«Все так светло и радостно, как сон…» Все так светло и радостно, как сон: Поля, холмы, сосновый бор, опушки… Вот по таким местам бродил и он, Чье имя нас сто лет волнует — Пушкин. Он этот край любил с его тоской, И темный бор ему шептал спросонок, И сам он был бесхитростный, простой — Поэт, мечтатель, русский арапчонок. Чудесный край, тебя светло принять, Все лишнее безжалостно отринув, Один лишь раз послушать и понять Простые сказки нянюшки Арины. Старуху я увидел в тех местах, Живая тень, она сидит в чулане, Бескровные шевелятся уста, — — Ей много больше ста — сказали мне крестьяне. Она древней всех старых мужиков, Ей дед Тарас — осьми десятков — парень, Быть может ей — девчушке в пять годков Дарил монетку черномазый барин? Но нет, она не помнит ничего, Слепа, глуха, язык ее коснеет. И если даже знает про него, То рассказать наверно не сумеет. Потухший мозг просвет не озарит, Весь мир ее — чулан, убог и тесен… А все вокруг таинственно хранит Нетленный аромат его чудесных песен. «Что же делать мне с моей тоской?..» Что же делать мне с моей тоской? Удушить ее своей рукой? Только ведь ни в бритве, ни в петле Смысла нет, как нет и на земле. Хорошо тому, в ком вера есть, В то, что там спокойнее, чем здесь, Мне и этой веры не дано, Значит — жди того, что суждено. 1952 Латгалия Крутым откосом вниз, к реченке, В зеленом платье, босиком, Сбегали яблони-девчонки, Чтоб искупаться в ней тайком. Она под яблоневым садом, Крутя голубоватый хвост, Журча нестрашным водопадом Текла под деревянный мост. А я с утра сидел в беседке, Стихи и книги разложив, И мне на стол склоняли ветки Созревший солнечный налив. Текли стихи, жужжали пчелы, Журчала под мостом вода … Был этот день такой веселый, Каких не будет никогда. 1952 «Все так же тихо входит осень в сад…» Все так же тихо входит осень в сад, — Как женщина к любимому больному, И вьется по стене, от дома к дому В багровых переливах виноград. Но я сегодня осени не рад, Я ощущаю как-то по иному Ее животворящую истому, Ее задумчивый и нежный взгляд. Мне кажется — она полна тревоги, И эта ласковая тишина Нарушится, как только на пороге Любимого очутится она. В дверь постучит, ответа не услышит. Любимый умер, грудь его не дышит. 1953 «Слова бывают очень разные…»
Слова бывают очень разные: Слова, как блеклая листва… Слова ненужные и праздные, Бывают глупые слова. Слова красивые и звучные, Слова, где мудрости родник, Слова поникшие и скучные, Как раненого сердца крик. Слова любви, печали, ревности, Горящие, как фонари, Давным-давно, с глубокой древности Их собирали в словари. Но есть и те, что недосказаны, Хотелось и не мог сказать — Они с душой и сердцем связаны, Их в словаре не отыскать… Они сто раз не повторяются, Как будто старое клише, В одной душе они рождаются, Чтоб умереть в другой душе. «“Звереныш”! Злое слово оброня…» «Звереныш»! Злое слово оброня Так разговор со мной ты заключила… Но ты сама ведь нежного, меня К звериной страсти этой приучила! Звереныш спал. Быть может, спал бы век. Кто ж виноват, что первыми зажглися Твои глаза из под холодных век И пошатнулась ветхая кулиса? Любя, приносит жертвы Человек, Но самку хочет зверь без компромисса, Когда она его сама зажжет… Лжет человек! Зверь никогда не лжет! «Я сквозь шутливые слова…» Я сквозь шутливые слова Иные чувствую напевы: Быть может, вы в созвездье Льва Стремитесь из созвездья Девы? А я, как прежде, на Весах Качаясь вправо или влево, Забыл мечтать о чудесах, Но продолжаю верить в Деву. Я верю даже, хоть смущен, Глядя сквозь радужную призму, Когда вечерний телефон Совсем другой причиной вызван. Что это — шутка, иль каприз? И чью то фразу вспоминаю: — Глаза, опущенные вниз, Поведать правду избегают… — |
