Приказ короток, но нелегок путь.
Мы тянем связь по балкам и пригоркам,
И время не дает нам отдохнуть,
Достать кисет и закурить махорку.
Под вечер по едва заметной тропке
К опушке леса вышел наш отряд.
Уже темнело. За далекой сопкой
Горел багровый северный закат.
Оттуда ветер леденящий дул,
Там угасали снежные вершины…
Послышался вдруг всхлип: «Я не пойду,
Я больше не могу, я не машина!
Зачем все это, теперь ведь не война?
И нет уж сил ложиться в снег.
Я не могу, товарищ старшина,
Не за себя я говорю — за всех».
…У каждого — и груз, и автомат,
У каждого в ногах тяжелый гуд.
И нам казалось: покраснел закат
За этого, сидящего в снегу.
И нам казалось: сделай он хоть шаг,
Хоть шаг назад — нам гнева не сдержать.
Но старшина ответил не спеша:
«Приказ получен — надо выполнять!»
Глубокой ночью, выполнив приказ,
Мы возвратились в батальон родной.
Шатало ветром каждого из нас
И пробирало стужей ледяной.
А мы гадали: что получит тот,
Который молча курит в стороне?
Наряд, арест иль общий наш бойкот?
И взгляды обращались к старшине.
Кругом была такая тишина…
В глазах у всех — один немой вопрос.
И больше всех уставший старшина
Построил нас и тихо произнес:
«Сегодняшним поступком вы, Кравцов,
Могли сорвать серьезное заданье.
Я знаю — отношение бойцов
Послужит вам суровым наказаньем.
Мы все служить не можем, не учась,
Ведь каждый наш поход — упорный бой,
Бой с непогодой, за прямую связь,
Бой за выносливость — с самим собой.
Мы учимся, чтоб побеждать и жить!
Надеюсь, ясно, что вам говорят?
Катушки и всё прочее сложить
И не шуметь в казарме… Люди спят».
