лыжне… 2–9 февраля 1982 РАБОТА Забудется печаль и письма от кого-то, На смену миражам приходят рубежи, Но первая тропа с названием «работа» Останется при нас оставшуюся жизнь. Покинет нас любовь, друзей займут заботы, Детей растащит мир — он им принадлежит, Но первая строка с названием «работа» Останется при нас оставшуюся жизнь. Пусть в перечне побед недостает чего-то, Нам не к лицу о том, товарищ мой, тужить, Ведь первая печаль с названием «работа» Останется при нас оставшуюся жизнь. Когда уходим мы к неведомым высотам, За нами в небе след искрящийся лежит. И первая любовь с названием «работа» Останется при нас оставшуюся жизнь. 10 февраля 1982 |
