ТРИ СОСНЫ Ах, какая пропажа — пропала зима! Ну не гнаться ж за нею на север? Умирают снега, воды сходят с ума, И апрель свои песни посеял. Ну да что до меня — это мне не дано: Не дари мне ни осень, ни лето, Подари мне февраль — три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. Полоса по лесам золотая легла, Ветер в двери скребет, как бродяга. Я тихонечко сяду у края стола, Никому ни в надежду, ни в тягость. Все глядят на тебя — я гляжу на одно: Как вдали проплывает корветом Мой веселый февраль — три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. Ах, как мало я сделал на этой земле: Не крещен, не учен, не натружен, Не похож на грозу, не подобен скале, Только детям да матери нужен. Ну да что же вы всё про кино, про кино — Жизнь не кончена, песня не спета: Вот вам, братцы, февраль — три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. Поклянусь хоть на Библии, хоть на кресте, Что родился не за пустяками: То ль писать мне Христа на суровом холсте, То ль волшебный разыскивать камень. Дорогие мои, не виновно вино, На огонь не наложено вето, А виновен февраль — три сосны под окном И закат, задуваемый ветром. 1972 РАССКАЗ ВЕТЕРАНА
Мы это дело разом увидали, Как роты две поднялись из земли И рукава по локоть закатали, И к нам с Виталий Палычем пошли. А солнце жарит — чтоб оно пропало! — Но нет уже судьбы у нас другой, И я шепчу: «Постой, Виталий Палыч, Постой, подпустим ближе, дорогой». И тихо в мире, только временами Травиночка в прицеле задрожит. Кусочек леса редкого за нами, А дальше — поле, Родина лежит. И солнце жарит — чтоб оно пропало! — Но нет уже судьбы у нас другой, И я шепчу: «Постой, Виталий Палыч, Постой, подпустим ближе, дорогой». Окопчик наш — последняя квартира, Другой не будет, видно, нам дано. И черные проклятые мундиры Подходят, как в замедленном кино. И солнце жарит — чтоб оно пропало! — Но нет уже судьбы у нас другой, И я кричу: «Давай, Виталий Палыч, Давай на всю катушку, дорогой!» …Мои года, как поезда, проходят, Но прихожу туда хоть раз в году, Где пахота заботливо обходит Печальную фанерную звезду, Где солнце жарит — чтоб оно пропало! — Где не было судьбы у нас другой… И я шепчу: «Прости, Виталий Палыч, Прости мне, что я выжил, дорогой». 1972 ВЕРЕСКОВЫЙ КУСТ Вот хорошо: и тихо, и достойно, Ни городов, ни шума, ни звонков. Ветру открыты все четыре стороны, Мачта сосны и парус облаков. Из-под сырой травы желтеет осень, Вешнее солнце щиплет щеки нам. Ты говоришь: «Куда это нас сносит? Я несказанно так удивлена…» Вересковый куст, словно лодка, И далёко-далёко земля. Вересковый куст, словно лодка, А в лодке ни весел, ни руля. И, торопливых слов не понимая, Руки раскинув в небе пустом, Вся ты плывешь в синей воде мая Брошенным в реку белым крестом. Версты любви — их вдоволь было, вдоволь — За горизонт ушли, за облака, Только вот жалко вереск тот медовый, Да и, пожалуй, тех мест не разыскать. 17 апреля 1972 СОЛНЫШКО — Солнышко! Помнишь ли ты наш апрель? — Да, конечно, мой любимый. — Солнышко! — Что же вспоминать теперь? Годы прошли как туман. — Солнышко! Я надолго улетал. — Что ж изменишь, мой любимый? — Солнышко! — Ну каким ты странным стал. Годы прошли как туман. — Солнышко! Ну взойди еще, взойди! — Нет, уже поздно, мой любимый. — Солнышко! — За окном стучат дожди. Годы прошли как туман. Осень бродит по сырым полям, Видно, пришло ее время. И скоро в снег укроется земля, В белый снег, и будет зима. 1972 ОСТРОВ СОКРОВИЩ Качка, Каспий, волны, вечно шумящие, — здрасьте! Здравствуй, мой возникший средь моря очаг. Море, Каспий, будто крашено синею краской — Это мой высокий рабочий причал. Остров в море мы сварили своими руками, Верной дружбой и нефтяников, и моряков. Здесь мы вместе достаем через воду и камень Солнце, погребенное в толще веков. Нашей дружбе не нужны ни слова, ни пароли, Просто нужно быть немного погоды сильней. Наши губы солоны от непрошеной соли, Наши судьбы — биография трудных морей. Если Каспий черной краскою красит просторы, Остров в море принимает шторма, как бои. Ждите сводок, ждите радиопереговоров, Верьте в нефтяных робинзонов своих. И когда вышки встают над волной, В сердце волненье не скроешь: Будто по морю плывет голубой Остров сокровищ. Май 1972 |
