ПАМЯТИ УШЕДШИХ Как хочется прожить еще сто лет, Ну пусть не сто — хотя бы половину, И вдоволь наваляться на траве, Любить и быть немножечко любимым. И знать, что среди шумных площадей И тысяч улиц, залитых огнями, Есть Родина, есть несколько людей, Которых называем мы друзьями. Мы шумно расстаемся у машин, У самолетов и кабриолетов, Загнав пинками в самый край души Предчувствия и всякие приметы. Но тайна мироздания лежит На телеграмме тяжело и чисто, Что слово «смерть», равно как слово «жизнь», Не производит множественных чисел. Лучшие ребята из ребят Раньше всех уходят — это странно. Что ж, не будем плакать непрестанно, Мертвые нам это не простят. Мы видали в жизни их не раз — И святых, и грешных, и усталых,— Будем же их помнить неустанно, Как они бы помнили про нас! Когда от потрясения и тьмы Очнешься, чтоб утрату подытожить, То кажется, что жизнь ты взял взаймы У тех, кому немножечко ты должен. Но лишь герой скрывается во мгле, Должны герои новые явиться, Иначе равновесье на земле Не сможет никогда восстановиться. 14 июля 1978 Памир «Передо мною горы и река…» Передо мною горы и река. Никак к разлуке я не привыкаю. Я молча, как вершина, протыкаю Всех этих дней сплошные облака. Ты проживаешь сумрачно во мне, Как тайное предчувствие бессмертья, Хоть годы нам отпущены по смете, — Огонь звезды горит в любом огне. Когда луна взойдет, свеча ночей, Мне кажется, что ты идешь к палатке. Я понимаю, ложь бывает сладкой, Но засыпаю с ложью на плече. Мне снится платье старое твое, Которое люблю я больше новых. Ах, дело не во снах и не в обновах, А в том, что без тебя мне не житье. Отвесы гор, теченья белых рек Заставят где-нибудь остановиться. Я знаю — будет за меня молиться Один — и очень добрый — человек. Огней аэродромная строка Закончит многоточьем это лето, И в море домодедовского света Впадет разлука, будто бы река. Мой друг! Я не могу тебя забыть. Господь соединил хребты и воды, Пустынь и льдов различные природы, Вершины гор соединил с восходом И нас с тобой, мой друг, соединил. 16 июля 1978 Памир «СПАРТАК» НА ПАМИРЕ Однажды весной вдохновенной В одной из московских квартир Собрались совсем не худые спортсмены, И речь у них шла про Памир: Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый увесистый я. Отправлены разные грузы, И ошский базар взял нас в плен: Шурпа, помидоры, лепешки, арбузы, Салол с белладонной, пурген… Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый усидчивый я. Окончился путь некороткий, Гора перед нами встает. Присутствие чая, отсутствие водки — Да разве тут трезвый взойдет?! Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый задумчивый я. Мы вышли, отбросив сомненья, Таща рюкзаки по жаре. У каждого было особое мненье, Как лезть нам по этой горе. Аркаша, Алеша, Юраша, Климаша И самый настойчивый я. Один уронил общий спальник — Он в пропасть летел, как топор; Другой молотком зашарашил по пальцу — Но всех вместе радует спорт: Аркашу, Алешу, Юрашу, Климашу И даже, представьте, меня! И были, сказать откровенно, Помянуты в трудных местах И белые горы, и дикие стены, И общество наше «Спартак» Аркашей, Алешей, Юрашей, Климашей И самым воспитанным мной. С горы мы пришли с синяками, Тут жены нам «радио» шлют: С такими, как вы, говорят, долбаками Пускай уж другие живут — С Аркашей, Алешей, Юрашей, Климашей И с самым порядочным мной. Мы приняли это как вызов, Решили, что всё — нам пора Остаться под видом обычных киргизов И лазить всю жизнь по горам. 16 июля 1978 Памир ЦЫГАНОЧКА Я на рельсы выхожу, На страну свою гляжу: Где ж за гранью снежных зим Есть открытый магазин? Денег нету ни хрена, Нет ни пива, ни вина, Ни бутылочки пустой, Ни кроватки на постой. Вижу полдень, вижу день, Вижу судьбы всех людей, В запыленное окно Вижу длинное кино. Вот мелькают города — Ярославль, Вологда. Вот мелькают наши дни, Как далекие огни. Где же ждет меня жена, Одинока и бледна? Где ж найти такую грудь, Чтоб в теньке ее вздремнуть? Омск, Томск, Москва, Чита, Челябинск. Омск, Томск, Москва, Чита, Челябинск. 1978 |
