Лишь недавно в Хельге стали пробуждаться прежние силы, но рассказать о себе они ей пока не могли. Не решались. Сестренка должна была сама вспомнить прошлое, и они терпеливо ждали.

— Грейс, голубушка! Ну, что ты… что ты… — он обнял её за плечи, — успокойся и все мне расскажи. Вдвоем мы что-нибудь обязательно придумаем.

— Прости меня, Жило… Это я во всем виновата… я…

Выслушав Грейс, Жило задумался. Что они могли сделать в данной ситуации? Совсем немного. Ждать. Ждать, когда Хельга их позовет или вернется.

— Грейс, не вини себя, — произнес он тихо, но уверенно. — Помнишь, о чем ты меня просила тогда?

— Ждать и верить, — ответила Грейс, закусывая губы.

— Именно, сестрица. Ждать и верить.

-

Тито проснулся от резкого толчка. Сны всю ночь беспокоили его новыми откровениями о прошлом, и он скорее устал, чем отдохнул. Вилл сидел рядом у потухшего костра и, покачиваясь, смотрел не мигая на большую серую птицу, которая сидела напротив него и внимательно поглядывала на притихшего эльфёнка. Казалось он пока не решил, что делать — бежать или защищаться от возможного нападения. Птица тоже не торопилась, неспешно вышагивала чуть в стороне, но при этом не сводила глаз с Вилла. Тито чувствовал, что на его спутника накатывает панический страх, хотя казалось бы нечего бояться, ведь эльфы дружны с природой — флорой и фауной — и могут найти язык с любым живым существом. Все-таки что-то странное было с этим Виллом, какой-то он был неправильный. Стараясь не привлекать к себе внимание, Тито перекатился в траву и поднялся во весь рост, звонко свистнул. Птица, напуганная резким звуком, взмыла вверх. Размаху её крыльев мог бы позавидовать даже орлан, правда, внешнего сходства у них было разве что как между курицей и павлином. Эта пернатая особа больше напоминала ворона и формой клюва и поведением, но была довольно крупной и совсем не черной, а скорее воробьиной окраски. Таких птиц Тито пока не встречал на своем пути и с любопытством вглядывался в небо, наблюдая за её полетом. Правда, в кругу высоких деревьев, она быстро скрылась из виду. Но мальчик продолжал стоять задрав голову еще какое-то время, опасаясь, что она вернется.

— Вот ведь страшная тварь. А глазищи, видал какие? Разбудила меня, подошла да как крякнет рядом, я и проснулся. Думал утка, а тут эта уродина, — затараторил Вилл.

Теперь он стоял рядом с Тито и тоже смотрел в небо, опасливо поеживаясь.

— Ничего не уродина… красивая птица, — ответил Тито опуская взгляд на эльфенка, — А ты разве не понимаешь их?

— Кого это — «их»? — удивленно приподнял брови Вилл.

— Зверей всяких, птиц…

— Понимаю, конечно! Просто эта напугала меня. Я же спал, — ответил Вилл отворачиваясь.

«Врешь! Никого-то ты не понимаешь» — подумал Тито, но вслух спросил другое:

— А что ты такое пел вчера?.. Мне показались слова очень знакомыми, — он видел, что Вилл очень нервничает и боялся, что у того вот-вот случится истерика. Что делать с ревущим эльфенком, и как его успокаивать Тито не знал, поэтому решил отвлечь от грустных мыслей. Вчера, когда они проскочили через первые двери, Вилл сильно испугался, а потом, почти ничего не объясняя, Тито протащил его еще через два мира. И лишь потом рассказал, что вернуться домой ему пока не то, что нельзя — НЕВОЗМОЖНО.

Они кричали друг на друга пока не охрипли, доказывая правило, что ни криком, ни слезами — горю не помочь. После Вилл съежился, сел на землю и заревел, как девчонка. Уговоры не помогали, и только плюхнув на него холодную воду (добытую из бегущего невдалеке родника) — удалось привести в чувство.

— Я домой хочу… — сказал он тогда и обиженно отвернулся.

Тито стало не по себе. Чувство вины давило весь вечер. Пока Вилл снова немного не разговорился с ним, уже у костра. Сейчас еще раз переживать из-за его слез — очень уж не хотелось. Тем более, что Тито был только отчасти виноват, не он набрасывался и устраивал драку. Эльфенок сам увязался за ним, не понимая, как это опасно. Он был младше на два года(выяснилось в разговоре) и вызывал если не жалость, то сострадание. Тем более Вилл, как оказалось, совсем не умел о себе заботиться.

— Я пел древнюю балладу о драконе… отец любит её слушать.

— Спой мне.

— А не будешь смеяться?

— Нет.

— Только я не все слова знаю, — Вилл смущенно покраснел, но ободренный взглядом спутника, вдруг запел тонким, чистым и очень красивым голосом, по звучанию похожим на горный ручей, бегущий по склонам.

Вилл неожиданно прервался и, опустив голову, признался:

— А дальше я совсем не знаю, не выучил…

— Жаль. Красивая баллада. Я такую раньше не слышал. Ты хорошо поешь. А еще что умеешь делать?

— Танцевать могу… — эльфенок пожал плечами, — а тебе зачем знать?

— Нам жить как-то надо, к людям пристроиться… не можем же мы все время в лесу сидеть! Тут, конечно, безопаснее… но долго не протянем на одних ягодах и грибах, — Тито задумчиво посмотрел на Вилла, — со зверями ты говорить не умеешь, лука у нас нет, да и жалко мне зверей, если честно. Так что пойдем искать селение и устраиваться на работу…

— На работу? Как же так, на работу?!

— Чего ты опять испугался-то? Не умеешь работать? — догадался Тито, — Да откуда ты взялся только такой! Постой-ка… а я, кажется, понял… откуда.

Вилл нахмурился и сжал губы, а пальцы собрал в кулаки — приготовился к драке.

— Э, нет! Драться я с тобой не буду, даже не думай. Брошу тут и всех дел-то, — хмыкнул Тито, заметив приготовления эльфенка. Тот понуро опустил голову, приготовился к разоблачению. — Я вот только не пойму, зачем ты так нарядился? Ты же не из простых ведь эльфов. Ты из каких-нибудь принцев… так?