«Мы когда-то гуляли с тобой…» Мы когда-то гуляли с тобой По веселым зеленым бульварам, Говоря обо всех пустяках, Из которых сплетается счастье. Так всегда говорят в первый раз До того не знакомые люди, Ощутившие нежную боль, Что зовется: внезапная близость. Так способны блуждать без конца Беспокойные странные люди Позабывшие то, что тоска При рожденьи зовется: влюбленность. А потом возвращались домой, Опьяненные солнцем и летом, Сберегая от взоров чужих Жажду снова увидеть друг друга. И не знали, что нет ничего, Ни далеких прогулок, ни лета, Ни тебя, ни меня, ни любви, Ни веселых зеленых бульваров. И не знали, что никнут слова, Как цветы, как желанья, как лица, Потому что влюбленность всегда Вырастая, зовется тоскою. На Светлой Заутрени Тихий Свет, озаряющий лица, Талый воск, точно бледный янтарь… Хорошо иногда помолиться, И смиренно глядеть на алтарь. Опуститься, склоняя колени, Растворяясь в молитве, как прах, Сколько горечи, слез и сомнений Замирало на этих камнях. Сколько вдавлено в темные плиты Утомленных, тяжелых шагов… К Плащанице, цветами увитой, Сколько наших склонялось Голгоф. И смирив свою крестную муку Мы вздохнем и поверим: Воскрес… Подними Свою тонкую руку, Чтоб сияющий свет не исчез. У розовой калитки «Наказанье ли ждет иль награда Если я уклонюсь от пути? Как бы в дверь соловьиного сада Постучаться, и можно ль войти?» Александр Блок У розовой калитки Захлопнутой души Напрасные попытки Отвергни, заглуши. Там, за оградой длинной Смех, шелест, аромат, Там дышит соловьиный Нам недоступный сад. И меркнет день печальный, И ночь светлее дня. И чей то голос дальний Поет, маня, звеня. Не будь же, сердце, строго, Усталого прости — Ведь это так немного — Решиться и войти. Да, ты не веришь чуду, Приковано к труду, Но знай: я буду, буду В пленительном саду. Я знаю, что калитка Не вечно заперта. Я знаю, что попытка Не каждый раз — мечта. Я песни вспоминаю, Я слышал их во сне, Ведь я так звонко знаю, Что эти песни — мне. И этих губ дыханье, И нежных рук охват, И этих глаз сиянье, Горящих, как закат. И я шагаю смело — Вот, вот она, черта — Ты не напрасно пела — Калитка отперта. О как я не заметил, Не слышал лязг ключа! Но где же губы эти И что ж они молчат? Ты, может быть, не рада, Что буду я счастлив? ………………………… Нет никакого сада, А камни и обрыв. …………………………. Не стой со мною рядом, Не смейся, не грусти. За соловьиным садом Я знаю — нет пути. «Я захлебнулся грустью этих пашен…»
Я захлебнулся грустью этих пашен И по ночам мне больше не уснуть. Не потому ль стихи мои, как кашель, Не радуют, а разрывают грудь. И этой лихорадкою простужен, Я чувствую, что наконец я сам Давно устал и никому не нужен, Ни городу, ни нивам, ни лесам… Пора кончать. Зачем же жить без цели… Как этот пес, что на цепи затих… Его наверно осенью пристрелят — Он стар и слеп и лает на своих… Мой милый пес, мне жаль тебя, беднягу, Ты на цепи давно — тринадцать лет. Но и без цепи ты не дал бы тягу И в те года, что не был слеп и сед… А я то сам! В Селеньях Неизвестных Забуду ль то, что здесь мешает жить? Чего ж мы ищем на Путях Небесных, Раз по земным не знаем, как ходить?! «Да, мы скупы на жизнь и сердца зовы…» Да, мы скупы на жизнь и сердца зовы, Мы слишком много отдали тогда, Когда и к жизни не были готовы, Не ведали, что мстительны года. Нам эта скупость не легко досталась — Дать легче рубль, чем пожалеть пятак… Но если долго возбуждаешь жалость, То сам ее не чувствуешь никак… И те, которым дан уют случайный, И не имеющие в жизни ничего, — Все жалкие, больные грустью тайной — Никто пути не знает своего… Лишь та земля, которой столько муки Мы отдали, платя отцов долги, Нам сделает уверенными руки И твердыми — шаги… |
