ТЕПЛЫЙ СТАН Песня об истинной морской и нелогичной любви четвертого помощника Севы Калошина Мы подъехали к Теплому Стану. — Эй, водитель такси, отвернись! — Дорогой, я вас ждать не устану! — Дорогая, ты вся моя жизнь! Ах, не судьи себе мы, не судьи, Случай ходит у нас по пятам. А вокруг, будто тысячи судеб, Зажигает огни Теплый Стан. Я из Внукова ангелом взмою В отдаленные очень края, Я еще от предчувствия взвою, Поседею еще от вранья. Память ваших измен тень наложит На мое волевое лицо. Это ж только цыгане — за ножик, Мы ж — за рюмку, и дело с концом. Ах, друзья меня крепко осудят, Но я даю телеграмму: «Встречай!» И с посудой шатаюсь по судну, Захожу к корешам невзначай. Вы из теплого прибыли края, Я по северным плавал местам. И, в окне Теплый Стан наблюдая, Обнимаю я ваш теплый стан. 17 мая 1982 ДЕНЬГИ Теперь толкуют о деньгах В любых заброшенных снегах, В портах, постелях, поездах, Под всяким мелким зодиаком. Тот век рассыпался, как мел, Который словом жить умел, Что начиналось с буквы «Л», Заканчиваясь мягким знаком. О, жгучий взгляд из-под бровей! Листанье сборника кровей! Что было содержаньем дней, То стало приложеньем вроде. Вот новоявленный Моцарт, Сродни менялам и купцам, Забыв про двор, где ждут сердца, К двору монетному подходит. Все на продажу понеслось, И что продать, увы, нашлось: В цене все то, что удалось, И спрос не сходит на интриги. Явились всюду чудеса, Рубли раздув, как паруса, И рыцарские голоса Смехоподобны, как вериги. Моя надежда на того, Кто, не присвоив ничего, Свое святое естество Сберег в дворцах или в бараках, Кто посреди обычных дел За словом следовать посмел, Что начиналось с буквы «Л», Заканчиваясь мягким знаком. 18–21 мая 1982 Пахра ТРЕТИЙ ПОЛЮС Когда перед тобою возникает Красивая и трудная гора, Такие мысли в душу проникают, Что снова выйти нам в поход пора. И мы выходим в мир суровый этот, Где суждено не каждому пройти, Где видно, как качаются планеты На коромысле Млечного Пути. Туда не занесет Ни лифт, ни вертолет, Там не помогут важные бумаги. Туда, мой друг, — пешком, И только с рюкзаком, И лишь в сопровождении отваги. Представьте, что не тают там в тумане Следы людей, прошедших раньше нас. Там слышен голос Миши Хергиани, Спина Крыленко сквозь пургу видна. Но вечно будем мы туда стремиться, К возвышенным над суетой местам, Поскольку человеку, как и птице, Дана такая радость — высота. Прославим тех, кто был на Эвересте, Кто третий полюс мира покорил, Кто, кроме личной альпинистской чести, Честь Родины своей не уронил! И если где-нибудь гора найдется Повыше эверестовских высот, Из наших кто-нибудь туда прорвется, Не хватит дня — так ночью он взойдет! Туда не занесет Ни лифт, ни вертолет, Там не помогут важные бумаги. Туда, мой друг, — пешком, И только с рюкзаком, И лишь в сопровождении отваги. 8 июня 1982 ПИСЬМО Памяти Владимира Высоцкого Пишу тебе, Володя, с Садового кольца, Где с неба льют раздробленные воды. Все в мире ожидает законного конца, И только не кончается погода. А впрочем, бесконечны наветы и вранье, И те, кому не выдал Бог таланта, Лишь в этом утверждают присутствие свое, Пытаясь обкусать ступни гигантам. Да черта ли в них проку! О чем-нибудь другом… Вот мельница — она уж развалилась… На Кудринской недавно такой ударил гром, Что всё ГАИ тайком перекрестилось. Все те же разговоры — почем и что иметь. Из моды вышли «М» по кличке «Бони». Теперь никто не хочет хотя бы умереть Лишь для того, чтоб вышел первый сборник. Мы здесь поодиночке смотрелись в небеса, Мы скоро соберемся воедино, И наши в общем хоре сольются голоса, И Млечный Путь задует в наши спины. А где же наши беды? Остались мелюзгой И слава, и вельможный гнев кого-то… Откроет печку Гоголь чугунной кочергой, И свет огня блеснет в пенсне Фагота… Пока хватает силы смеяться над бедой, Беспечней мы, чем в праздник эскимосы. Как говорил однажды датчанин молодой: Была, мол, не была — а там посмотрим. Все так же мир прекрасен, как рыженький пацан, Все так же, извини, прекрасны розы… Привет тебе, Володя, с Садового кольца, Где льют дожди, похожие на слезы. 11 июня 1982 |
