ТРАЛФЛОТ Ты думаешь так: капитанская кепка, Прощальный гудок, в море вышел рыбак. Ты в этом во всем ошибаешься крепко, — Все вроде бы так, а вообще-то не так. Я в рубке стою, я ору беспрестанно, Я чистый пират: пистолет и серьга. Матросов своих, наименее пьяных, Я ставлю на вахту — стоять на ногах. Держитесь, ребята, пока не отчалим! Тралмейстер толкнул сапогом материк. Два дня нас качали земные печали, Теперь успокоит нас Север-старик. По белой ладони полночного моря Плывет мой корабль — представитель земли, И Кольский залив нам гудками повторит Слова, что нам жены сказать не могли. Слова, что любовницы недошептали, Слова, что текли по подушке слезой, И даже слова, о которых молчали Спокойные девушки, что на разок. А нам-то чего — мы герои улова, Нам море пахать поперек изобат. Мы дали начальству железное слово — Превысить заданье, судьба не судьба. Вот так мы уходим, мой друг, на рыбалку, Вот так будет завтра и было вчера. И вахту ночную с названьем «собака» Стоим и хватаемся за леера. И если осудит нас кто за усталость — Пожалуйте бриться, вот мой пароход. Ты с нами поплавай хоть самую малость, Потом же, товарищ, сердись на тралфлот. Весна 1965 «Штили выметая облаками…» Штили выметая облаками И спускаясь с этих облаков, Штормы ходят с мокрыми руками И стучатся в стекла маяков. Это все не очень-то красиво — Вечера уходят без следа. Огонек лампады керосинной Светит на ушедшие года. Разорви сомнительные путы, Как ты есть, предстань перед грозой. Линия страдания как будто Тянется за черный горизонт. И как будто страшную потерю Океан оплакивает мой, Как несостоятельный истерик Бьется все о камни головой. Мы переживем все эти муки, Мы вернемся к синим чудесам, Тяжкую замедленность разлуки На кострах мы пустим к небесам. Белым чайкам сухари мы скормим, Песням продадимся мы в рабы, Будем понимать мы эти штормы Как желанный повод для борьбы. Весна 1965 БОСАНОВА Ни шагов, ни шороха… И снова Тишина гремящая стоит. Грустные напевы босановы Кружатся над вечером твоим. Грустные сгорают сигареты, Дальние уходят поезда, К южным городам увозят лето, Чтобы осень привезти сюда. Только я прошу тебя — ни слова! Видишь, месяц спрятался в стогах. Южным странам песни босановы, Северным — напевы о снегах. Вот как получается все странно — Слышу я на этом берегу Через невозможные пространства Все, что песни в сердце берегут. Просека уходит в поднебесье, Как тропа до края облаков. То ли мне слышна вот эта песня, То ли близко, то ли далеко? Яхты заворачивают в гавань, Птицы укрываются травой. Только нам с тобой, как листьям, плавать На опушке счастья моего. Весна 1965 УТРЕННИЙ РЕЙС МОСКВА — ЛЕНИНГРАД Горит лампада под иконой, Спешит философ на экзамен. Плывут по Охте полусонной Трамваи с грустными глазами. И заняты обычным делом Четыре ветра над верстами По городам заледенелым, По белым ставням. Поземка бьет в стальные двери, Приказы свернуты петлею, Турбины Ту ревут, как звери, И мы прощаемся с землею. На целый час сплошного неба, На шестьдесят веков горячих. И под крылом земные недра Открыты зрячим. Вот пехотинец роет снова Окопы маленькой лопатой. На черных просеках сосновых Лежат немецкие гранаты. Лежат, разложены по нишам, Под голубой звездою Вегой, По черным ящикам, прогнившим Под талым снегом. Лежат на сопках отдаленных Во тьме лихие командиры, Лежат работники района В своих протопленных квартирах. Лежит провинция глухая, Встают строительные роты, И долго песня затихает За поворотом. Лежат заботы на мужчинах, На их плечах тяжелым небом. Пылает ножик перочинный, Очнувшись рядом с черствым хлебом. Лежит поэт на красных нарах, И над его стоят постелью Заиндевелые гитары Поморских елей. Лежат торжественные думы, На облаках найдя спасенье. Вот набираем высоту мы По тыще метров за мгновенье. Летим, как Божие созданье — Неповторимое, слепое, — На невозможное свиданье С самим собою. 1968 |
